Читать книгу "Не подавай виду - Людмила Семенова"

занозу, — сказал Илья и дал мальчикам шпаклевку и наждачную бумагу. Они быстро отполировали оба сердечка, и когда те подсохли и стали гладкими и блестящими, Илья показал, как выжигать рисунки по дереву. На одном сердечке он набросал карандашом экслибрис из двух букв «И» и двух колец, обвел его выжигателем, а на другое нанес задуманный рисунок для ребят.

— Все запомнил? Давить на иглу не надо, это не карандаш, яркость зависит от скорости, — сказал Илья, и Сережа осторожно взялся за инструмент, а Леша заглядывал брату за плечо.

— Ну что, нормально получилось? — робко спросил мальчик, обведя все контуры.

— Для первой пробы ты просто молодец! — заверил Илья. — Теперь осталось подрисовать кровь и будет у нас этакая «адская валентинка». Думаю, в школе точно удивятся!

— Это вообще не вопрос! — улыбнулся Сережа. — А с первым ты что будешь делать? Ирке подаришь?

— А кому же еще? Вот подрастешь и тоже будешь такие рисовать.

Сережа скептически хмыкнул, будто желая сказать «Не дождетесь!», и Илья потрепал его по плечу. Когда они залакировали обе «валентинки», Майя покормила всех обедом, и он вдруг подумал о том, что зря накануне сам себе испортил настроение: Ира и ее братья успели стать замечательной частью его жизни, в которой все было так же мирно, спокойно и уютно, как в детстве. В самом деле, разве важно, как пройдет свадьба, если впереди целая жизнь? А уж когда у них появятся свои дети, все юношеские сомнения и глупости отпадут сами собой.

Понемногу февраль близился к концу, снег оседал и приобретал серый цвет с черными крапинками, а иногда на небе прорезывались робкие лучи солнца. Илья много времени уделял дипломной работе, посвященной проблемам современного лесоводства и сравнению этой отрасли в России и Финляндии, но все еще продолжал бывать в доме Анны Георгиевны. К его удивлению, Лена охотно согласилась навести порядок в своей комнате, и Илья взял с ее матери очень щадящую сумму. Девушка заметно веселела, когда сопровождала Илью в походах по хозяйственным магазинам, и постепенно комната действительно преобразилась.

— Интересно, почему твоя мама так боится, что тебя никто замуж не возьмет, — шутливо сказал он спустя некоторое время.

— Она тебе сама так сказала? — спросила Лена, и Илья заметил, как у нее вспыхнули щеки. — Нет, это она сказала? Блин, кто ее вообще просил?! И ты еще! Твое-то какое дело? Может, я вообще не хочу ни в какой «замуж», или такое в принципе не допускается?

— Да что ты, Лена! — добродушно рассмеялся Илья. — Конечно, тебе виднее, в чем твое призвание, никто не спорит. А в чем, кстати? Я вот пока так и не понял.

— Слушай!.. — огрызнулась Лена и даже замахнулась на него свернутой тетрадкой, но вдруг присела и тоже засмеялась.

— С чего у тебя такие резкие перепады настроения? Гормоны играют, что ли?

— Не твое дело, — парировала Лена, впрочем, уже почти благожелательно. — Просто я первый раз услышала, как ты смеешься. Мне казалось, что ты вообще этого не умеешь.

Илья посмотрел на нее задумчиво и сказал:

— Ну ладно, а если по-серьезному, ты ведь мне говорила, что хочешь «нормально устроиться». Что это означает, по-твоему? Найти мужа, который тебе все купит? Так даже для этого надо пошевелиться, а не сидеть ровно на попе. Ты на это способна?

— Да уж справлюсь, если захочу, Илья. Про меня в институте, между прочим, говорят, что у меня потенциал выше, чем у других, только усердия не хватает. Но никто еще на голом усердии далеко не уехал, а вот у меня все получается, когда смысл есть. Захотела я сдать экзамены раньше, чтобы побыть в Новый год у папы в Москве, — и отлично все сдала. А когда мать только зудит над ухом одно и то же, это, знаешь ли, не мотивирует.

— И это было твоей наивысшей целью, поехать к папе в Москву? Больше тебя ничто не интересует?

— А что ты допытываешься- то? Ты теперь не только мастер по ремонту, но и моя персональная нянька?

— Так просто, любопытно. Знаешь, Лен, я ведь немало домов повидал: где одно надо подкрутить, где другое подклеить. И вот понемногу уже различаю, где живут люди... не счастливые, а, так сказать, уравновешенные, это слово здесь гораздо ближе, и где — те, у кого внутри разброд и шатание.

— Ну и что ты обо мне можешь сказать? — вызывающе поинтересовалась Лена.

— Тебе хочется верить, что из вашей глубоко неуравновешенной семьи только одна ты в порядке, — невозмутимо сказал Илья. — Потому что ты молодая, симпатичная, наглая, и тебе безразлично, что скажут люди. Но на деле что получается? Ты стараешься выглядеть стервой потому, что тебе кто-то внушил, будто их все любят, уважают и хотят, а таких, как твоя мать, только используют. Может, это и правда, только ты на самом деле не такая, ты просто играешься в этакую беспринципную роковую женщину, и не очень талантливо. Ты глазами не сверкай: сама же спросила, а я не обещал говорить только хорошее.

— Да что уж там, после твоего анализа впору вздернуться, — мрачно усмехнулась Лена. — Я этого, конечно, делать не собираюсь, но все-таки... Неужели ничего хорошего ты во мне не видишь?

— Даже если бы не видел, я же не всегда прав. Спроси кого-то еще.

— Так значит, все-таки видишь, проговорился?

Илья серьезно посмотрел на девушку и сказал:

— Ну конечно, в тебе есть хорошее, Лена. Вот когда ты в магазине слышишь случайную красивую музыку из динамиков и замираешь, на тебя очень приятно смотреть. И когда вдруг хочешь сфотографировать странный пейзаж с битыми окнами и искореженным деревом, и когда украдкой доплачиваешь мне шоколадками. Да и еще много чего хорошего и приятного. Плохо, что ты сама этого о себе не знаешь.

— Спасибо и на том, — сказала Лена и отвернулась к окну. Между ними повисла неловкая пауза, но наконец Лена снова посмотрела на него и произнесла:

— Давай перекусим? Я пиццу заказала, с форелью! Ты же любишь рыбу?

— Да я все ем, но звучит очень соблазнительно. Спасибо за гостеприимство, Лена, так ты мне гораздо больше нравишься.

— Хитрый, — заметила девушка и отправилась на кухню. Постелив старое покрывало, они устроились на полу в комнате