Читать книгу "Единственный шанс - Анатолий Филиппович Полянский"

Земков распорядился, чтобы солдаты сразу же выбрали себе запасные позиции.

Тишина стояла недолго. Вскоре земля задрожала от разрывов снарядов и мин. Утро уже вступало в свою силу. Отчетливо стали видны окрестные развалины. Красавец Севастополь, спускавшийся когда-то к морю живописными террасами, лежал теперь в грудах вспученой земли и камней.

– Поднялись, едрена кошка! – воскликнул Висовин, первым заметивший выползших фашистов.

– До взвода автоматчиков, – отметил Земков. – Что-то немчура не раскошелилась!

– Подпустим поближе? – спросил Дубинин. – Чтоб уж наверняка…

– Разговорчики! – остановил его Земков. – Действуем, как всегда: бьем в упор. Огонь по моей команде!

Не встречая сопротивления, гитлеровцы осмелели. Они встали в полный рост и побежали, быстро приближаясь к десантникам. Пулемет и три автомата ударили разом. Фашистов будто смело огненной метлой. Цепь залегла. И тут густо посыпались гранаты. Немцы, не выдержав, начали отползать.

– Не понравилось! – злорадно засмеялся Костя.

– Сейчас соберутся с силами и снова полезут, – резюмировал Дубинин. – Смотреть в оба! Мы им, как кость в горле… Скоро наши с фронта начнут.

Он оказался прав. Минут через пятнадцать гитлеровцы снова двинулись вперед, причем с трех сторон. Десантники встретили их гранатами. Взрывы перекрыли стук автоматов и крики пораженных осколками немцев. Но слева гитлеровцам удалось все-таки обойти десантников, и они бросились в открытую атаку. Вражеская цепь подкатилась к воронке, где засел Соценко. Он поднялся во весь свой могучий рост и с криком «Бей гадов!» ринулся на врага. Одного из фрицев свалил ударом приклада, другому воткнул нож в живот, – они упали. Но солдата облепили уже со всех сторон. Видно, хотели взять живым. Соценко зашатался и упал.

– Сашка! – отчаянно крикнул Дубинин.

Какая-то неведомая сила оторвала его от земли и бросила вперед. В тот же миг рядом оказался Висовин.

– Полундра! – рявкнул он, опуская приклад автомата на голову склонившегося над лежащим Соценко немца.

Завязалась рукопашная. К месту схватки подоспел Земков. Он в упор полоснул очередью по гитлеровцам. Трое сразу упали. Вторая очередь свалила еще трех. Теперь уж вдогонку побежавшим фашистам стучали три автомата.

Снова наступило короткое затишье. Это была для десантников еще одна удача, оттянувшая время следующей вражеской атаки.

Дубинин, воспользовавшись образовавшейся паузой, бросился к Соценко.

– Те жив, Сашко? – взволнованно спросил он, приподнимая друга за плечи. – Отвечай быстро!

– Болит! – застонал тот. – Туточки – справа… – И он закрыл глаза.

Разорвав гимнастерку Соценко, Дубинин вздрогнул. Правая сторона груди друга была дважды проколота ножом и залита кровью. Из легких с хрипом вырывался воздух. Внутри что-то булькало. Сашко был явно не жилец…

– Потерпи малость! – пробормотал Иван и начал перевязывать раны. – Сейчас мы тебя надежно укроем. А потом в медсанбат…

– Не будет этого, Ваня, – простонал Соценко. – Ты меня не прячь, а оттащи в сторонку и пулемет заряди!..

– Тебе ж нельзя! – воскликнул Дубинин, растерянно глядя на лейтенанта. Тот еле приметно пожал плечами. Ничего, мол, не поделаешь, брат!

– Ты время-то не тяни, Ваня! Прошу! Как друга! – настойчиво протянул Соценко.

Не подчиниться было нельзя. Иван вместе с Висовиным осторожно перекатили Соценко в воронке, устроили его поудобнее, зарядили его пулемет, рядом положили запасной снаряженный диск.

– Вот так-то лучше, – прошептал удовлетворенный Соценко. – Это и называется – до последнего вздоха… Идите, хлопцы… За меня не бойтесь…

Фашисты поняли, что в лоб десантников не взять. Они видели, что тех немного, но сдаваться они не намерены, а отступать некуда: за спиной – море. Немцы изменили тактику, и пошли в атаку тремя группами. Пулемет Стоценко сразу же открыл огонь. Короткими очередями он решетил ряды гитлеровцев. И они решили его уничтожить. Первая мина разорвалась возле окопа, но две последующих накрыли цель. Дубинин увидел, что Стоценко неподвижно лежит на боку, скорчившись. Руки его по-прежнему крепко сжимали приклад «дегтярева». Висовин тоже понял, что друг их мертв, и молча снял бескозырку. В глазах его стояли слезы. Он смахнул их грязной ладонью и подумал, что Соценко все же сумел постоять за себя.

А бой продолжался. Немцы залегли, стреляя из автоматов. Затем снова рванулись вперед. Через минуту они оказались возле позиции Земкова. Сразу четверо их бросились на лейтенанта, решив, очевидно, захватить его в плен. Земсков успел отскочить и швырнуть гранату. Все устремившиеся к нему фрицы были убиты. Но и сам взводный был ранен, упал. Больше он уже не поднялся…

– Ах, гады! – остервенело рявкнул Висовин. Увидев, как погиб лейтенант, он рванулся вперед. Остановить моряка уже было невозможно. Он сшиб двух гитлеровцев, пропорол живот ножом третьему. Но на него уже кинулись несколько дюжих немцев. Дубинин увидел, как моряк выхватил из кармана гранату Ф-1 и рванул из нее чеку. Взрыв потряс бухту. Все, кто окружал Висовина, упали. Но и от него самого мало что осталось. Залитое кровью изувеченное тело рухнуло на землю.

Время остановилось, замерло в неподвижности. Дубинин остался один. Удары сердца, короткие и гулкие, казалось, отсчитывают последние минуты жизни. Сколько их, этих мгновений осталось? На этот вопрос Иван не мог ответить.

– Рус-с, сдавайся! – крикнули немцы. Ошеломленные таким ожесточенным сопротивлением столь малочисленной группы десантников, они уже боялись приблизиться к Дубинину.

Вместо ответа Иван дал очередь из автомата и отскочил назад, к пульмановскому вагону, лежащему на боку у самой воды. Волны лениво лизали его проржавевшие колеса. Внутри было сумрачно и сыро. В крыше, повернутой к насыпи, зияло несколько больших пробоин. Сквозь них была видна насыпь как на ладони. Обзор был отличный. Сквозь выбитые окна можно запросто бросать гранаты. Позиция хорошая. Вот только отходить уже некуда.

Мысли Ивана вдруг почему-то перескочили на прошлое. Картины оттуда замелькали одна за другой. Они были короткими и настолько четкими, будто проходили перед глазами.

…Родной колхоз. Хаты, утопающие в садах. Из дворов пьяняще тянет запахом дыма и свжеиспеченного хлеба… Каково-то там сейчас, после освобождения?.. Тогда их колхоз считался лучшим в районе. Только лошадей больше сотни имелось…

…Кинбурнская коса. Ледяная крупа, секущая лицо. Злющий ветер с моря. Картечь хлещет в упор. Они бежали ей навстречу. Многие падали, чтобы уже больше не подняться. Уцелеть не надеялись, но и страха не было. Всей своей жизнью и самой смертью