Читать книгу "Истории о котопёсах и их хозяевах - Галина Николаевна Волкова"

повезла больного в не менее импровизированную больницу.

Однако одним больным прием не ограничился. В лодке в большой корзине лежала беременная кошка. Она стонала, тужилась, но разродиться не могла. Корзинку подхватил Лешка Сглаз и пошел в том же направлении, что и мужики с тележкой.

Во дворе Светланы Николаевны, тихо переговариваясь, стояли жители Заводья, а в доме старая фельдшерица и Мартыниха колдовали над больными.

– Это ж Петрович с Малой Вихры. Чего это он в город на лодке поперся? – удивлялся Митрич.

– Так же ж, думаю, шо за-ради кошки пошел, – выдвинул мудрое предположение Лешка.

Спустя два часа до Заводья добрались врачи, вызванные по телефону фельдшерицей. Пришедшего в себя Петровича забрали в город, а благополучно разродившаяся кошка и черный кобель остались в доме Светланы Николаевны.

Вечером у нее собрались коммунары. Сидя за большим столом, попивая чай с приготовленными Мартынихой пирожками, они бурно обсуждали события дня.

– Эх, походу, возрождается наша деревня-то! – оптимистично воскликнул Никитич.

– С чего ты взял, старый? – ошарашенно глядя на выжившего из ума соседа, удивилась Шумиха.

– У тебя голос прорезался, сирена ты наша. Давно я не слышал твоего громоподобного крика, – хитро усмехнулся тот.

– Ага, – поддержала его Светлана Николаевна, – и я лет двадцать роды уже не принимала, а тут сподобилась. Сразу четырех деток приняла. Вон мамку сосут и в ус не дуют.

Громкий смех заполнил дом фельдшерицы, вырвался через форточки на улицу и поплыл над деревней, освещенной красными огнями заката. А на крыльце с чувством исполненного долга спокойно лежали черный кобель и белая Машка. Им было хорошо здесь и сейчас, рядом с людьми, которые, может, и одряхлели телом, но живы душой и милостивы сердцем.

Новый год в Заводье

Зима в Заводье пришла снежная, с метелями да буранами. Под толстым белым покрывалом скрылись не только тропинки между домами, но и главная деревенская дорога.

Кое-как добравшись до дома Светланы Николаевны, старики собрались на совет. Пришли не все. Валерьяныч вновь слег с ногами, у Мартынихи обострился хронический бронхит, у сестры Шуры совсем с головой плохо, а Михаил Валентинович еще по осени жаловался на сердце.

После семидесяти болячки уже не подкрадываются, они маршируют дружными отрядами, подтягивая новые силы. Скрипнет нога, а за ней рука подниматься отказывается. Собьется сердце с ритма, а там и слабость в теле появляется, и голова кружится, и в глазах мураши скачут.

Хорошо летом. Выйдешь на солнышко, погреешься, на огороде повозишься, калитку подправишь, у речки постоишь – глядишь, и полегчало.

Зимой холодно. Дороги то снегом, то льдом покроет. Для старческих ног беда, вот и сидят старики по домам, на улицу носа не кажут, только за дровами выходят да ночные вазы выносят.

Раз в две недели пробивается к ним на своем модернизированном уазике Серега, внук Мартынихи. Привозит хлеб, булки, мясо всякое. Газеты и журналы коммунарам доставляет. Крупой, макаронами, консервами да сладостями еще с осени все запаслись. Овощи в подполе хранятся, своя консервация в избытке.

Одно плохо – поговорить порой не с кем. Разве что с собакой или кошкой, и то не у всех они есть.

Однако ж не могут старики-коммунары даже в такую вот заметь прожить без приключений.

– Эка закрутило. Пока до тебя добрался, Светлан Николавна, два раза по самые не балуй провалился, – пожаловался Федор Никитич.

– Ой, да чему там баловаться-то. Вот кабы ты по самые бровя в сугробе утонул, вот тогда бы я опечалилась. В них же вся красота твоя, – съязвила по-доброму Шумиха.

Валентин Сергеевич усмехнулся, скромно хихикнула Светлана Николаевна, а несдержанный на эмоции Лешка Сглаз от души расхохотался. В тепле да среди людей не хотелось им жаловаться да стонать. Так, перешучиваясь, они и начали совет.

– Если снова метель, тяжело будет нам к болезным нашим пробиваться. Надо думать, чего делать, – уже серьезно сказал Валентин Сергеевич.

Самый молодой из обитателей деревни, он и ходил последние три недели по занедужившим соседям. Проведовал, лекарства доставлял, что Светлана Николаевна передавала, кое-чего из продуктов приносил, да и так, для поддержки захаживал.

– Ладно хоть электричество не рвет, телевизоры три программы ловят, да приемники вещают, а то б совсем одичали, – со вздохом проговорил Митрич.

Тут на стол запрыгнул упитанный котяра. Рыжий, как солнышко на заре, он вальяжно прошелся по всему столу, спрыгнул на колени к Светлане Николаевне и заурчал.

– Вот же ж ты котяру откормила, Николаевна. Прям Баюн сказочный, не идет, а плывет, не мурлычет, а поет, – прокомментировала выход кота Шумиха.

И действительно, Барон был на редкость красив и мощен. Он достался фельдшерице в качестве презента от спасенных Петровича и кошки.

Тем временем Лешка Сглаз оглядел собравшихся, почесал за ухом, прокашлялся и провозгласил:

– Товарищи! На повестке дня у нас один, но очень важный вопрос – празднование Нового года!

Удивительно, но старики вдруг подобрались, со скрипом выпрямили спины и дружно посмотрели на оратора.

– Кхм, ну, я это, чтоб приступали к обсуждению, – засмущавшись, сказал Лешка.

Все расслабились, но к обсуждению приступили. В результате короткого диспута решили, как всегда, встречать Новый год в доме Мохнатого. Он у него большой, добротный, да и телевизор у него поновее.

– За елкой пойдут Валентин Сергеевич и Митрич, как самые крепкие из мужской части коммуны. Болезных на санях привезут. Бабы, значица, за меню отвечают, мужики – по напиткам и хозяйству: воды там, дров принести, стол поставить, диваны сдвинуть.

За три дня до Нового года природа сжалилась над Заводьем. Метель еще ночью закончилась, мороз спал маленько, солнышко выглянуло. Митрич и Валентин Сергеевич решили идти за елкой. Предупредив Мохнатого, они пошли собираться.

За ними увязались Буран Мохнатого и Вилюй Мартынихи. Здоровые кобели рады были прогулке, они, как и их хозяева, засиделись в домах. По сугробам да в метель не сильно-то побегаешь. Да и за стариками пригляд нужен, в коммуне ж живут.

Экипировавшись валенками с калошами, теплыми пуховиками, толстыми рукавицами, топориком, небольшой лопаткой и бухтой шпагата, мужики тронулись к лесу.

Идти по нечищеной дороге тяжеловато, но солнышко, благое дело и хорошее настроение помогали им. Да и в поле, что перед лесом лежало, таких сугробов не было. Ветер гонял снег, не давая ему собраться, так что проваливались они неглубоко.

Собаки от радости громко взлаивали, валялись в снегу, шли по нему прыжками. Добравшись до кромки леса, мужики остановились.

– Влево забирай, Митрич. Я по осени сюда за лапником ходил, приметил две симпатичных елочки, – подсказал Валентин Сергеевич.

Мужики пробрались через опушенные снегом кустики вглубь, прошли еще немного, и Валентин Сергеевич показал рукой на заснеженную елку метра полтора высотой. Стряхнув снег и откопав снизу ствол, они споро подрубили его и оттащили елку к полю.

– Слышь, Сергеич, я тут Елене Мартыновне обещал маленькую елочку принести. У нее ж третьего января день рождения, захотела вот свежего лесного духа в доме, – смущаясь, сказал Митрич.

– О как! Вы меня сердечно удивляете, Николай Дмитриевич. Обычно мужчины женщинам