Читать книгу "Любовь и дым - Дженнифер Блейк"

— Не связывайся с ним! Слышишь, что тебе говорят, — не связывайся!

Это было не так-то просто. Эдисон стал частенько захаживать домой к Бенсонам. То под этим, то под тем предлогом. Он был сама вежливость с миссис Бенсон, разговаривал с ней так, как будто она была его старшей сестрой, и так мило при этом улыбался, что женщина пригласила его заходить к ним домой так часто и оставаться у них так долго, как ему того захочется. Он быстро подметил, что Маргарет и Ребекка никогда не будут устраивать в доме сцен, чтобы не потревожить больную маму. И он стал бесстыдно извлекать барыши из этого своего наблюдения, почти открыто приставая к девушкам, поддразнивая и постепенно таким образом втираясь в доверие.

Истина состояла в том, что он действительно не был таким диким, каким казался. Он мог смеяться, болтать, врать и швырять зерна жареной кукурузы в печь не хуже любого из их местных приятелей. Он мог многими часами не произносить ни одной непристойности и не пытаться украсть для себя поцелуй в уголке. Похоже, ему нравилось ощущать себя членом их семьи. Он говорил, что для него это необычный эксперимент. Его родителям было далеко за тридцать, когда он родился. По сути, он никогда не чувствовать себя ребенком. Мать постоянно его называла «моим маленьким мужчиной» и заставляла смирно сидеть и вести серьезные разговоры с ее друзьями, которых она постоянно приглашала домой. Отец был судьей и наказывал сына совершенно с тем же выражением лица, с каким выносил приговоры самым закоренелым преступникам. Смерть родителей, которая случилась с разницей всего лишь в один год, означала для Эдисона окончательное освобождение. Он был этому рад.

Июнь плавно перешел в июль, а июль, в свою очередь, переполз в август. На горизонте уже маячил сентябрь. По мере того как приближалось начало учебного года и жара стала спадать, процесс борьбы за гражданские права возобновился с новой силой. Марши и демонстрации резко увеличились в количестве и частоте. Одно из кафе, куда пока еще не пускали негров, выдержало штурм черных, которые заняли там все места и провели сидячую забастовку. В ответ на это во дворах черных кварталов по ночам стали гореть кресты. Горели они и в некоторых фирмах, которые что-то уж очень близко сотрудничали с черными. Население города, особенно молодежь, резко оживилось, когда на главной улице замаячили камеры национального телевидения. Правда, репортажа так и не показали ни по одной из программ. По городу начали усиленно циркулировать слухи о прибытии каких-то федеральных начальников, в задачу которых будет входить личное руководство усилением интеграционных процессов ко дню начала занятий в школах.

Но девушки из дома Бенсонов в те дни больше всего были озабочены поломкой, которая случилась с машиной Эдисона. «Шевроле» потерпел аварию, и его вынуждены были отдать в ремонт. Для Эдисона было очень важно, чтобы машину починили как можно скорее. Приближалось время начала занятий в Тьюлейне, а он не мог опаздывать.

В тот последний субботний вечер он появился возле их дома на стареньком сереньком «седане» своего дядюшки.

На этот раз он недолго пробыл у них дома. Миссис Бенсон чувствовала полную разбитость из-за жары, которая пока не собиралась ослабевать. Бет также выглядела неважно. Она весь день промучилась животом. Очевидно, еще на прошлой неделе подхватила какую-то заразу. С Маргарет эта беда случилась накануне, так что в субботу, несмотря на улучшение, она была еще бледна. Когда Ребекка заметила Эдисону, что тот легко может подхватить у них этот вирус, он сразу же засобирался.

Стоял очень душный вечер. На юго-западе наблюдалось какое-то слабое свечение атмосферы, а сверчки и глазастые лягушки громко молили о дожде. Воздух был тяжел и пах пылью. Непрекращающийся зной последних недель довел нервы людей до предела. Все хотели и ждали, сами толком не понимая, чего именно.

В тот день у Бенсонов легли особенно рано, как будто надеялись, что стоит выключить свет и лечь / в постель, как воздух сразу станет свежее и прохладнее. Окна прикрыли, чтобы в дом не заносилась жара, но это совсем не помогло. Ребекка так повернулась на своем узком матраце, что ее голова почти легла на подоконник. Все же пот выступил на шее, и чесались влажные корни волос.

Не успев задремать, она вдруг услышала какой-то приглушенный звук. Она села на постели и стала прислушиваться, но звук не повторился. Она глянула на Маргарет, которая спала с ней в одной комнате. Та не шевелилась. Может, это бродячие собаки? Как-то раз мама выкинула помои на задний двор, и с тех пор возле их дома по ночам частенько рыскали четвероногие бедолаги. Ребекка, успокоив себя этим объяснением, вновь легла.

В следующий раз звук был громче. Он походил на приглушенный стон и доносился из другой спальни их дома, которая помещалась за кухней. Комната Бет. Ребекка сначала снова села, а потом неслышно соскользнула с кровати. Может, у сестры стало хуже с животом? В холодильнике были какие-то лекарства…

Ребекка прошмыгнула в кухню, не включая света. Ей нравилось отыскивать дорогу в кромешной темноте, к тому же яркий свет больно ударил бы по глазам. Бледный свет внутри холодильника не заставил ее зажмуриться, и она быстро отыскала бутылочку с маслянистой розовой жидкостью на полке, встроенной в дверцу.

Она отошла от холодильника и стала пробираться к кухонному шкафу, чтобы взять ложку, как вдруг яркий свет осветил комнату и разлился по стенам. Она бросилась к раскрытому окну, откуда на кухню били лучи света. За окном она увидела автомобиль, который, переваливаясь на колдобинах, направлялся к пруду. Лучи фар ударили по деревьям, мотор заработал громче, скорость увеличилась. Теперь она прекрасно слышала шум двигателя. Машина стала спускаться по склону, потом завернула по изгибу дороги, и вокруг Ребекки вновь сгустилась темнота. Спустя несколько секунд двигатель уже скрывшейся машины внезапно смолк. Его выключили.

Какая-нибудь парочка влюбленных просто торопилась с вечерней прогулки, подумала Ребекка. Впрочем, напрашивалась догадка о браконьерстве. Так на ланей и охотятся: высвечивают ночью фарами лесную кущу и… Но Ребекка предпочла версию о влюбленных. Во всяком случае, кроме браконьеров и влюбленных, некому и незачем было ночью на машине ехать по тропинке, ведшей к пруду, да еще вниз по склону.

Из спальни сестры раздался еще один стон. Это оторвало Ребекку от ее раздумий, и она заспешила Бет на помощь.

— Бет?

Она открыла дверь ее спальни и заглянула внутрь, но ничего в темноте не увидела. Ответа на ее оклик не последовало, поэтому она вошла в комнату и попробовала еще раз:

— Бетти?

В ответ на это она расслышала только затрудненное дыхание. И оно доносилось снизу и где-то прямо перед ней.

Она пошла на этот звук.

Ее босая нога ощутила что-то влажное и теплое на полу. Дрожь пробежала по телу. Случилось что-то плохое, что-то ужасное! Держа обе руки вытянутыми перед собой, Ребекка на ощупь прошла к ночному столику и включила на нем лампу. Она при свете взглянула вниз и еле сдержала в себе дикий крик.

Бет лежала в луже крови. Кровью была замарана ее хлопчатобумажная ночная рубашка внизу и руки. Она лежала, свернувшись калачиком, закрыв глаза и еле слышно дыша. При этом было видно, как подрагивают ее посиневшие губы. Рядом с ней, тоже запачканная в крови, лежала старомодная авторучка, словно выпавшая из ослабевших пальцев Бет.