Читать книгу "Инквизиция Cредневековья - Рамон Наварете"

уже распространилась паника. Многие стали менять фамилии и места жительства, скрываясь у друзей или родственников. Другие спешно ликвидировали дела и спасались бегством за границу – во Францию, в Португалию и даже в Африку. Многие бежали в Рим и там искали правосудия.

6 февраля 1481 года состоялось первое аутодафе: живыми на костре были сожжены шесть человек.

Аутодафе – это слово не испанское, а португальское. В переводе auto da fé – это «акт веры». Под этим термином подразумевается торжественная церемония оглашения приговоров суда инквизиции лицам, уличенным в духовных преступлениях. Обычно ей предшествовало чтение кратко сформулированных обвинений, изложенных на местном языке, и вызов обвиняемых для того, чтобы те выслушали вердикт. Рано утром произносилась краткая проповедь или увещание (наставление). Затем представители светской власти давали присягу, обещая, что они будут подчиняться инквизитору во всем, что касается искоренения ереси. Далее обыкновенно оглашались так называемые декреты милости, смягчавшие или отсрочивавшие наказания. Затем вновь перечислялись заблуждения виновных и оглашались наказания, вплоть до самых суровых, включавших пожизненное тюремное заключение или смертную казнь. Наконец, осужденные передавались в руки гражданским властям. Тех же, чье наказание не предусматривало лишения свободы, отпускали. А осужденных вели в тюрьму или на эшафот.

Термином «аутодафе» обозначали также акт исполнения приговора суда инквизиции, в частности, сожжение еретика на костре.

Как правило, массовые аутодафе проводились с большой пышностью, и на них обязательно присутствовал или местный сеньор, или сам монарх.

Историк Марселен Дефурно отмечает, что «аутодафе было действительно торжественной церемонией, обычно объединявшейся с празднованием великого события»[76]. При этом он пишет: «Следует подчеркнуть, что аутодафе было достаточно редкой церемонией»[77].

Сожжение ведьм. Гравюра. XVI/ век

Первое аутодафе, как мы уже говорили, состоялось в Севилье в начале февраля. В том же месяце в Севилье имело место второе, не менее помпезное сожжение, во время которого огню было предано три человека.

Третье аутодафе состоялось в Севилье 26 марта того же года. На этот раз в пламени погибло семнадцать еретиков.

А уже к концу года первый Священный трибунал мог похвастаться преданием казни 298 еретиков. Результатом этого стала не только страшная паника, но и целый ряд жалоб на действия трибунала, обращенных к римскому папе. Главным образом жалобы шли со стороны епископов.

Арестованных доставляли со всех концов Кастилии в Севилью, где их помещали в монастырях и в замке Триана, переоборудованном под тюрьму.

Шли все более и более массовые казни. Тех из арестованных, кто отказывался признать себя виновным, отлучали от церкви и посылали на костер. Те же, кто признавался во всем, отделывались поркой, тюремным заключением, конфискацией имущества и лишением всех прав.

Историк С.Г. Лозинский в своей «Истории папства» пишет:

«Это аутодафе, являвшееся огненным апофеозом религии и святой церкви, было устроено по всем предписаниям папской буллы. Во главе процессии шел доминиканский приор Охеда, увидевший, наконец, осуществление своих давнишних мечтаний. В первый и в последний раз Охеда присутствовал на аутодафе. Через несколько дней он умер от чумы, унесшей в Севилье пятнадцать тысяч человек»[78].

Вскоре, в связи с тем, что деятельность трибунала инквизиции стала принимать регулярный характер, в Севилье было решено построить специальное сооружение для сожжения еретиков. Сооружение это было названо El Quemadero (Кемадеро). Собственно, это было даже не сооружение, а целая площадь (исп. quemadero – место для сжигания), оборудованная для сожжения осужденных.

С.Г. Лозинский отмечает, что «площадь огня» была украшена статуями пророков, сделанными «на средства какого-то „великодушного“ жертвователя»[79]. Эти большие каменные статуи пророков использовались для сожжения: по одним данным, осужденных замуровывали в эти изваяния заживо, и они там погибали, поджариваясь от пламени общего костра; по другим данным, осужденных только привязывали к статуям, а не замуровывали внутри них.

Что же касается «великодушного» жертвователя, то им оказался ревностный католик Меса. Однако вскоре вскрылось, что сам Меса – «новый христианин», и он был немедленно арестован. В результате Меса был сожжен на том же Кемадеро, которое, не жалея средств, он так великолепно украсил статуями пророков.

Аутодафе – сожжение еретиков на рыночной площади. Гравюра. XIX век

* * *

Нравится это кому-то или нет, но Торквемада ничего не изобретал, и инквизицию создал, конечно же, не он. Инквизиция не была его детищем и существовала задолго до него. Соответственно, и все методы, которые потом, при Торквемаде, использовались инквизицией, были опробованы на практике задолго до его возвышения. Даже пресловутую Кемадеро изобрел не он, как утверждают некоторые, а севильский губернатор, которому не хотелось возиться с отдельным костром для каждого грешника. На этот факт обращает внимание даже Хуан Антонио Льоренте, крайне негативно относящийся к Торквемаде. Он, в частности, пишет: «Большое количество осужденных, подвергавшихся сожжению, вынудило префекта Севильи построить на поле, называемом Таблада, постоянный каменный эшафот, который сохранился до наших дней под именем Кемадеро»[80].

Таким образом (и об этом не стоит забывать), инквизиция на территории Пиренейского полуострова была учреждена еще в XIII веке, и до Торквемады она порой была не менее сурова к разного рода еретикам, отошедшим от веры и закоренелым в отступничестве. Что же касается El Quemadero (Кемадеро), то это детище испанского инквизитора, которого звали Диего Лопес де Кортегана, и это его усилиями в местечке Таблада в 1481–1524 годах было сожжено 5000 человек.

Булла папы Сикста IV

В самом начале 1482 года папа Сикст IV (в миру – Франческо делла Ровере) написал Изабелле и Фердинанду жалобу на то, что инквизиторы Мигель де Морильо и Хуан де Сан-Мартин не следуют правилам закона, объявляя еретиками тех, кто ими на самом деле не был даже в мыслях.

В книге Хуана Антонио Льоренте читаем: «Его Святейшество прибавлял, что он отрешил бы их от должности, если бы не имел уважения к королевскому декрету, который их поставил на место»[81].

А 11 февраля 1482 года Сикст IV пошел еще дальше и назначил инквизиторами на территорию, подконтрольную Изабелле и Фердинанду, еще семь монахов-доминиканцев, которым тут же были отправлены мандаты с