Читать книгу "Случайная первая. Прокурор и училка - Марина Анатольевна Кистяева"

помог. А потом что сделал?

Да ничего не сделал — в том-то и дело! Сама, дурёха, творила чёрте что! Кстати, а правда, откуда я знаю, как танцевать чечётку? Нет-нет, об этом тоже потом…

Нужно Илье Николаевичу сказать «спасибо». Что остановился, разнял хулиганов. Что в баре меня не бросил. И потом… Сюда привёз.

За оргазм тоже поблагодаришь, Марфа?

Я спрятала лицо в ладонях. Додумалась… Ничего не скажешь!.. И откуда только похоть взялась.

Не вспоминать! Только не сейчас. Всё вечером, хорошо?

Сейчас надо день простоять, выдержать. И, по-хорошему, уже пора выйти из комнаты, как-то обозначить себя.

Но ноги были деревянными и напрочь отказывались слушаться.

Аккуратно надавив на дверь ладонью, я вышла в коридор. В туалет ужасно хотелось. И где его искать? Данная квартира не вписывалась в виденные мною ранее. Что-то из серии «дорого-модно». Кажется, она была двухуровневая. Или тут всё-таки моя память сбоила?

Шла я крадучись, осторожно ступая на тёплый ламинат. Или это паркет? Или плитка такая?.. Господи, да какая разница! Уйти бы отсюда благополучно и до работы добраться, пусть и с опозданием, а не зацикливаться на совершенно неважных, не имеющих значимости вещах.

Шаг, ещё один шаг…

Я очутилась в небольшом коридоре, плавно переходящем в гостиную. Сделала ещё один шаг и остановилась как вкопанная.

Потому что оказалась совершенно неготовой увидеть то, что увидела.

Точнее то, чем занимался Илья Николаевич.

Полуобнажённым телом меня не напугаешь и не смутишь. Работая в школе, и не такое увидишь. Да-да, иногда старшеклассники ведут себя как закоренелые засранцы — любят как бы невзначай раздеться перед молодыми учительницами. Меня даже предупреждали о подобном! Есть в нашей школе любители постебаться над старшим поколением.

Поэтому моя реакция была более чем странной. Я в прямом смысле зависла. Замерла, точно натолкнувшись на невидимую стену.

Хозяин квартиры отжимался. Быстро, энергично. Его мышцы напрягались от интенсивной работы, а на коже поблёскивали капельки пота.

Или мне спросонья мерещится? Свет же приглушен… Как я могу рассмотреть мелкие подробности? Это всё шальная фантазия… Ну и отголоски того безобразия, что было вчера.

Я не шевелилась. Занят человек… Смело можно уходить.

Правда же можно?

Честно-честно… Я его отблагодарю. Может, цветы потом пришлю. Или шоколад. Мужчины же любят шоколад? Некоторые… Ладно, не шоколад. Вино. Или виски.

Точно, виски. Я вчера его пила и…

Пока я лихорадочно составляла план побега, кое-кто прекратил физические упражнения и ловко поднялся на ноги, оттолкнувшись ладонями от пола. И, соответственно, воззрился на меня.

Не успела…

Уйти…

Я…

Есть выражение «время остановилось». Никогда ранее мне не приходилось ни с чем подобным сталкиваться. А косяков в моей жизни всегда хватало. Почему именно сейчас? Почему именно сегодня? И здесь…

Он смотрел на меня.

Я на него.

Какой высокий…

Почему-то зациклилась именно на этом. Смотрела и смотрела.

Что я, высоких мужчин не видела? Видела, конечно. Взять того же Ивана Ситченкова из одиннадцатого «Д». Детинушка едва ли не под два метра ростом. И, кстати, он был как раз из тех, кто в майские деньки любил пощеголять голым торсом на спортплощадке за школой, ссылаясь на то, что уроки закончились и просто жарко.

Я должна была отреагировать адекватно. То есть нейтрально.

И не смогла…

Этот мужчина трогал меня ночью. Языком…

И я его трогала. Правда, слава Богу, только руками.

Но он-то! Он!

Картинки прошедшей ночи яркими вспышками пронеслись в голове.

А он ещё и полуголый! Почему нельзя футболку надеть? Знал же, что в квартире девушка, и…

Может, собственно, поэтому и не спешил одеваться.

Я приложила ладонь к горлу. В нём запершило, пришлось прокашляться.

— Здравствуйте… — язык с трудом шевелился, приходилось прилагать усилия, — Илья Николаевич.

Хорошо, что комната была освещена лишь частично, и я стояла в коридоре. Меня же не видно? Правда?

— И тебе утра доброго…

Мне показалась, или в голосе мужчины послышалась насмешка? Ну а что я, собственно, хотела? Кто будет воспринимать всерьёз женщину, умудрившуюся показать себя во всей красе всего за несколько часов?

Я замялась, переступила с ноги на ногу.

Надо извиниться. Точно. И я уже приоткрыла рот, когда услышала следующую ироничную фразу:

— Рубашку мне не хочешь вернуть?

Рот пришлось всё-таки закрыть.

— Она в спальне, — выдала наконец, вспомнив, что, вообще-то, я педагог, и меня не так-то просто смутить. В том числе и голым торсом.

Илья Николаевич медленно повёл головой, потом взял полотенце, которое лежало на диване, и накинул его на плечи. Кстати, рядом лежала и футболка. Её он, получается, намеренно проигнорировал.

Осознание последнего неприятно царапнуло изнутри. Не то чтобы я рассчитывала на какие-то снисхождения с утра… Но и откровенно пошлить по отношению к себе тоже не позволю.

Быстро облизнув губы и вскинув подбородок кверху, ринулась вперёд:

— Я благодарна вам, Илья Николаевич, за оказанную помощь. Примите мои извинения за вчерашний вечер и… — голос снова подвёл меня, я вторично прокашлялась, стараясь не обращать внимания на то, как полыхнули щёки. — …ночь. Вы поступили благородно, вмешавшись в драку и не бросив меня. А в конечном итоге и приютив. Я понимаю, что создала вам некомфортные условия, нарушила планы на вечер. Ещё раз извините. Последняя просьба — и я обещаю, что вы меня никогда не увидите. Если можно, вызовите, такси, мне надо домой…

— Домой… Как интересно… То есть сейчас можно уже, да?

Он не прекращал стебаться. Вцепился, гад этакий, в висящее на шее полотенце и без зазрения совести прошёлся по мне ироничным взглядом.

Точнее, взгляда его я не видела. Могла лишь предполагать. Но мне и тона за глаза хватало.

Ничего… Ничего, и не такое переживала. Подумаешь… Меньше пить будешь, Марфа Ивановна. Точнее, вообще не будешь. Сколько раз зарекалась? Сколько бед уже было? Нет, снова смалодушничала. Поэтому — терпи.

Минутка или две остались, не сломаешься.

— Ещё раз извините.

А что я могла сказать?

Только бубнить извинения.

— Я бы вызвала сама, но у меня…

— Сел телефон, — перебил меня Илья Николаевич.

— Да! — с энтузиазмом подтвердила, решив, что мужчина сменил гнев на милость.

Радовалась я рано.

— То есть ты отлично помнишь, что вчера происходило? Надо же… Обычно… хм… не помнят.

Так… Ладно. Не спорить. Посыпать голову пеплом и уйти. Попытаться не съесть себя по дороге. Как-то привести себя в порядок. И вперёд, в новый день.

Хорошо, что к урокам я приготовилась заранее и… Ну конечно же, уроки! Я встрепенулась, радуясь, что могу переключиться на нечто более важное, чем самоедство.

— А почему вы меня не