Читать книгу "Человек из прошлого - Евгений Евгеньевич Сухов"

я и доктора, и евонную дочку замочил? И что мне замочить кого, все равно что два пальца обоссать… Так вот: я только самого лекаря пришил, а ее не трогал. И уговор у нас такой был: я мочу доктора, а Мигуля — евонную дочь… — Игнат Коноваленко снова помолчал, затем продолжил: — У Мигули в руках была рыжая чапа[19] с кулоном и еще какие-то шмотки. Опосля мы с ним из спален прошли в большую комнату. Там все переворошили, путного ничего не нашли и подались в мезонин, где у доктора был кабинет. Однако вместо трех с половиной косух[20] нашли всего-то тридцать пять буланых[21]. «Где бабки?» — спросил я Мигулю. Но тот лишь пожал плечами: видно, сам был в неведении. Ну, что еще говорить? — снова посмотрел Коноваленко на майора Щелкунова. — Вышли из докторского дома и, как уговаривались, пошли к Сене Шиловскому. Там раздербанили[22] слам[23] и разбежались…

Конь замолчал и повесил голову. Верно, в тюрягу возвращаться не шибко хотелось.

Еще раз была вызвана на допрос Эльвира Полищук. Но признательных показаний добиться от нее не удалось: ключей от дома доктора Гладилина она Вениамину Мигуле не давала, на разбой и убийство никого не подбивала. А еще никакого Ирека Карапетяна в глаза никогда не видела и ничего похищенного из дома Гладилина она у него в квартире не прятала, потому как с ним не знакома и не ведает, кто он такой. Однако доказательная база и без признательных показаний Полищук была вполне достаточной, и дело было закрыто.

Глава 6. Валя Рожнов ведет собственное расследование

Председателя плановой комиссии Городского совета товарища Кондратьева звали Николаем Павловичем. Он был довольно молод, шел ему тридцать первый год. Женат, имел двоих детей — мальчика и девочку — и являлся вполне успешным советским чиновником средней руки, что для его возраста считалось весьма достойным результатом. По словам коллег, что хорошо его знали, у Николая Павловича присутствовал набор личностных качеств, которые позволяли ему вырасти в крупного сильного руководителя.

Но главным было не это. А то, что Кондратьев окончил Авиационный институт в тысяча девятьсот сороковом году. И учился он на факультете самолетостроения в одной группе с попавшим под машину и ныне покойным Эдуардом Кочемасовым, до недавнего времени работавшим в конструкторском бюро недалеко от своего дома. Простое стечение обстоятельств? Вряд ли… В такие совпадения старший оперуполномоченный Рожнов давно не верил. Так что теперь его путь лежал в городской авиационный институт…

Авиационный институт — второе по значимости высшее учебное заведение в Казани после Государственного университета — вырос из аэродинамического отделения университета в тысяча девятьсот тридцать втором году. К настоящему времени институт занимал бывшее здание Лесотехнического института на улице Карла Маркса. Туда и отправился Валентин, чтобы разузнать о студенческой группе, в которой учились Кочемасов и Кондратьев, ну и, конечно, о них самих.

С сорокового года в институте произошло множество изменений, причем кардинальных. Открылись моторостроительный факультет и кафедра реактивных двигателей. Сюда в годы Великой Отечественной войны были эвакуированы Харьковский авиационный институт, несколько подразделений Центрального аэродинамического института имени Жуковского и Летно-исследовательского института. Однако студенческая атмосфера института осталась прежней, что и была до войны: многодневные походы с песнями у костра; разнокалиберные по тематике и масштабу фестивали; студенческое конструкторское бюро, разрабатывающее планеры, известные на весь Советский Союз и получающие призы на общесоюзных соревнованиях… Капитан милиции Рожнов почувствовал особую атмосферу института сразу, как только вошел в его здание. И даже немного позавидовал, что не был студентом такого замечательного вуза. Многие студенты, выглядевшие явно старше студенческого возраста, носили старые выцветшие гимнастерки. Они пришли в вузовские аудитории сразу после фронта. По их счастливым лицам было видно, что им приятно ощущать себя студентами.

На кафедре факультета самолетостроения кроме секретаря, женщины лет тридцати, сидящей за печатной машинкой, находился молодой человек в коричневой замшевой безрукавке при галстуке и с уже заметной плешью на макушке. Он сидел, углубившись в бумаги, и за ухом его торчал остро заточенный карандаш.

— Мне бы заведующего вашей кафедрой увидеть, — обратился к секретарю Рожнов.

— Его в данный момент нет. Я его временно замещаю, — оторвался от бумаг молодой человек с плешью на макушке.

— Тогда я к вам, — Рожнов шагнул к столу, за которым сидел молодой человек.

— Слушаю вас, товарищ, — взглянул на Рожнова заместитель заведующего кафедрой.

— Меня зовут Валентин Николаевич Рожнов, — произнес опер и раскрыл перед молодым человеком с плешью свое служебное удостоверение. — Старший оперуполномоченный отдела по борьбе с бандитизмом и дезертирством городского Управления МВД.

— Очень приятно… Я так и подумал, что вы из органов.

— Почему вдруг?

— Есть в вас что-то такое, — уклончиво ответил заместитель заведующего кафедрой и, спохватившись, представился: — Валерий Иванович Федынцев, доцент, кандидат технических наук. Чем могу служить?

— Меня интересует один ваш выпускник, — начал старший оперуполномоченный. — Он окончил в сороковом году факультет самолетостроения. Его зовут Эдуард Альбертович Кочемасов. Вернее, так его звали, — добавил Рожнов, от него не ускользнуло, как многозначительно переглянулись межу собой плешивый кандидат наук Федынцев и женщина за печатной машинкой.

— А почему звали? — поинтересовался Валерий Иванович, как-то странно взглянув на гостя из милиции.

— Потому что он умер, — ответил Рожнов и тотчас задал вопрос: — Вы его знали?

— Знал, — не сразу ответил плешивый кандидат технических наук, раздумывая о чем-то своем. — До войны мы учились с ним в одной группе. А что с ним случилось?

— Его сбила машина, — ответил Валентин Рожнов.

Доцент Валерий Федынцев и женщина за печатной машинкой снова переглянулись. Похоже, они знали об Эдуарде Кочемасове нечто такое, чего не прочь был бы узнать Валентин Рожнов.

— А вас, простите, как зовут? — обратился к женщине старший оперуполномоченный.

— Нинель Яковлева, — ответила женщина.

— Вы тоже знали Эдуарда Кочемасова?

— Да, — неуверенно и как-то осторожно ответила женщина.

— И тоже учились с ним в одной группе? — задал новый вопрос Валентин, уже понимая, что получит утвердительный ответ.

— Да, — еще нерешительнее ответила Нинель Яковлева.

— Что можете о нем рассказать? — не скрывая интереса, спросил Рожнов.

Женщина пожала плечами:

— Да ничего в общем-то… Обыкновенный он был человек.

— А вы? — повернулся в сторону Федынцева старший оперуполномоченный.

— Да тоже ничего такого… — после заминки произнес Валерий Иванович. — Парень как парень…

— Как же так, товарищ Федынцев? — Рожнов был сильно удивлен столь неопределенными ответами. — Вы пять лет учились вместе с Кочемасовым в одной группе и ничего не можете сказать об этом человеке? Ни хорошего, ни плохого? Как такое может