Читать книгу "Шесть зимних ночей - Кэти Астэр"

подкидывала мне образы и обрывки прошлого. Голос молчал. Он находился где-то рядом, я это чувствовала.

В зале стояла тишина.

Пары больше не двигались. Вместо них в разных позах застыли ледяные статуи.

– Эти люди умирают из-за тебя, – я надеялась, что голос больше ничего мне не скажет. Но я ошибалась. Он говорил каждый раз тогда, когда мне меньше всего хотелось его услышать.

Ледяные фигуры не вызвали у меня никаких эмоций. Мне они были безразличны, я все равно никого не помню. Что лишний раз переживать из-за тех, о ком вообще ничего не знаешь?

Дед бы такое не одобрил.

К третьему дому я подходила как к голгофе. Терпеть его не могла – терпеть не могла его хозяев, терпеть не могла бывшую подругу, что там жила. Щепка в руках была уже холодная, но если напрячься, то еще удавалось разглядеть маленький огонек в глубине. Последний заряд для далеко не последнего дома. А я не могу поделиться своим теплом, потому что сама страшно замерзла. Кто вообще придумал эту дурацкую, идиотскую легенду? И кто вселил уверенность, что солнце не встанет, если не выполнить все по правилам? Правда, я уже нарушила правила, о которых мне так настойчиво рассказывал дед.

Может, из-за них так быстро стала остывать щепка? Но я не помнила такого в легенде вообще. Правила соблюдались. Да я и не нарушила по факту ничего. Первая коснулась, вышла из дома на мороз, грею своим дыханием этот бесполезный кусок обгорелого дерева.

Помню, в год, когда мать ушла, тоже было не все гладко. Кое-что изменилось, как и сейчас. В ту ночь пламя не стояло столбом, оно просто погасло. У всех разом. Тогда уголек остался у соседей. И все вокруг говорили, что нам повезло – бремя вернуть огонь упало на плечи парня с горячим сердцем. А горячее сердце несет щепку, не переживая, что не хватит внутреннего огня. Дед тогда сказал, что нас миловала эта ночь. И мороз не был столь лютым, и огонь пошел от того, кто сам как горячая головешка. Сестра тогда заявила, что она тоже так смогла бы. Спасти огонь и дать солнцу возможность подняться. Дед в ответ на это грустно улыбнулся и ничего не сказал. А я молча ждала, когда же нам принесут огонь. Мы были последним домом, страшно замерзли, кутались в пледы и старые шубы, чтобы хоть как-то дождаться гонца. Он пришел весь раскрасневшийся, горячий, в руке держал раскаленное дерево, и оно его не жгло. Дед даже поклонился соседу. Я тогда еле сдержалась, чтобы не фыркнуть. Все мои мысли занимало то, что мама куда-то ушла и не вернулась.

Ветер играл снегом на дороге. Идеальным, не тронутым. Только мои следы добавили ямок в этот ландшафт, но и их уже почти замело. Дом, в который мне надо было идти дальше, стоял мрачный, свет в нем давно погас. А хозяева, наверное, сидят возле камина в ожидании спасительного огня. В ожидании меня.

Я посмотрела на щепку в руке, дохнула на нее пару раз, чтобы огонек загорелся ярче, и еле сдержалась, чтобы не потянуть ее тепло себе. Дурацкая щепка. От холода мысли у меня гуляли туда-сюда и повторялись. Как же все бесит! А особенно бесила в последние дни сестра. Давала какие-то непрошеные советы, задавала странные вопросы, все время болтала с дедом о каком-то стеклянном шаре, в котором можно скрыть полмира…

Я почти вспомнила, что это были за вопросы и советы, как дверь тихо открылась и ко мне вышла бывшая подруга. Вся зареванная, тихо провела меня к камину и ушла. Я осталась в комнате одна, ничего не понимая. Стало очень неуютно в холодном доме, где никто не ждет. То, что меня не ждали, а пустили просто потому, что так надо, я поняла. Камин не был заполнен дровами так, как в других домах. Не было стола с едой, снующих всюду людей и детей, ждущих огня.

Я подошла к камину и протянула щепку в центр дровяной кучки. Ничего не произошло. Щепка не стала нагреваться, как это происходило до этого, дрова не перенимали себе жар. Наоборот, вокруг становилось холоднее и холоднее.

– Люди с ледяным сердцем не должны носить уголек, – услышала я за спиной голос.

Бывшая подруга стояла в дверях и смотрела на меня. Она уже вытерла слезы, но все еще была опухшая и красная.

– Почему ты считаешь, что у меня ледяное сердце? – спросила я.

– Тебе все равно, что здесь происходит, – был ответ. – Все равно на людей, все равно на традиции. Всегда было все равно. И не ты должна была носить уголек в эту ночь.

Я вскочила и быстро отошла от камина. Меня колотило от ярости. Два дома имели совесть промолчать, не сказать мне то, что думали, а эта дрянь сказала. И хорошо, что мы перестали дружить и общаться, предателям нет места в моей жизни.

Я сжала щепку так сильно, что та стала крошиться. У мерзавки глаза расширились от ужаса, она хотела было забрать у меня уголек, но вовремя опомнилась. Нельзя забирать то, что принадлежит не тебе.

– Раз не я должна носить, то и не мне вам огонь давать! – бросила я и пошла прочь из дома.

– Ты же знаешь, что, если не сделаешь то, что должно, огонь погаснет навсегда и солнце никогда не встанет? – спросили мне в спину.

– И пусть.

Не мои проблемы эти ваши легенды. Не я выбирала здесь родиться и не я решила тут остаться.

Я вышла из дома, вообще не ощущая холода. Его словно не было. Только снег искрился на дорожках, заборах и скамейках. Я пошла прочь, зная, что мне смотрят вслед. Зная, что обо мне думают. Зная, что мне скажет дед, если я сейчас вернусь домой и разожгу огонь у нас.

Но мне было все равно, и я направилась домой, даже не думая о том, что осталось еще девять домов без огня и света. Что мне до них, если каждый вокруг считает – не я должна была носить уголек. Вот и верну его на место, пусть моя прекрасная сестра носит.

Вернулась я быстро, заново наделала ямок в свежем снегу, потянула дверь за ручку и зашла в коридор. Все покрыло инеем, коврик возле самой двери скрипел под корочкой льда. Я медленно шла в комнату с камином, ожидая увидеть там деда и сестру, но их не было. Дом тихо поскрипывал в одиночестве, лишний раз напоминая мне, насколько я вообще нужна этому месту. Мать исчезла, дед смотрит снисходительно, сестра… Про сестру лишний раз лучше и не вспоминать.

Я дошла до камина, в котором вместо дров была кучка снега, и зависла. Это совсем не похоже на деда и сестру. Снег в камине – это очень плохой знак. Дед как-то рассказывал, что по подобному знаку можно понять, когда меняется пространство. Если снег просто нападал на дрова, то все хорошо, просто никто не чистил. Но если снег полностью заменяет собой дерево…

Я бросилась к камину и стала раскапывать сугроб, а он все не заканчивался. Вытащила ледяную палку, потом еще одну. Сосульку, кусок отколотого льда, но не дерево, которое легко поддается огню и начинает весело трещать. Пока я копалась в снегу, совсем забыла про щепку и уже успела ее засыпать сверху. Еле нашла.

Огонек внутри почти погас, а края уголька стали покрываться корочкой льда.

– Вот и посмотрим, что будет, если не зажечь огонь во всех домах, – зло сказала я, положила щепку на пол, взяла кусок льдины и со всего маху ударила им по угольку.

Взрыв! Меня отбросило в стену, вырвавшееся из щепки пламя моментально растопило весь лед, сожрало все, что было в комнате, не оставив и следа мебели или ткани, выжгло дыру в потолке, но не тронуло меня. Оно исчезло так же быстро, как появилось. Я лежала на обугленном полу в обугленной комнате. Пахло серой и сыростью. В камине стояла вода. Я поползла ближе и засунула туда руку.

Ощущения были странные, я словно пыталась поймать руками бегущую реку. Вода в камине плескалась, силилась вырваться, а я совалась в самый центр. Вода обжигала, заставляла и без того замерзшие пальцы неметь. И у меня не находилось сил, чтобы достать руки и погреть их. Я продолжала себя мучить. Рядом со мной стояли люди, они тоже купали руки в ледяной воде. Если не дать воде свое тепло, то солнце не встанет. А если солнце не встанет, то мир покроет белое. Камин больше не был маленьким, ютившимся в углу комнаты. Это было огромное каменное сооружение во всю стену. И стена была каменная. Не моя стена. Я подняла глаза к потолку и еле его разглядела – так высоко