Читать книгу "Чудо Спинозы. Философия, которая озаряет нашу жизнь - Фредерик Ленуар"

совершил грех против Святого Духа, именно: утверждая, что это слово Божье содержит ошибки, пропуски, подделки и не согласно само с собою и что мы имеем только отрывки из него и, наконец, что подлинник договора Божьего, заключенного с иудеями, погиб» [72].

И добавляет с присущей ему смесью энтузиазма и оптимизма: «Но если бы они захотели обсудить самый предмет, то, я не сомневаюсь, они тотчас перестали бы вопить. Ибо как сам разум, так и высказывания пророков и апостолов ясно гласят, что вечное слово и договор Бога и истинная религия (religio vera) божественно начертаны в сердцах людей» [73] [29].

По мнению Спинозы, Священное Писание предназначено не для того, чтобы научно объяснить устройство мира (процесс Галилея был все еще на слуху), но для того, чтобы дать людям список правил, которым необходимо подчиняться. Главным образом эти указания касаются соблюдения справедливости и милосердия как основы гармоничной жизни общества. Но, в то время как мы соблюдаем эти правила по своей воле, руководствуясь доводами естественного разума и философии, религия заставляет нас следовать им из покорности.

«Ведь кто не видит, что оба Завета суть не что иное, как учение о послушании, что тот и другой не преследует иной цели, кроме той, чтобы люди повиновались от чистого сердца?» [74] [30].

Можно считать веру и соблюдение религиозных заповедей рабством, но для некоторых они могут стать путем к счастью, научив их любить ближнего: «весь закон только в том и состоит, что в любви к ближнему» [75] [31]. Спиноза цитирует Первое послание Иоанна Богослова:

«Возлюбленные! будем любить друг друга, потому что любовь от Бога, и всякий любящий рожден от Бога и знает Бога. Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь» [76] [32].

Поэтому важно четко отделять мысль от веры, а философию от теологии. Философия ищет истину и высшее блаженство, в то время как вера воспитывает послушание и благочестие. Вера и философия представляют собой разные вещи, так что «вера предоставляет каждому полнейшую свободу философствования» [77] [33]. Точно так же не пересекаются пути теологии и разума: «ни богословие разуму, ни разум богословию не обязаны служить, но каждый владеет своим царством. Именно, как мы сказали, разум – царством истины и мудрости, богословие же – царством благочестия и послушания» [78] [34]. Очевидно отдавая предпочтение поиску мудрости при помощи разума, Спиноза тем не менее осознает, что «Писание принесло смертным очень большое утешение. Действительно, повиноваться могут, безусловно, все, но людей, для которых добродетель стала привычкой только под руководством разума, встречается весьма немного сравнительно со всем человеческим родом» [79] [35].

Глава 5

Спиноза и Христос

…Подтвердил и упрочил этим закон и глубоко написал его в их сердцах [80]

Чуть позже мы вернемся к «Богословско-политическому трактату» и узнаем о взглядах Спинозы на взаимодействие религиозной и политической сфер, а также на демократию. Но перед этим я хотел бы рассказать о том, как философ воспринимал личность Христа, а затем – о неоднозначном отношении еврейского сообщества к Спинозе на протяжении вот уже 350 лет.

Я был поражен, обнаружив, что в трудах философа, в особенности в «Богословско-политическом трактате», фигура Христа занимает особое место. Я называю его не Иисусом, а Христом, потому что по этому мессианскому титулу («помазанник») называет его сам Спиноза. Помните: Спиноза никогда не допускал мысли об обращении в христианство, это упорство усложнило ему жизнь и, вероятно, стоило большой любви его молодости. Философ неоднократно утверждал, что ничего не понимает в христианском догмате о Святой Троице и не видит никакой надобности следовать каким-либо религиозным ритуалам. Его личная духовность была выстроена им при помощи разума. Мы увидим, что порой она граничит с имманентной мистикой, при этом никак нельзя утверждать, что Спиноза был религиозным человеком. Даже с риском для своей жизни и под угрозой преследования церковными властями (как иудейскими, так и христианскими), философ оставался свободным от всякой религиозной принадлежности. Я подчеркиваю этот факт потому, что было бы ошибкой считать слова Спинозы о Христе проявлением двуличия или, как утверждали некоторые комментаторы, заискиванием перед христианами. Ведь это бы совершенно противоречило свободному и независимому духу философа, не готового пойти на малейшие уступки на пути к истине. Об этом свидетельствуют его письма: он упорно настаивает на правильности своих идей, особенно в вопросах религии, даже рискуя быть непонятым лучшими друзьями и верными помощниками. Да, Спиноза не публиковал свои работы или публиковал их под псевдонимом, чтобы не возбуждать ненависти. Но никогда не искажал своих идей.

Итак, каков взгляд Спинозы на Христа? Как мы увидели в предыдущей главе, по мнению философа, видения пророков – не больше, чем плод их воображения. Пророчества, таким образом, обусловлены восприимчивостью, жизненными позициями, личными предрассудками и культурным уровнем того или иного пророка и не должны пониматься буквально. И все же, как это ни удивительно, Спиноза утверждает, что Христос – исключение из этих правил:

«[Христу] божественные изволения, ведущие людей к спасению, были открыты не в словах или видениях, но непосредственно <…>. И потому голос Христа, как и голос, слышанный Моисеем, может быть назван голосом Божьим. И в этом смысле мы можем сказать также, что мудрость Божья, то есть мудрость, превышающая человеческую, приняла в Христе человеческую природу, и Христос был путем к спасению. <…> Христос имел общение с Богом душой к душе. Итак, мы утверждаем, что, кроме Христа, никто не получал божественных откровений иначе как при помощи воображения, именно: при помощи слов или образов» [81] [1].

Спиноза, знавший наизусть Ветхий и Новый Заветы, делает этот вывод после тщательнейшего изучения евангельских текстов. Его поражает в Христе то, что этот простой необразованный человек произносит такие глубокие и верные слова. В «Этике» Спиноза высказывает мысль, что Христос представляет собой по-настоящему свободного человека, потому что его идеи исключительно адекватны