Читать книгу "Тайна трех - Элла Чак"

с перчинкой, как у брата, ей не достались. Алла получила вполне обычные голубые.

В детстве она выглядела намного интересней, а с возрастом сравнялась с остальными (к счастью для меня). Ни высокомерия, ни горделивой осанки, ни заносчивого взгляда и плавности движений измученной деньгами девушки – на что бы потратить очередной миллион, выданный на карманные расходы.

Если бы она встала на глобус правителей мира возле Максима, то рухнула бы с него прямиком на свой элитный газон.

Нет, она была совсем другой. Может, я редко смотрела на людей, но всякий раз видела их как детальки пазлов, которые могли складываться между собой так или иначе, – и мой взгляд никогда меня не подводил.

Тонкие лодыжки Аллы были перетянуты белыми ремешками босоножек на высоких танкетках из тугого шершавого каната. Между коленями она зажала подол широкой бежевой юбки из плотной ткани, украшенной узором из красных точек и палочек и, я была почти уверена, вышитым вручную (каким-нибудь элитным модным домом?).

Юбка казалась слишком тяжелой для лета из-за обилия складок и количества потраченной на нее ткани. Белая блузка с высокой горловиной, бегущей вокруг тонкой шеи Аллы волной, оказалась застегнута на десяток белых пуговок-гвоздиков вдоль ее шеи по бокам.

Я даже представить не могла, сколько времени она потратила, чтобы вдеть в петельки все эти пуговки с двух сторон. Рукава блузки заканчивались ободками из широких шифоновых рюшей, которых хватило бы нам со Светкой на пару мини-юбок, и то Светка бы назвала эту длину миди.

Тонкий бежевый джемпер обнимал Аллу со спины, свернувшись аккуратным, почти отутюженным узелком рукавов на груди.

На мизинце ее руки переливалось толстое золотое колечко, а в ушах были слуховые аппараты телесного цвета, которые я видела на детском снимке.

– Макс всегда шутит над гостями. Не обращай внимания, Кирочка. Тебя все потеряли, прости господи, – тихо произнесла она. – Ой! Пора торопиться! Мы жутко опаздываем! Встав после сна, мы припадаем к стопам Твоим, Благий, и ангельскую песнь возглашаем Тебе, Сильный: Свят, Свят, Свят Ты, Боже, молитвами Богородицы помилуй нас. Скорее спускайся вниз.

Поправив юбку, Алла подобрала своего вырывающегося из ее рук хорька, отставила блюдо с хлебом и быстрым шагом засеменила к двери.

– Опаздываем? Куда, Алла?..

На улице плюс тридцать. Я надела джинсовые шорты и белую футболку, спрятала пучок растрепанных нечесаных волос под кепку, прикрыла невыспавшиеся глаза солнцезащитными очками и побежала вниз.

На втором этаже постучала в дверь с журавлями. Никто не отозвался. Быстренько юркнув в душевую Кости, набрала в рот пасты и прополоскала рот.

На подъездной дорожке возле «Ауди» с распахнутой дверью меня дожидался Женя. Он вытянул руку, помогая мне сесть, но я отбила по ней пятюню и запрыгнула в салон сама, перебарывая желание потоптаться босыми пятками по зеленому шелку лужаек.

В салоне уже сидела Алла. Ее ладони были аккуратно сложены поверх расправленной куполом юбки. Ноги чуть вытянуты и прижаты друг к другу щиколотками в легком наклоне.

«Ауди» тронулась с места нежным дуновением ветра, что колышет пыльцу на тычинках пионов. Следом за нами с ревом стартанул красный внедорожник, похожий на новогоднюю гирлянду из-за светящегося всеми цветами днища.

– Парни, – отмахнулась Алла. – Макс постоянно демонстрирует себя размерами машин или часов, прости господи. Придите, поклонимся Царю, нашему Богу. Придите, поклонимся и припадем ко Христу-Царю, нашему Богу. Придите, поклонимся и припадем к Самому Христу, Царю и Богу нашему, – повторила она несколько раз.

Алла смущенно приподняла пальцы к губам, продолжая шептать молитвы и креститься.

– Ал, куда мы едем? – спросила я, когда она закончила шептать.

– В воскресенье? – удивилась Алла.

– Это ваше стоп-слово? Ну и что, что сегодня воскресенье? Семь утра. Можно было бы спать… еще примерно столько же часов… – зевнула я шесть раз подряд.

– В храм, – ответила Алла. – Сегодня воскресенье, Кирочка. Мы едем на утреннюю службу.

Кажется, последний раз я была в храме на собственном крещении. В два года.

– Я не пойду! Алла, нет. Я же… Я не одета!..

В пассажирских окнах мелькали луга, мимо которых несся Женя. Он ни разу не нарушил правила, но всякий раз, словно экстрасенс, предвидел, сколько будет гореть светофор, с какой стороны совершить маневр, когда сбросить, а когда ускориться.

Шофер красного внедорожника ему не уступал, но определенно делал все, чтобы обогнать. Машина опередила нас возле железнодорожного переезда, просочившись в щель между опущенными шлагбаумами. В окно на пассажирском сиденье возле Максима я увидела Костю. Он был в белой рубашке и ослабленном галстуке. Поправив на переносице очки, он не сводил с меня взгляда.

– Как батюшка с матушкой не любят такое поведение брата, – вздохнула Алла. – Никакой на него управы, Кирочка. Он делает так, чтобы позлить семью. Не обращай на него внимания. Он не хотел обидеть тебя вчерашней шуткой. Он просто… себе на уме. Как я ни молила его, как ни уговаривала стать хорошим сыном батюшке с матушкой, Максим сопротивляется.

– Ничего, – прижалась я шишкой к прохладному стеклу, – порядок. Мне с ним детей не крестить.

Припарковав «Ауди», Женя открыл дверь Алле. Я, как обычно, справилась с непосильным трудом дерганья за ручку и выгрузки собственной тушки самостоятельно.

– Кирочка, возьми вот это на время.

Алла подошла к лавочке, на которой лежали прокатные церковные юбки и платки. Мне пришлось окуклиться в длинную синюю ткань поверх шорт. А на голову повязать косынку прямо под подбородком. В этой красоте я предстала перед шедшими к нам Максимом и Костей.

Оказалось, что в костюмах были они оба. На лацканах рубашки Макса солнечными зайчиками играли золотые запонки, и тем же бликом отражалось золотое кольцо на мизинце. На ладонях все те же красные перчатки и солнцезащитные очки на глазах.

В дневном свете появилась возможность получше рассмотреть «серого» Костю, что я и сделала.

Глаза у него оказались голубыми, спрятанными за стеклами очков человека с минусовым зрением, а волосы каштановыми и растрепанными, чуть темнее моих. Он был немного выше Макса и напоминал персонажа из японского аниме. С острыми углами скул, подбородка и плеч. С небольшим носом, красивее моего. С узкими бедрами, широкими плечами и накачанным прессом. Сейчас я его не видела, но точно знала, что он должен быть таким. Еще анимационные парни всегда спокойны, рассудительны и холодны, нейтрально заботливы и романтично отрешены. Никогда не поймешь – влюблен он или хочет в туалет по-большому. Выражение лица остается тем же.

Вот и Костя был точно таким – нейтрально-серым, как его фамилия. Шаг в сторону, любое сотрясение на тонкой канатной нитке – и