Читать книгу "Общаясь с Еленой Уайт Вестница Божья в повседневной жизни - Джордж Найт"

отношением сторонников жесткой линии.

Г–жа Уайт не была сторонницей мягкого отношения к греху, напротив, она решительно осуждала грех, но когда кто–либо исповедовал грехи и каялся в них, она была на стороне милости. В подобных случаях она всегда следовала этому правилу.

Почтительная и чуткая

Елена Уайт была человеком твердых убеждений и никогда не сдавалась в борьбе, если вопрос касался религиозного принципа или если души подвергались риску. С другой стороны, она стремилась быть тактичной по отношению к другим людям, почтительной к их правам и чуткой к их чувствам.

Одним из примеров такой чуткости служит судебное дело, возбужденное против нее Уильямом В. Уоллингом, мужем ее племянницы. В 1873 году Уоллинг убедил г–жу Уайт, когда та приехала в Колорадо, позаботиться о его детях в течение нескольких месяцев. Эти месяцы растянулись на годы, и г–жа Уайт растила и воспитывала девочек, как если бы они были ее собственными. Тем временем Уоллинг в течение ряда лет не делал попытки связаться с дочерьми ни лично, ни посредством писем. Потом вдруг после восемнадцатилетнего пренебрежительного отношения к дочерям, когда девочки стали девушками, он захотел, чтобы они вернулись и ухаживали за его домом. Те, вполне естественно, предпочли остаться с тетей Еленой. В ответ на это Уоллинг возбудил против г–жи Уайт судебный процесс, выставив иск в двадцать пять тысяч долларов за отчуждение его дочерей.

Судебное дело длилось около четырех лет с ростом доказательств в пользу Елены Уайт. Несмотря на благоприятное положение, она решила прийти к полюбовному соглашению. И это соглашение стоило ей немало — она заплатила две тысячи долларов юристу и тысяча пятьсот долларов г–ну Уоллингу. Это огромные деньги, если учесть, что рабочие получали около двух долларов в день. Как писала Елена Уайт, полюбовное соглашение «отрезало большой кусок» от их бюджета.

Но почему же, спросите вы, она пошла на такое соглашение? Потому что любила своих внучатых племянниц и чутко относилась к их чувствам. «Я могла бы решиться и пойти в суд, — писала г–жа Уайт, — но такое решение привело бы бедных детей туда, где они вынуждены были бы под клятвой свидетельствовать против их отца, а это причинило бы им безмерную скорбь. На суд вынуждена была бы прийти мать… Неизвестно, сколько лжи было бы произнесено под клятвой и как много бесчестья было бы навлечено на всех нас» (Письмо 128, 1896).

Как мы отмечали ранее, г–жа Уайт была сложным человеком. Она могла сурово обличать и в то же время поступать великодушно и уважительно. Жизнь для нее никогда не была простой. Она, подобно нам, день за днем испытывала внутреннюю борьбу, ставшую неотъемлемой частью жизни в несовершенном мире.

Глава пятая

Соседка и подруга

Елена Уайт искренне любила людей. Она обожала общаться с ними и желала им самого лучшего в их духовной жизни и во всем остальном, включая физическое благополучие.

Служение нуждающимся г–жа Уайт считала частью своего призвания. Одним она предлагала пищу и деньги, других обеспечивала жильем и работой, третьим дарила доброе слово.

Добрососедское отношение в Австралии

Не все соседи являются приятными людьми. Некоторые действуют на нас раздражающе. Елена Уайт, как и мы с вами, имела дело с разного рода соседями.

Особенно неприятным было для нее селение, находившееся вблизи ее дома в Курабонге, Австралия, где Церковь возводила Авондэйлскую школу для христианских работников. Как написал констебль Берри, местный полицейский управляющий, служивший в начале проживания семьи Уайт в Курабонге, адвентисты «не могли найти худшего места для учреждения школы». В окрестностях этого селения жили двести пятьдесят потомков трех семей с преступным прошлым. «Не было ничего, — заявлял добрый констебль, — слишком горячего или слишком тяжелого, чего они бы ни утащили ночью». Внучка Элла вспоминает, что «мародеры добрались до бабушкиного огорода. Из ее сарая были украдены запасы провианта. Пища, приготовленная на субботу, вся посуда для дойки коров — миски, чашки и все остальное — исчезли в течение одной ночи» (Молодежный руководитель, 1948, 30 марта). Сама Елена Уайт заметила только одного настоящего вора, но после приезда они вынуждены были все держать под замком из–за постоянной угрозы грабежа (Благотворительное служение, с. 328).

Эти неприятные соседи были не только ворами, но и невеждами, горькими пьяницами, суеверными людьми и тунеядцами. Проблема заключалась в том, как реагировать на их поступки. Елена Уайт наставляла свою семью и членов Церкви не жаловаться на соседей, но, напротив, она стремилась заботиться о них всеми возможными способами.

Один из способов подразумевал использование талантов Сары Макентерфер, квалифицированной медсестры и неизменной помощницы г–жи Уайт в ее многогранной работе. Иметь медицинского работника в доме было особенно важно, так как самый ближайший врач находился на расстоянии более двадцати миль.

После обеда обе женщины в легкой двухместной коляске объезжали окрестности в поисках людей, нуждающихся в помощи. Однажды они нашли восьмилетнего мальчика, разбитым стеклом порезавшего себе колено. Родители возили его за двадцать миль в Ньюкасл, тамошний врач наложил мазь и перевязал рану, велев накладывать на рану компресс из хлеба и молока, но не сказал, как это делать. В результате, инфекция распространилась по всей ноге. Казалось, что ампутация неизбежна. Мальчик в течение недели день и ночь кричал от боли.

В этот момент на сцене появились г–жа Уайт и Сара. Сара в течение двух часов чередовала горячие и холодные компрессы для инфицированной ноги, а затем перевязала рану. На следующий день она повторила горячие и холодные компрессы и сделала перевязку на раны, положив древесный уголь, чтобы вытянуть гной. Тем временем г–жа Уайт и Сара обнаружили, что тетя мальчика также имела серьезную рану.

В конечном счете они взяли обоих пациентов в дом г–жи Уайт, где мисс Макентерфер могла заботиться о них постоянно. К удивлению соседей, после десяти дней тетя и племянник возвратились домой. Мгновенно по округе распространилась молва, что г–жа Уайт и ее друзья–адвентисты обладают особым искусством врачевания. Более всего удивляло людей, что Елена Уайт никогда не брала денег за медицинскую помощь. Вскоре со всех окрестностей на несколько миль вокруг к дому Елены Уайт и ее медицинской сестры стали стекаться люди. Фактически дом Е. Уайт часто функционировал как больница, пока адвентистская община не смогла приобрести здание для этой цели. Такая медико–миссионерская деятельность, заметила г–жа Уайт, разрушила «подозрение и предрассудки» (Молодежный руководитель, 1948, 30 марта; Благотворительное служение, с. 327, 334).

Конечно, не всегда работа мисс Макентерфер