Читать книгу "Книга путей и стран - Ибн Хордадбех"

торговое общение купцов русов с еврейскими купцами ар-разани во многом способствовало дальнейшему росту и развитию производства; изделия русского ремесла доходили до таких стран, куда в то время еще не ступала нога купца руса.

2. О путешествии Саддама ат-Тарджумана

Вряд ли арабская географическая литература располагает другим таким сообщением, которое так долго и противоречиво оценивалось научным миром, как рассказ Ибн Хордадбеха о путешествии Саллама ат-Тарджумана. Впервые об этом путешествии упомянул один из первых русских академиков — историк З. Т. Байер (1694— 1738)[223]. После издания переводов арабских источников[224] многие ученые, начиная с первого издателя Ибн Хордадбеха, Барбье де Мейнара[225], считали путешествие Саллама к стене йаджуджей и маджуджей «бесстыдной мистификацией»[226]. Несправедливый вывод был поддержан даже многими авторитетными учеными[227]. Тем не менее второй издатель Ибн Хордадбеха — де Гуе, посвятивший этому путешествию специальную статью, и ряд других ученых, в том числе византинисты[228], считали экспедиции, предпринятые арабами к стене «гога и магога», а также к «спящим отрокам» («асхаб ар-раким»), о которых упоминал наш автор, историческими фактами.

Акад. И. Крачковский называет халифа ал-Васика, в дни правления которого были предприняты эти путешествия в Малую Азию и на далекий и неведомый Восток, «любителем экспедиций»[229]. Вряд ли только любопытство и «фантастические поводы» (например, виденный халифом сон) служили мотивами для снаряжения таких трудных и дорогих для тех времен экспедиций (в особенности экспедиции Саллама). Назвать же такие экспедиции чисто научными или же разведывательными также нельзя. Повод, видимо, следует искать в самой эпохе ал-Васика, когда отвергавшие всякую мистику му'тазилиты провозглашали Коран источником религиозной истины[230]. Му'тазилитство, принятое халифом ал-Ма'муном (819—833) оставалось и при ал-Васике государственным исповеданием. Неслучайно при третьем выкупе мусульманских пленных, осуществленном при ал-Васике в 845 г.[231], разрешалось выкупать только тех мусульман, которые признавали му'тазилитский рационализм, включавший в себя учение о чистой духовности бога и о сотворении Корана. Отметим, что непонятное, а впоследствии и зловещее словосочетание «йаджудж и маджудж» (библейские гог и магог) мусульманский мир познал впервые именно через свою священную книгу: "Они сказали: О Зу-л-карнайн (имя Александра Македонского в мусульманской литературе. — Н. В.), ведь йаджудж и маджудж распространяют нечестие по земле; не установить ли нам для тебя подать, чтобы ты устроил между нами и ними преграду?". «Он сказал: То, в чем укрепил меня мой господь, лучше; помогите же мне силой, я устрою между Вами и ними преграду»[232].

Мусульманская легенда связывала с именем этих неизвестных племен даже «конец света»: именно они разрушат стену, воздвигнутую Александром. Подобные тексты Корана и хадисов приводили к разным толкам и сопровождались бесконечными спорами. Эти споры, в конечном итоге приводившие не только к идеологическим, но и к политическим разногласиям в халифате и запрещенные только при халифе ал-Мутаваккиле (в 851—852 гг.), видимо, и вынудили ал-Васика проверить достоверность некоторых сведений, отраженных в Коране. По всей очевидности, именно с этой целью были снаряжены экспедиции для исследования упомянутых в Коране пещеры «Кахф» («асхаб ар-раким» или «кахф») и стены «йаджудж и маджудж».

Рассказ об этой экспедиции, возглавляемой Саддамом ат-Тарджуманом («переводчиком»), был приведен Ибн Хордадбехом со слов самого путешественника, а затем заимствован и пересказан последующими арабскими географами (Ибн Русте, ал-Мукаддаси, ал-Идриси, ал-Гарнати, Закарийа ал-Казвини, Ибн ал-Варди, Иакутом, ан-Нувайри и др.) в более или менее подробных вариантах.

Ей посвящены многочисленные статьи европейских и русских ученых с разными гипотезами и рассуждениями. Всех интересовал один и тот же вопрос: миф это или реальность?

Не вдаваясь в подробности освещения разноречивых соображений этих авторов, отметим, что еще X. Френ в своей знаменитой работе об Ибн Фадлане считал, что Саллам добрался до башкиров, а затем до Алтая[233]. К этому мнению присоединились Ж. Рено, издатель географии Абу-л-Фиды, добавив к Алтаю Урал[234], немецкие востоковеды К. Риттер, полагающий, что Саллам шел «по ту сторону Аксу до Алтая»[235], и О. Пешель, ищущий стену несколько восточнее Сырдарьи[236], французский востоковед д'Оссон, считающий, что Саллам пробрался к Уральским горам, а именно к средней части, изобилующей металлами[237], русский ученый Н. Пантусов, помещавший «страну народов йаджудж и маджудж... на севере Азии, по ту сторону Алтая, вплоть до Урала»[238], известный немецкий картограф К. Миллер, издавший древние арабские карты и считающий, что стена находится на юго-западном Алтае, и др. Любопытно, что к выводу де Гуе о том, что Саллам все-таки дошел до Великой Китайской стены (а именно к Нефритовым воротам у Юймыньского прохода), многие исследователи, в том числе и автор карты ал-Идриси К. Миллер, почему-то отнеслись более чем скептически. Даже лучший современный знаток арабской географической литературы, акад. И. Ю. Крачковский считал предположение де Гуе сомнительным[239].

Один из последних исследователей этого путешествия, немецкий ученый Рихард Хенниг, детально проанализировавший путь Саллама, также поддерживает гипотезу де Гуе и считает, что «интересующая нас стена «гога и магога» действительно могла быть только Великой Китайской стеной»[240].

Прослеживание маршрута Саллама, а также сопоставление с другими источниками заставляют нас подтвердить также гипотезу де Гуе о конечном пункте экспедиции посланника халифа ал-Васика. Здесь уместно заметить, что уже автор второй половины XIII в., знаменитый Ибн Сайд ал-Гарнати в дополнении к сведениям ал-Идриси о йаджуджах и маджуджах приводит точное указание широты и долготы «крепости Зу-л-Карнайна, которую возвели для обороны стены на долготе 163° и широте 40°[241]; севернее [ее] тянется стена от севера до юга, соединяясь с горой, окруженной йаджуджами и маджуджами»[242].

Заметим, что именно на широте 40° начинаются крайние восточные пределы Великой Китайской стены. Для подтверждения этого факта можно привести еще одно сведение Ибн Сайда — о нахождении главного города йаджуджей (мадинату йаджудж) у устья великой реки йаджуджей на берегу моря ал-Мухит (Тихий океан) на широте 43°40", долготе 170°25"; город маджуджей, судя по его же данным, находился к юго-востоку от него — так же на берегу моря ал-Мухит на широте 42° и долготе 171°[243].

Остановимся, на наш взгляд, не вполне достоверно освещенном в литературе вопросе о «странном маршруте» Саллама через Итиль[244]. Именно этот маршрут привел в заблуждение многих авторов, искавших стену где-то на севере или вообще отвергавших такого рода путешествия. Р. Хенниг пытается связать избранный Салламом кружный путь к стене через Хазарию с событиями, происходившими в это время в Китае, в результате чего якобы