Читать книгу "Огненная душа куклы - Артур Гедеон"

брошенной в коридоре куртке, а потом в окно магазина бросили камень. Манекен сорвался с места, потом ушел из магазина – звякнули колокольца у входа, и она, Люся, услышала приглушенный крик, как будто на кого-то напали. Она побоялась выйти, так и просидела под ворохом одежды, пока ее утром не обнаружили охранник и продавцы.

Все это она рассказывала очень долго, урывками, то и дело сбивалась, начинала снова, плакала, вспоминала подробности, добавляла несусветные детали, например, как манекен ледяным голосом сказал ей: «Где ты, маленькая дрянь? Говори же, подай голос, мышка…» Яшин поневоле вспомнил этот женский манекен – он сам обратил на него внимание, когда вышел из машины у дверей магазина. Еще подумал: искусная куколка, сексуальная! Дело рук настоящего мастера. Два других манекена рядом с ней – просто бревна. И шубка хороша на пластмассовой красотке. Можно понять воришку Люсю – раскатала губу девица.

А когда Люся узнала, что ее приятелей убили, особенно ненаглядного Колю, дико заистерила и залилась долгими рыданиями. Старший лейтенант занервничал. Когда Люся стала задыхаться и потеряла сознание, Яшин даже со стула подскочил. А вдруг околеет? Из этого состояния воришку с превеликим трудом вывел местный врач парой уколов. Придя в себя, Люся впала в апатию. «Это она моего Коляна убила – та тварь», – едва слышно прошептала Люся. Глаза у воришки были стеклянные, язык еле ворочался, ей определенно нужен был отдых, а еще лучше – больничная койка в местной психушке.

За эти часы старший лейтенант Яшин натурально извелся и сам был готов попросить о медицинской помощи.

– Вколи и мне что-нибудь успокоительное, Романыч, – в шутку попросил он у врача, когда Люся ушла в нирвану. – Убойное что-нибудь. Пять кубиков теразина, а?

– Не положено. Могу только витамин А, B и C. Хочешь?

– Себе коли витамины. Я в них не верю.

– Зря. Или Е, для потенции хорошо.

– С потенцией у меня все путем.

– Ну, как знаешь. А вообще я тебе не завидую, Костя, – собрав чемоданчик, сказал врач. – Дело мутное. Наши о нем уже растрезвонили. Крепись, дружище. Стакан коньяка выпей, – неожиданно оптимистично посоветовал он у порога. – Поможет. Для сердца и души.

– Спасибо, Романыч, – кивнул тот. – А это идея.

Яшин решил не издеваться над несчастной задержанной: Люсю отправили в санитарный пункт – отлежаться и поспать. Но сержанта к ней приставил. А сам вновь взял машину и поехал в модный салон «Афродита» – посмотреть на удивительный манекен.

Он стоял и наслаждался изяществом ног, грацией фигуры и красотой лица этой чертовой пластмассовой куклы. Вот что он сейчас сделает, сам с собой рассуждал Яшин. Спросит у директора магазина: не оживала ли ваша красотка? Не было ли прецедента? Хорош он будет в глазах работников салона! На смех поднимут. Константин Яшин вздохнул: у девушки Люси помешательство, маниакальный синдром; отец алкоголик, мать такая же, эту Крутихину лечить надо, а не наказывать.

Добрый был старший лейтенант Яшин. Иногда.

И все бы ничего, если бы не два трупа со свернутыми шеями – Коли Спичкина и его двоюродного братца Леонида Зотова. Такие сами кому захочешь шею свернут под покровом ночи.

К обеду лейтенант Сонин отчитался: никаких следов, кроме тех, что принадлежат работникам салона и Люсе Крутихиной, в магазине «Афродита» не обнаружено. Но все доказывает, что эта самая Крутихина и впрямь чего-то испугалась: бросила сумку, скинула на бегу ворованную куртку и забилась в кладовку. Несомненно, она от кого-то скрывалась. Буквально от призрака! А ведь ее ждали двое здоровенных парней с дурной биографией, такие могли защитить. Но кого же она увидела? Кто так напугал ее? От кого она пряталась?

– Все показывает на то, товарищ старший лейтенант, – заканчивал отчет Сонин, – что тот, кого она увидела, и свернул шеи обоим ворам. Но такой человек должен обладать немалой силой, сноровкой, – старательно загибал он пальцы, – опытом бойца. Просто легионер какой-то, спецназовец.

Яшин стучал пальцами по столу и задумчиво мычал. Ох, нечистое было дело…

И застряло бы оно на одном месте, стало висяком, если бы в тот день, когда старший лейтенант Яшин присматривался к уникальному манекену, позже слушал отчет подчиненного, а воришка Люся спала мертвым сном под присмотром охраны в санитарном кабинете, не случилось еще одно трагическое происшествие. Еще одно убийство! На улице Пантелеевской в съемной квартире был обнаружен труп девушки – ее задушили. Инга Саранцева, художница из салона тату «Анаконда». Ее нашли хозяева квартиры, которых растормошила подруга Инги – Марина Зорькина, беспокоившаяся о ее судьбе. И как оказалось, не зря. Но интереснее всего и загадочнее было то, что «дело Саранцевой» напрямую перекликалось с делом о грабеже салона «Афродита» и двумя жестоко убитыми ворами.

Интерлюдия

«Не всякому человеку дано ехать в Коринф!» – так высокопарно и насмешливо звучала отповедь всем любителям развлечений и плотских утех в Греции и за ее пределами. По всей ойкумене разносились эти слова эхом. А почему? На этот вопрос мог ответить любой – богач и бедняк, аристократ и плебей, работорговец и невольник. Ведь мир слухами полнится! Коринф, о котором на все голоса пела молва, самый роскошный и богатый греческий полис, гудящий улей, где проживали более трех сотен тысяч человек, чего не было ни в Афинах, ни в Спарте, ни в Эфесе, ни в Карфагене. И десятки тысяч путешественников гостили тут непрерывно, создавая в городе эффект вечно кипящего котла. В Коринф стекались лучшие товары со всего подлунного мира. Зерно и оливковое масло, пурпурные ткани, столь любимые гречанками, слоновая кость, ковры и украшения, редкие вина, изделия из стекла и парфюмерия приплывали из Карфагена и его средиземноморских колоний – Сардинии, Сицилии и Мальты. Изделия из серебра, железо и свинец прибывали из Иберии, медь из далекой Британии, оружие из Италии и Македонии, пряности из Азии. И отовсюду свозили в Коринф на здешние невольничьи рынки, бурлившие жадными покупателями, лучших рабов и рабынь – чернокожих из Ливана, белокожих из Фракии и Галлии, смуглых с Ближнего Востока. Все они быстро расходились по рукам будущих хозяев.

Но более всего Коринф был известен публичными домами, рассыпанными по всему городу и побережью. Как самыми дорогими, где за ночь с юной красоткой с богача брали десять драхм, просто приличными заведениями, где клиент платил за опытную миловидную жрицу любви одну драхму, так и самыми дешевыми, где совсем небогатый клиент, матрос или портовый носильщик, платил заезженной проститутке один обол.

Развлечься в Карфаген приезжали молодые аристократы, отпущенные сердобольными родителями перебеситься и набраться у