Читать книгу "Короли вкуса - Василий Анатольевич Криптонов"

от Ильичева, никому ничего плохого не сделал.

10

Долинин вздохнул.

– И что я, по-вашему, должен делать?

– Откуда я знаю? – вспылила Вероника. – Позвоните патрульным, поинтересуйтесь хотя бы! Надо же хоть как-то шевелиться!

– То, что я сижу за этим столом, а не бегаю по потолку, не означает, что ничего не делаю, – повысил голос Долинин. – Вы, Вероника Витальевна, хотя бы примерно представляете, сколько народу успело отснять фото и видео из студии, разослать их по новостным сайтам и распихать по соцсетям? Состояние родственников Ильичева – представляете? У него четверо детей, между прочим! Да у нас тут телефон разрываться начал раньше, чем Ильичев последний дух испустил. Представляете, сколько свидетелей мне предстоит опросить – одной рукой отбиваясь от журналистов? А насчет патруля не волнуйтесь, как только они доберутся до места, мне об этом сообщат. Тем, что буду им названивать, я ничего не ускорю, уверяю вас. Скорее наоборот. Так что успокойтесь и не мешайте мне делать мою работу. Отвечайте на вопросы… Воды ходите? – Он кивнул на стоящий в углу кулер.

Вероника почувствовала, что в горле и впрямь пересохло. И что к Долинину она начала испытывать если не сочувствие, то нечто вроде того. Это Тимофею хорошо: захочет – возьмется за расследование, не захочет – в лес пошлет. А капитана уголовного розыска никто не спрашивает, чего он хочет. Положено протокол составить – значит, сиди и составляй.

– Да, – кивнула Вероника, – не помешало бы. Спасибо.

– Наливайте. Стаканчики там есть.

Вероника подошла к кулеру, взяла стаканчик. И в этот момент зазвонили сразу два телефона: стационарный на столе у Долинина и мобильный, лежащий перед ним. Долинин снял трубку со стационарного, бросил в него:

– Долинин. Секунду, – а другой рукой поднес к уху мобильный. – Алло. Да, Жень. Что там у тебя?

Лицо его ничего не выражало, но говорили в трубке довольно громко. Не слишком отчетливо, однако фамилию «Круглова» прислушивающаяся изо всех сил Вероника разобрала.

– Ясно, – бросил Долинин. – Кроме дочери, есть в квартире кто?.. – И снова: – Ясно. Вызывай криминалистов да оформляйте, чего еще-то?.. До связи, – сбросил звонок. Поднес к уху трубку: – Алло. – Поморщился: – Что там за визг? Ах, психует… Ну так скажи, что психовать он у прокурора будет! А сейчас пусть вспоминает, как свои пирожки лепил, во всех подробностях, шаг за шагом. Пригодится… – В ответ в трубке заговорили горячо и быстро. Долинин снова поморщился. – Да понял я, понял! Свидетельницу отпускаю уже. Сейчас, две минуты.

Он положил трубку, повернулся к Веронике.

– Что? – выпалила она. – Наталья Круглова тоже умерла, да?

Долинин укоризненно покачал головой:

– Ай-яй-яй. Что ж вы, Вероника Витальевна, такая молодая – и такая кровожадная? В протокольчике распишитесь, – постучал пальцем по лежащему на столе листу.

Вероника вспыхнула – прозвучал ее вопрос и впрямь азартно. Однако так просто сбить себя с толку не позволила.

– Расскажете про Круглову, тогда распишусь. Что с ней?

Долинин нахмурился:

– С ней, Вероника Витальевна, то, что называется «тайна следствия». Грубо говоря, не ваше дело. Расписывайтесь, не задерживайте. – И посмотрел тяжелым взглядом.

Вероника еще постояла возле кулера, но поняла, что ситуация дурацкая. Никаких рычагов давления на Долинина у нее нет, а по доброй воле он ничего не скажет. Не упираться же, в самом деле, отказываясь подписывать протокол? Это во-первых, а во-вторых – ну да, правду следователь ей не сказал. Впрочем, его молчание достаточно красноречиво. Была бы Наталья жива – уж об этом Долинин не преминул бы сообщить, камня на камне не оставив от Вероникиных предположений. Это уж – к гадалке не ходи.

Вероника неловко присобачила так и не наполненный стаканчик обратно к стопке и вернулась к столу.

– Вот тут, где галочка, – показал Долинин.

Вероника взяла ручку и расписалась.

Долинин достал из ящика стола визитную карточку, протянул Веронике:

– Мои контакты, на всякий случай. Благодарю за содействие, всего доброго.

– И вам не скучать, – проворчала Вероника.

Вышла за дверь. Чтобы увидеть, как по коридору ей навстречу ведут Живчика. Наручники с горе-кондитера так и не сняли. Вел его давешний напарник Долинина – который, кстати, пока ехали в машине, поглядывал на Веронику с нескрываемым интересом. Но сейчас парню было явно не до нее.

– Поймите вы наконец – это не мое! – надрывался Живчик. – Сколько можно говорить? Я понятия не имею, как этот долбаный пакет оказался у меня в кармане! Я никого не травил! Для чего мне это делать, в конце-то концов? Зачем мне желать Ильичеву смерти?!

«Затем, что ты его ненавидел, – мелькнуло в голове у Вероники. – Но играешь натурально, спору нет. Не слышала бы твои слова самолично – поверила бы».

– Без нервов, уважаемый. Следствие разберется, – равнодушно бухтел опер.

А проходя мимо Вероники, перед тем, как завести Живчика в кабинет к Долинину, неожиданно обернулся к ней и свойски подмигнул.

11

«Тридцать четыре, – считала про себя Вероника, – тридцать пять, тридцать шесть… Господи, да ты уймешься или нет?! Тридцать семь, тридцать восемь…»

Она смотрела, как Тимофей отжимается от пола, положив ноги на силовую скамью. С того момента, как влетела к нему в квартиру, успела попить чаю, позалипать в телефоне, полистать журнал, лежащий на столе, – из тех, в которых даже картинки вызывали недоумение, – и, наконец, не придумав себе другого занятия, принялась гипнотизировать взглядом Тимофея.

Выйдя из отделения, она немедленно позвонила ему.

– Тиша! Тут такое! Ты не поверишь. Помнишь Ильичева из кулинарного шоу?

– С тобой все в порядке? – оборвал ее Тимофей.

– Да, – мгновенно скисла Вероника. Она слишком хорошо знала, что он скажет дальше. – Подожди, послушай! Тут…

– В таком случае позвони через полтора часа. У меня тренировка.

И Тимофей, в лучших своих традициях, оборвал звонок.

Вероника взглянула на часы. Беззвучно взвыла. О том, что перезванивать сейчас бесполезно, знала по опыту. Тренировка – это было святое. Лекцию о серьезности этого процесса, насколько важно его не прерывать, Вероника прослушала еще в начале их сотрудничества. Раньше чем через полтора часа разговаривать с ней Тимофей не станет. Угораздило же попасть именно в это время! Она вызвала такси. Через сорок минут была дома у Тимофея. И вот уже сорок пять минут наблюдала за тем, как он отжимается, подтягивается, забрасывает ноги вверх, вися на шведской стенке, лупит по боксерской груше и, сидя на полу, завязывается в немыслимые узлы. Уши Тимофея были заткнуты наушниками – во время тренировок он ухитрялся еще и слушать аудиокниги. То есть пытаться с ним заговорить