Читать книгу "Девилз-Крик - Тодд Кейслинг"

пятничный вечер трибуны здесь были забиты под завязку. Когда он в последний раз был в городе, то слышал о планах построить новую школу в другом районе округа, но не знал точно, где и когда. К тому времени он уже учился в колледже, и происходящее с Лэйн-Кэмп стало для него сродни чему-то из другой вселенной.

Добравшись до перекрестка у подножия холма, Джек нахмурился. Заправка Хёрли пустовала, судя по всему не работала, две ее колонки давно пересохли. Он постоял там какое-то время, вспоминая более веселые деньки. Мистер Хёрли – Джек никогда не знал имя старика – всегда угощал его пластинкой жвачки, когда Бабуля Джини заезжала сюда заправиться.

«Пять галлонов мне в бак», – говорила она, протягивая седовласому старику хрустящую «пятерку». Он убирал банкноту в карман и возвращался с пластинкой жвачки в руке.

«Для малыша, – говорил он и хитро подмигивал Джеку. – Сдачу оставьте себе, молодой человек».

Воспоминание вызвало у него улыбку. Он праздно задался вопросом, что случилось со старым добрым мистером Хёрли. «Возможно, его унес рак. Он всю жизнь заливал в баки бензин, а такое не идет на пользу здоровью». Джек вздохнул. «Мистер Позитив наносит новый удар», – сказал он себе и снялся с тормоза.

Он ехал вдоль Брайар-Клифф-авеню, по району своей юности. Некоторые дворы отливали желтизной, другие заросли, а знаменитый сад мистера Миллера превратился в клочок земли с высохшими сорняками.

– Раньше я помогал выдергивать те сорняки, – пробормотал Джек, не сознавая, что говорит вслух. Он полз на неизменной скорости пять миль в час. Вид мертвого участка земли перед старым домом мистера Миллера опечалил его больше, чем состояние района. Время не пощадило те места, которые когда-то любил Джек, и теперь он задался вопросом, как обстоят дела с остальной частью города.

В четверти мили от бывшего дома мистера Миллера Брайар-Клифф разветвлялась на две дороги, и Джек свернул на вторую, которая называлась Стэндард-авеню. Оттуда он увидел стоящий вдалеке на вершине холма дом Бабули Джини. Его было сложно не заметить. Об этом старом викторианском особняке когда-то говорил весь город. О нем даже написали статью в одном из журналов штата.

(«Джеки, сюда приезжал какой-то важный репортер из самого Франкфорта! Можешь поверить?»)

И он верил. Дом выделялся среди своих соседей – памятник классическому вкусу его прадеда. Бабуля Джини рассказывала, что после закрытия угольной шахты ее отец ездил по всей стране в поисках работы. И он так сильно полюбил Новую Англию, что захотел построить себе такой же дом, как у них. «Так он и сделал, – сказала она, указывая на кирпичный фундамент. – Каждый кирпич здесь положен моим отцом – то есть твоим прадедушкой Франклином, – и с тех пор наша семья живет здесь».

Джек свернул со Стэндард-авеню и направил «мазду» на холм, в сторону бабушкиного дома. Припарковал машину на подъездной дорожке и окинул особняк оценивающим взглядом. Белая виниловая обшивка покрылась тонким слоем грязи, а в кирпичном фундаменте появились небольшие трещины. Окна второго этажа, выходящие на подъездную дорожку, были покрыты пылью и птичьим пометом, а круглую веранду под ними устилали мертвые листья и засохшая скошенная трава. Одно из белых кресел-качалок лежало на боку.

Когда Джек завернул за угол и направился к ступеням крыльца, что-то привлекло его внимание.

На краях перил засохли густые подтеки красной краски. Налетевший прохладный ветерок закрутил листья у него под ногами, и от их шелеста у Джека по спине пробежал холодок.

– Какого хрена? – Он пошел по заросшей дорожке к перилам, гадая, не нанимала ли Бабуля Джини накануне своей кончины кого-то, чтобы покрасить дом. Сердце у него оборвалось, когда он увидел грубо разрисованную входную дверь.

– Черт тебя подери.

Оба передних окна были выбиты, занавески лениво колыхались на ветру, а на входной двери были небрежно выведены толстые красные буквы. В их начертании не было видно никаких художественных усилий, никакой стилистической грации, присущей настоящим граффити. Напротив, они были намалеваны в спешке, образуя шесть слов, от которых у него скрутило живот: «ВОЗРАДУЙТЕСЬ! СТАРАЯ СУКА ГОРИТ В АДУ!»

Джек стиснул зубы до боли в челюсти. Бабуля Джини много лет назад обещала ему, что упреки и угрозы прекратятся, но, конечно же, она солгала, чтобы он перестал беспокоиться. Тем не менее, он позвонил в стауфордское отделение полиции и попросил, чтобы кто-нибудь приглядывал за домом. Непохоже, чтобы это принесло какую-то пользу. «Видимо, не все здесь изменилось», – подумал он, вытаскивая телефон из кармана. Он так увлеченно фотографировал следы вандализма, что не услышал, как сзади к нему приблизилась старуха.

– Это – частная собственность, молодой человек.

Джек испуганно обернулся. Пожилая дама окинула его взглядом, поджав губы и сжав руки в шишковатые кулаки. Джек не видел ее с тех пор, как уехал из города, но даже спустя все эти годы она по-прежнему собирала волосы в пучок, настолько тугой, что кожа на лбу казалась натянутой, а глаза – слегка выпученными. «Проблемы с щитовидкой», – как-то объяснила ему Бабуля Джини. Она много лет не упоминала миссис Маккормик, и когда Джек увидел ее, щеки у него покраснели от стыда. Он думал, что она давно уже умерла.

– Рут?

При звуке ее имени лицо старухи смягчилось. Она смотрела на него еще какое-то время, после чего подняла морщинистую руку к щеке.

– Джеки Тремли? Боже мой, это ты, дорогой? Это правда ты?

Он улыбнулся.

– Да, это я. Как поживаете?

Но Рут уже заплакала и подошла к нему с распростертыми руками. Она обняла его так крепко, как его уже много лет никто не обнимал. От нее пахло лавандой и нафталином. Некоторые вещи совсем не изменились.

3

– Думаю, это был сынок Ронни Корда, только не могу доказать. Я звонила начальнику полиции, но он ничего не сделал. Еще кофе?

Рут не стала ждать, когда он ответит. Взяла кофейник и снова наполнила кружку. Джек сделал большой глоток, наслаждаясь горечью черного напитка. Кухня Рут не поменялась с тех пор, как он был ребенком, за исключением того, что тогда все казалось гораздо крупнее. Пока Джек сидел за столом, ему казалось, что сам он увеличился в два раза по отношению ко всему. Стены были из тех же деревянных панелей начала 80-х, и Рут пользовалась все теми же вязаными салфетками под тарелки. Время для Рут остановилось, когда несколько лет назад умер ее муж. И дом просто стал местом, где она