Читать книгу "Литература и котики. Для тех, кто не разучился читать - Ольга Владимировна Латунова"

родители мои, а особливо мать, меня назначили для того, что отец ее и дед были все педанты; но не был я двух месяцев в сей должности, как медведь, который имел в школе главную дирекцию, отпустил меня за мою неспособность. Меня более всего при сем огорчило то, что козла определили на мое место, которым уже все становятся довольны.

Кошка, выслушав сие, говорила хамелеону:

— Друг мой! Не обвиняй натуру, ибо, может быть, она столько же милостива ко всем, как к тебе. Это великое несчастие, что родители, не зная склонности своих детей, посвящают их такой должности, к которой не имеют нималой способности и чрез то обижают натуру. Итак, я спорю, что ты, если возьмешь на себя должность по своей склонности, будешь в столь великой славе, сколь теперь в презрении. Я знаю для тебя совет, по которому поступая, можешь ты достигнуть счастья. Ты в состоянии иметь разные виды, так что всякий час бываешь сам себе неподобен, и для того имеешь ты главные свойства придворного человека — переменяться, как другой Протей, по всем обстоятельствам двора. Думай только теперь, как бы добиться хотя малой при дворе должности, а я знаю, конечно, что в скорости достигнешь великой степени счастья.

Хамелеон благодарил кошку за ее совет и пошел ко двору Львову, который состоял из разных родов тварей. Он подбился в милость к любимцам Львовым, которые чрез силу свою произвели его в гофмейстеры молодого слона, фаворита королевского. Словом, хамелеон сделался в скором времени знатным министром. Сие произвождение прославилось во всем лесу, и дошел слух до кошки. Она пришла в неописанную радость, ибо думала найти в сем новом министре великого милостивца, который может ей на старости быть утешением. Итак, пошла прямо во дворец ко льву и велела о себе сказать хамелеону, что желает его видеть. Хамелеон, который надут был гордостью, велел ей сказать, что она ему совсем незнакома. Кошка, наморщившись, заплакала с горести:

— Теперь по всем обстоятельствам вижу я, — говорила она, — что он совершенно придворная тварь.

Потом, спустя несколько времени, встретилась опять с ним в лесу кошка. Он был в таком же бедном состоянии, как и сперва, ибо пришел между тем в немилость и так лишился всех чинов своих и имения, и не велено ему было более являться ко двору.

— Любезный друг! — говорил он тогда кошке. — Какой совет дашь ты мне теперь в моем бедном состоянии?

Но кошка отвечала ему, оборотясь спиною:

— Я тебя не знаю.

И так они разошлись.

Баснь сия содержит разные нравоучения! Во-первых, показывает она, что несправедливо иногда обвиняют натуру, и что многие, кои кажутся быть совсем негодны, могут быть великими людьми, если будут иметь должность по своей склонности. Потом описывает состояние придворное, и что великолепие, которое притом соединено, подобно ветру. Наконец, изображает гордость тех, которые из бедного состояния достигают великих достоинств.

* * *

Иван Иванович Дмитриев (1760–1837) был государственным деятелем, сенатором, членом Государственного совета, министром юстиции в 1810–1814 гг. А еще это был русский поэт, баснописец, представитель сентиментализма.

В 1790 году он сблизился с Г. Р. Державиным, знакомство с которым, по словам Дмитриева, «открыло ему путь к Парнасу». Потом в доме Державина Дмитриев познакомился со многими знаменитыми поэтами и писателями: Д. И. Фонвизиным, И. Ф. Богдановичем, Н. А. Львовым и др.

В 1791 году в «Московском журнале», который издавал Н. М. Карамзин, появился целый ряд произведений Дмитриева, в том числе и самая его известная песня «Голубок» («Стонет сизый голубочек»). Она была положена на музыку и получила широкое распространение.

В 1795 году в Московской университетской типографии вышло первое издание стихотворений Дмитриева под заглавием «И мои безделки» (по аналогии с карамзинскими «Моими безделками»). Согласно П. А. Вяземскому, Дмитриев и Карамзин, будучи друзьями, вначале собирались выпустить свои сборники стихотворений под одной обложкой, но по ряду обстоятельств Карамзин издал свою книгу («Мои безделки») раньше, поэтому Дмитриев назвал свой сборник сходно с книгой Карамзина. Кстати, считается, что книга Дмитриева стала первым печатным изданием, в котором встречается буква «ё». Первым словом, отпечатанным с буквой «ё», было «всё», затем — «огонёк», «пенёк» и «василёчик».

Басни и сказки И. И. Дмитриева, хотя почти все переведены с французского, считались лучшим его творением — благодаря легкому языку, свободному и плавному стихосложению. Но настоящим талантом Ивана Ивановича, несомненно, была сатира.

В 1806 году в гости к Дмитриеву пришел начинающий баснописец И. А. Крылов, который принес свои первые басни. Дмитриев приветствовал их словами: «Это истинный ваш род, наконец, вы нашли его». И Крылов благодаря уговорам Дмитриева преодолел свое отвращение к басенному «роду» и начал писать басни систематически.

Басни И. И. Дмитриева, в которых фигурируют коты и кошки, выглядят следующим образом:

«Петух, Кот и Мышонок»

О дети, дети! Как опасны ваши лета!

Мышонок, не видавший света,

Попал было в беду, и вот как он об ней

Рассказывал в семье своей:

«Оставя нашу нору

И перебравшися чрез гору,

Границу наших стран, пустился я бежать,

Как молодой мышонок,

Который хочет показать,

Что он уж не ребенок.

Вдруг с розмаху на двух животных набежал:

Какие звери, сам не знал;

Один так смирен, добр, так плавно выступал,

Так миловиден был собою!

Другой нахал, крикун, теперь лишь будто с бою;

Весь в перьях; у него косматый крюком хвост;

Над самым лбом дрожит нарост

Какой-то огненного цвета,

И будто две руки, служащи для полета;

Он ими так махал

И так ужасно горло драл,

Что я, таки не трус, а подавай бог ноги —

Скорее от него с дороги.

Как больно! Без него я верно бы в другом

Нашел наставника и друга!

В глазах его была написана услуга;

Как тихо шевелил пушистым он хвостом!

С каким усердием бросал ко мне он взоры,

Смиренны, кроткие, но полные огня!

Шерсть гладкая на нем, почти как у меня;

Головка пестрая, и вдоль спины узоры;

А уши как у нас, и я по ним сужу,

Что у него должна быть симпатия с нами,

Высокородными мышами».

«А я тебе на то скажу, —

Мышонка мать остановила, —

Что этот доброхот,

Которого тебя наружность так прельстила,

Смиренник этот… Кот!

Под видом кротости он