Читать книгу "Федор Черенков - Игорь Яковлевич Рабинер"

языку».

Математику Фёдор не просто вызубрил! Он её понял, почувствовал. Вспоминая его мастерство паса, нелишне заметить, что иногда и математически образованный мяч попадал туда, где более всего был нужен!

Учиться в Горном институте попросту трудно. Это же типичный технический вуз. То есть высшая математика, физика, начертательная геометрия, техническое черчение. Многие после первого курса уходили.

Да и сама специальность горного инженера достаточно специфична. Факультет назывался «Технология подземной разработки». Чтобы заниматься таким делом, его надо сильно любить. Можно было, конечно, сообщить: мол, футболист, за «Спартак» выступаю, поэтому времени на математику с черчением нет, войдите в положение...

А он не стал ничего преподавателям говорить. Сокурсники знали — и хватит. Он ведь как-то «прибился» к двум иногородним парням. Те были старше на пять лет и обитали в общежитии. Куда юный Федя, конечно, изредка заезжал. С одним из тех ребят, Алексеем Абрамовым, нам удалось поговорить. «Мы производственники, — рассказывал нам Алексей Михайлович, со временем ставший главой крупной строительной фирмы. — Я работал на рудниках года два. Под землёй. После армии». Второй товарищ Черенкова был с Дальнего Востока. Сергей Готовщиков (институтская кличка «Тапки») тоже был заметно старше Феди.

Вообще-то в общежитии не очень любили москвичей. За то, что сидят на всём готовом, на родительском горбу. Но Черенков и здесь стал своим. Его принимали особенно радушно. Почему? По многим причинам. Вот, хотя бы, ни разу не брякнул про знакомства и связи. Никогда никого не обидел, ни разу зло не ответил на шутки-прибаутки, даже если они были с подначками.

Абрамов рассказывал нам, что они втроём сиживали в чебуречной, которая в ту пору находилась возле кинотеатра «Ударник». Выпивали? Сергей с Алексеем — да, Феде доставалось что-то сугубо символическое. Он, скорее, присутствовал.

Не забудьте: ведь только умер отец. И ему так нужны были старшие близкие люди. А ребята-то успели и в армии отслужить, и поработать по специальности. При этом он, житель мегаполиса, затем отправляется домой, а они оставались в «общаге».

Году в 79-м, став игроком «Спартака» с прилагающейся к этому статусу зарплатой, Черенков собрал институтскую команду (в такси набилась чуть не вся группа) и повёз в ту самую чебуречную. Угостил тогда всех. По полной программе.

Полтора года футболист Черенков учился на общих основаниях. Три, то есть, семестра. Затем, переговорив с начальством, перешёл на свободное посещение. Со сдачей всего необходимого. Но всё равно бывал в институте значительно чаще тех, кого мы сегодня называем «мажорами».

Иное дело — практика! Она состоялась после окончания теоретического курса 1977 года. «У нас производственная база, — вспоминал Абрамов, — была в Карачаево-Черкесии, в 35 километрах от Карачаевска, посёлок Эльбрус». То есть горы, красота невозможная, воздух, солнце. Молодость, наконец.

Это нам с вами. А им нужно было курсовые работы затем представить. При этом Фёдор-то — мальчик московский, не горняк. Чуть подшучивали над ним. Допустим, диктуется общая для всех вводная про то, что там, в регионе, добывается: цинк, свинец (Федя всё усердно записывает) и... китайский воробей.

Последнее произносилось абсолютно без смены интонации — и Федя, как вспоминает Абрамов, «покупался». То-то дружкам радости было!

При этом курсовые работы получились вполне грамотными.

Да и потом, когда его уже по телевизору принялись показывать (характерен выкрик отца Александра Беляева: «Это ж наш Федька!»), он не просил пойти навстречу и «нарисовать», как теперь говорят, оценку. А «неуд» за все пять лет был один — по предмету «Статические машины». Он и его потом на «четвёрку» пересдал.

Однако нас, понятное дело, интересуют его футбольные успехи. Сам Фёдор Фёдорович в интервью С. Лескову вспоминал о первой встрече с Николаем Старостиным с некоей степенью неловкости: «В 1973 году проводил лето в спартаковском спортивном лагере. Как-то во время обеда к нашему столу подошёл пожилой мужчина в очках и спросил: “Кто из вас Черенков?” Отвечаю с некоторым вызовом: “А зачем он вам нужен?” И чувствую, меня в бок толкают: “Это же Николай Петрович Старостин”. Я моментально онемел».

Напомним: примерно в ту пору и снимался фильм Исаака Магитона. Может, кто-то рассказал патриарху о талантливом мальчишке, чьи подвиги успели даже на плёнку запечатлеть. Однако вернее всего то, что Федя вообще находился тогда в великолепной форме и это заметили его знающие дело наставники. Николай Петрович оказался верен себе: на дерзковатый выпад не отреагировал. Напротив, отвёл в сторонку, шоколадкой угостил, недолго поговорил о планах на будущее. И напоследок сказал: «Будешь стараться — возьмём в команду». Фёдору, несколько пристыженному, иного стимула для самосовершенствования не нужно было.

Тут нелишне привести милую подробность от Александра Беленкова: «Федя был достаточно щупленький, и Николай Петрович решил его как-то поддержать, подкормить. Сначала мы в столовой обедали, а потом он дополнительно Федю брал с основным составом и кормил ещё и там».

Прошло четыре года. В 1977-м прославленная команда оказалась в первой лиге. А набор 1959 года стали проверять на предмет пригодности в резерв «Спартака».

То было очень трудное время. «Спартак» возглавил Константин Бесков. Тренер знаменитый, авторитетный, но динамовец. А в ту пору именно московское «Динамо» считалось самым принципиальным, историческим оппонентом «Спартака». Преодоление стены недоверия для Константина Ивановича было не менее сложной и важной задачей, чем собственно возвращение в элиту.

Возникал вопрос: на кого будет делать ставку маститый наставник? На тех, кто отыграл провальный сезон 76-го? На приглашённых крепких исполнителей из высшей лиги? Или, может, на собственную, подросшую в родной СДЮШОР молодёжь?

Сегодня-то мы знаем, что Константин Иванович пошёл собственным путём, который, пожалуй, никто не мог предсказать. Однако сорок с лишним лет назад последний названный вариант кому-то из болельщиков вовсе не казался фантастическим. И, стоит признать, Бесков, обожавший возиться с мальчишками, спартаковскую школу не забыл.

Процесс находился под контролем. Просто нужно было подождать где-то год с небольшим.

Пока же в 77-м Черенков оказался в спартаковском молодёжном составе (дубля у команд первой лиги не было). Он, правда, считал, что туда его определил старший из братьев Старостиных. Но в данном случае перед нами вряд ли принципиальный вопрос. Есть же понятие: тренерский штаб. Сейчас подчеркнём, что путёвки в высшую лигу были добыты без непосредственного участия Фёдора. Он медленно созревал в красно-белой «молодёжке».

А она развила, между прочим, бурную международную деятельность. Шутка ли, этот самый «молодняк» в ноябре 1977 года умудрился совершить турне по экзотическим Сингапуру и Индонезии! Со сборными обоих государств юные спартаковцы сыграли по два раза (Сингапур — поражение и победа, Индонезия —