Читать книгу "Добрый доктор Айбандит - Дарья Донцова"

– Скажите операторам, чтоб кресла и диваны двигать не пытались, они к полу прибиты.

– Впервые слышу, чтобы так поступали, – удивилась я. – А если хозяева захотят переместить мебель?

Домработница скривилась и, не ответив, ушла.

– Правда, странно? – повернулась я к Ирине.

Та исподлобья взглянула на меня и дернула плечом.

– Да нет, ничего особенного. У знаменитостей всегда так: в большинстве случаев хозяева сахарные, а прислуга нас ненавидит. Вернее, звезды тоже от приезда в дом съемочной группы радости не испытывают, но им пиар нужен, поэтому изображают из себя зайчиков в шоколаде. А домработницам поцарапанный пол натирать, порядок повсюду наводить, вот они и сочиняют байки про стулья, привинченные к паркету, чтоб им поменьше после нашего ухода работать. Ты чего, впервые на домашней съемке?

– Раньше работала на радио, – выкрутилась я.

– Понятненько, – кивнула Ирина. – Ну, сейчас увидишь кучку интересного…

– Что мне делать? – зачирикала тем временем Марина Евгеньевна.

– Лучше всего вас снимать на диване. На том, что в эркере стоит, – заявил Леонид.

– Дорогой, в комнате три окна и возле каждого есть диван. Уточни, какой ты имел в виду? – пропела Галина.

– Ну, началось… – шепнула мне Ира. – Творческий процесс стартовал, и главное – не стоять у него на пути. Не то переедет колесами.

– Естественно, красный, – ответил Леня, – будет суперская картинка.

– Милый, – нежно проворковала режиссер, – картинка – моя забота, а твоя головная боль – текст. Не утомляй себя излишне!

– Спасибо, родная, за заботу, – процедил сквозь зубы сценарист, – но мне, как руководителю группы, просто необходимо замечать любую мелочь.

– Так где мне устроиться? – напомнила о себе хозяйка дома. – На бордовом или голубом диванчике?

– На красном, – велел Леня.

– На синем, – приказала Галина.

Марина Евгеньевна заморгала.

– У окна плохо, – подал голос один из операторов, – у нас утконоса нет.

– Почему? – не забывая улыбаться, поинтересовалась Мамонтова.

И услышала меланхоличный ответ:

– Сломался.

Дальше начался диалог, во время которого я ощутила себя туристом в Чехии. Вроде большинство слов знакомо, но общий смысл фраз совершенно непонятен, а то, что понятно, звучит абсурдно.

– Вруби контровой.

– Он ей лицо срежет.

– Поставь боковик и заглуши потолок.

– Получатся стены и яма вместо головы.

– Добавь воздуха.

– И куда я дену ноги от щек?

– Отбей их.

– Выйдет винегрет.

– Стяни в центр и размажь дальний.

– Теодор Генрихович бесится, когда такое видит.

– Смикшируй утконосом.

– Сказал же, его нет, сломался.

Диалог плавно вернулся к тому месту, откуда начался, и закольцевался.

Я поняла, что подготовка к съемкам – процесс длительный, подошла к домработнице и тихо спросила:

– Простите, где у вас туалет для гостей?

– Сортир для прислуги у входа, из холла налево, – гаркнула баба.

Я пошла в указанном направлении, открыла дверь, пошарила рукой по стене, не нашла даже признаков выключателя и, решив воспользоваться унитазом в темноте, захлопнула створку. В то же мгновение под потолком вспыхнули лампы, и я зажмурилась. Потом открыла глаза и взвизгнула.

Прямо передо мной, у стены, стояла, улыбаясь во весь рот, Марина Евгеньевна.

В первую секунду я оторопела, потом забормотала:

– Извините, дверь была открыта, я не предполагала, что в санузле кто-то есть.

Быстро выскочила наружу и стала ждать, когда хозяйка выйдет.

Спустя некоторое время на смену смущению пришло удивление. Почему актриса решила посетить туалет, куда ходят домработница, водитель и прочие наемные работники? Как она ухитрилась раньше меня сюда добраться? Когда я уходила из гостиной, жена Волкова ожидала решения, на какой диван ей лучше сесть. И что она делает за закрытой дверью, из-под которой не пробивается ни лучика света, в полной темноте? А еще Марина Евгеньевна не заперлась изнутри!

– Петя, поди сюда, голубчик, – послышался издалека женский голос. – Петр! Быстрее!

– Иду, Марина Евгеньевна, – ответил незнакомый мужчина, – уже ботинки снимаю.

Я опешила. Значит, госпожа Волкова не покидала гостиную? Тогда кто оккупировал туалет? Может, у актрисы есть сестра-близнец? Ага, и пока звезда общается с журналистами, ближайшая родственница прячется возле рукомойника… Или ее наказали за то, что она воровала варенье? Поставили в угол и запретили нос оттуда высовывать?

Я осторожно постучала в дверь, потом приоткрыла ее.

– Простите, вам плохо?

Дама не ответила.

– Может, позвать кого на помощь? – предложила я. И снова не услышала ни звука.

– С кем вы разговариваете? – прочирикали сзади.

Я резко повернулась, стукнувшись головой о стену. Худенькая женщина в джинсах и свитере, стоявшая неподалеку, засмеялась.

– Испугались?

– Просто не ожидала, что кто-то беззвучно подкрадется сзади, – пояснила я, потирая затылок.

– Ты кто? – по-свойски спросила незнакомка.

– Лампа Романова, – представилась я, – корреспондент с телевидения. Мы приехали снимать фильм про Марину Евгеньевну.

– Да уж слышала, – хмыкнула худышка. – Я Роза Алахвердова, владелица оранжереи «Экзот». Это правда, что телевидение хорошие деньги платит за эксклюзивную правдивую информацию о звездах?

– Да, – кивнула я. И тоже перешла на свойский тон: – А о ком ты хочешь рассказать?

– Об этих жлобах, о Волковых, – зашептала Роза и прижала палец к губам. – Здесь нам не потрепаться. Дай мне свою визитку, позвоню, договоримся о встрече. Я такое знаю – закачаешься! Ты на моем рассказе карьеру сделаешь, уж поверь.

Я протянула ей карточку и услышала чье-то покашливание. Собеседница схватила визитку, развернулась и испарилась, а из-за поворота вышел мужчина в темно-синем комбинезоне.

– Здрасте, – вежливо произнес он. – Ищете кого?

– Простите, в доме есть еще туалет? – поинтересовалась я.

– С телевидения? – в свою очередь спросил рабочий. И, не дождавшись моего ответа, сказал: – Сортиров тут полно, но нам можно только сюда. А чего? Заходите спокойно и пользуйтесь, там очень чисто. Людмила грязь ненавидит, постоянно с тряпкой носится.

– Внутри находится женщина, как две капли воды похожая на хозяйку, – пояснила я.