Читать книгу "День отца - Елена Лабрус"

Она тяжело вздохнула.

— Только не подумай, что я чем-то больна, а то начнёшь наводить ненужную суету, — похоже знала она меня куда лучше, чем я думал. — Со мной всё в порядке, Рим. Меня проверили на всякие опухоли, обследовали, просветили всё что надо и не надо. Просто я много работаю, а мы сейчас меняем бренд компании, развиваем новую стратегию продаж и всё это постоянно крутится у меня в голове. Плюс я ещё не совсем отошла от папиной смерти и, конечно, переживаю из-за развода. — Мои брови взметнулись вверх: я и не знал, что её отец умер. Но она не заметила, ковыряясь в подуставших ростках капусты (привозили её вчера, судя по дате, а сегодня все дороги были завалены снегом), а я не стал бередить её раны расспросами. — Поэтому то входную дверь не замкну, то код от сигнализации забуду, то как в анекдоте — не выключу газ.

Да уж, обхохочешься анекдот: не выключенный газ.

Я нахмурился.

— Рим, — словно забывшись, что это я, вдруг подняла она глаза и взяла меня за руку. — У меня правда всё хорошо. — И замерла. — Тебе так идёт борода!

Я боялся шевельнуться, держа её пальцы. Боялся моргнуть и спугнуть её озадаченный и одновременно восхищённый взгляд, словно она видела меня первый раз. Забыл дышать. В голове, как раскатившиеся клубки пряжи, безбожно путались мысли…

— Я как-то просто не побрился неделю, — улыбнулся я, чувствуя, как ускользает её рука: она всё же опомнилась. — А потом решил: почему нет?

Стало невыносимо жарко. Я рванул замок кофты, снял, бросил на сиденье.

— Э-э-э, — вытянулось Славкино лицо. — Это всё, о чём я не знаю?

— Ты о чём? — посмотрел я на руку ниже короткого рукава футболки, по направлению её взгляда, не понимая.

— Татуировки, — показала Славка.

— А это, — потёр я чернильные узоры на предплечьях. — Да им уже лет сто.

— Давненько же мы с тобой не виделись, — улыбнулась она.

Я усмехнулся. Вот только я хотел бы наоборот: чтобы она была, а татуировок не было. Но что проку сожалеть о том, что случилось, или не случилось…

Глава 10

На следующий день я проснулся поздно.

Проснулся от звука. Весна всё же одумалась и вернулась: по отливу за окном звонко барабанила капель. Солнце топило снег. Таяли сосульки. Радостно щебетали птички.

Не знаю во сколько я приехал — поздно. Мы расстались со Славкой далеко за полночь. И отец не стал меня будить с утра, забрал Стешку — кроватка стояла пустая, в кухне работал телевизор.

Я сладко потянулся, придя на запах жарящихся оладий.

Батя спрятал в усах улыбку: наверное, думал были у меня шпили-вили. Дело молодое, нехитрое. Я первый раз за три месяца вернулся так поздно.

Знал бы он, с кем я провёл эту ночь, точно бы не одобрил. Но, может, ему и не стоит пока знать.

Стефания, покачивая забавным хвостиком на макушке, радостно заверещала в высоком стуле и потянула ко мне ручонки.

— Привет, привет, моя сладкая Конфетка. Или ты у меня вкусная Тефтелька? — чмокнул я пухлую щёчку и прижал малышку к себе, жадно вдыхая её запах.

Всё же младенцы пахнут счастьем.

И немножко горелым тестом, если долго сидят с дедом на кухне.

— У тебя какие планы? — спросил отец, когда я отвалился к спинке стула, прижав руки в выпирающему животу, бессовестно набитому сметаной, мёдом, вареньем, сытными оладьями и крепким чаем.

— Хочу навестить тёть Зину. Давно обещал. Поедешь с нами?

— Да ну эту старую ворчунью, — убирая в мойку грязную посуду, отмахнулся отец от визита к старшей сестре. — Потом как-нибудь заскочу. Лучше стирку затею, раз вас не будет. Да окна, может, перемою, а то света белого не видно.

— Как скажешь, — легко согласился я.

Батя у меня всегда был мужик серьёзный, непьющий, хозяйственный.

Сухопарый, жилистый, с просмолённой солнцем, как корабельная пенька, смуглой кожей. В отличие от меня, он ни крупным, ни мускулистым никогда не был, а после смерти мамы и вовсе высох, да так худым и остался. Женщины вокруг вдовца с ребёнком, конечно, вились, да и сейчас, чего уж, водились. Но вырастил он меня сам, один, так больше и не женился. С переездом из провинциального городка помогла тётка — добавила денег на квартиру. Так мы в этой двухкомнатной квартире и живём до сих пор. А отец так и работает в службе Горгаза, куда устроился сразу как мы переехали. Но сестре долг вернул. Хотя Зинаида Витальевна, по мужу Сабурова, и не настаивала: жили они дружно, хоть и взаимно ворчали друг на друга. Отец у меня принципиальный: взял в долг — отдал долг.

— Полина не звонила? — вдруг спросил он, нарушая наш ежедневный ритуал. Впрочем, это же я его нарушил, заявившись под утро.

Отец закрыл кран, развернулся и, вытирая полотенцем руки, тяжело вздохнул.

— Не звонила. А тебе? — разом сняло с меня сытую сонливость. Я наклонился поднять с пола брошенную Стефанией игрушку, но загривком чувствовал, что назревает разговор.

— Нет, — выдохнул он, вешая полотенце на плечо. — Ты меня знаешь, Рим, обычно я молчу… — помял он лицо.

— Ну, говори, раз накипело, — дал я ему слово. Но пока он подбирал слова, не зная, как начать, подсказал: — Хочешь сказать, что это за баба: уйти и бросить ребёнка?

— Это пустое, — отмахнулся он. — Какое я имею право судить. Я же не её мать, что всё подзуживала: не дал бог детей, так не надо было брать подкидыша, — передразнил он тёщу весьма похоже. — Это не твой ребёнок. Ты его никогда не полюбишь, как своего. Дура, прости господи. И что? Полинка и не полюбила. Два месяца выла белугой, потом сказала «прости», собралась и уехала к маме.

Я развёл руками: это всё уже давно не новости.

Хоть тёща и действительно сломала лодыжку, но это было лишь стечение обстоятельств.

— И она ушла, а ты остался, — швырнул отец на стол полотенце. — С ребёнком на руках. И это бог с ним, Стешку мы вырастим, — посмотрел на увлечённо мусолившую ложку Стефанию. — Но скажи мне: ты чего ждёшь? Зачем каждый день спрашиваешь: Полина не звонила?

— Ты о чём? — не понял я.

— Разводись, Римушка. Раз-во-дись, — произнёс он по складам.

— Пап, — выдохнул я. — Я не могу.

— Это почему же? — удивился он.

— Потому что у нас совместная опека. Если мы разведёмся, Стешку заберут.

— Так вы же вроде собирались её удочерить? — нахмурился он.

— Собирались. Но не успели. Опеку оформить было проще: прошли курсы, медосмотр, собрали пакет документов и всё, забрали малышку домой. А удочерить можно только через суд, там всё куда серьёзнее. Но какой суд теперь отдаст девочку одинокому мужику, если мы разведёмся? Её вернут обратно в детский дом.

— И как теперь? — хмуро потёр отец грудь, словно там закололо.