Читать книгу "Роботы и Империя - Айзек Азимов"

Глэдия презрительно пожала плечами.

— Тогда я воспользуюсь другими методами, — сказал Мандамус.

— Я рада, что они у вас есть, — холодно произнесла Глэдия.

— Есть, — тихо сказал он, словно боялся, что его подслушают. — Очень мощные методы.

— Прекрасно. Я думаю, вы попытаетесь шантажировать Амадейро. За ним, наверное, многое водится.

Мандамус вдруг нахмурился.

— Не будьте дурой.

— Теперь можете идти, — сказала Глэдия. — Я достаточно терпела вас. Убирайтесь из моего дома!

Мандамус поднял руки.

— Подождите! Я уже сказал, что у меня есть две причины искать с вами встречи: личное дело и государственное. Я потратил слишком много времени на первое и прошу вас уделить мне пять минут на второе.

— Я даю вам пять минут, но не больше.

— Еще кое-кто хочет увидеть вас. Это землянин, или, во всяком случае, потомок землян, житель одного из Поселенческих миров.

— Скажите ему, что никто из землян и их потомков-переселенцев не допускается на Аврору, и отошлите его прочь.

— К сожалению, мадам, за последние два столетия равновесие сил несколько нарушилось. У землян больше планет, чем у нас, а населения у них всегда было больше. У них больше космических кораблей, хотя и не таких первоклассных, как у нас, и из-за короткой жизни и плодовитости земляне умирают, видимо, с большей готовностью, чем мы.

— В последнем я не уверена.

Мандамус напряженно улыбнулся:

— Почему? Восемь десятилетий значат меньше, чем сорок. В любом случае мы вынуждены обращаться с ними вежливо, куда вежливее, чем во времена Илайджа Бейли. Если хотите знать, к такому положению дел привела политика Фастольфа.

— От чьего имени вы говорите? От имени Амадейро, который теперь вынужден быть вежливым с поселенцами?

— Нет, от имени Совета.

— Вы представитель Совета?

— Официально нет, но меня просили проинформировать вас.

— А если я повидаюсь с этим поселенцем, что дальше? Чего он от меня хочет?

— Как раз этого мы не знаем, мадам. Мы рассчитываем узнать это от вас. Вы увидите его, выясните, чего он хочет, и сообщите нам.

— Кому это — вам?

— Как я уже говорил — Совету. Поселенец будет у вас сегодня вечером.

— Вы, кажется, считаете, что у меня нет иного выбора, кроме как стать доносчицей?

Мандамус встал, дав понять, что окончил свою миссию.

— Вы не будете доносчицей. Вы ничем не обязаны этому поселенцу. Вы просто сообщите своему правительству, как честная аврорианская гражданка. Вы же не хотите, чтобы Совет предположил, что солярианское происхождение в какой-то мере умаляет ваш аврорианский патриотизм.

— Сэр, я живу на Авроре в четыре раза дольше, чем вы.

— Не спорю, но вы родились и выросли на Солярии. Вы — необычная аномалия, аврорианка чужеземного происхождения, и этого не забыть. Это особенно справедливо, поскольку поселенец хочет видеть именно вас, а не кого-нибудь другого на Авроре, именно потому, что вы солярианского происхождения.

— Откуда вы это знаете?

— Предполагаем. Он назвал вас «солярианской женщиной». Мы хотим знать, почему это для него имеет значение, теперь, когда Солярия больше не существует.

— Спросите у него.

— Мы предпочитаем спросить у вас после того, как вы спросите у него. А теперь я прошу разрешения оставить вас и благодарю за гостеприимство.

Глэдия холодно кивнула:

— Я прощаюсь с вами с большей охотой, чем предлагала вам свое гостеприимство.

Мандамус пошел к двери, за ним двинулись его роботы. На пороге он обернулся:

— Чуть не забыл…

— Да?

— Фамилия поселенца, как ни странно, Бейли.

Глава третья Кризис

7

Дэниел и Жискар с присущей механическим людям вежливостью проводили Мандамуса и его роботов за пределы поместья, а заодно обошли территорию, дабы убедиться, что рабочие роботы на своих местах, и обратили внимание на погоду — было облачно и немного холоднее, чем полагалось по сезону.

Дэниел сказал:

— Доктор Мандамус открыто признал, что Поселенческие миры теперь сильнее Внешних. Я не ожидал от него этого.

— Я тоже, — подхватил Жискар. — Я был уверен, что поселенцы стали сильнее, чем космониты. потому что Илайдж Бейли много лет назад предсказал это, но я не мог сказать, когда это станет ясно аврорианскому Совету. Мне казалось, что социальная инерция будет держать Совет в полной уверенности относительно превосходства космонитов еще долго после того, как это превосходство исчезнет. Я только не мог рассчитать, как долго продлится их заблуждение.

— Я поражен, что партнер Илайдж предсказал это так давно.

— Люди способны мыслить так, как мы не умеем.

Будь Жискар человеком, в его словах слышались бы сожаление или зависть, но, поскольку Жискар был роботом, он просто констатировал факт.

— Читая историю людей, я пытался получить если не способ мышления, то знания. Наверняка где-то в длинных описаниях событий должны быть скрыты Законы Человечества, эквивалентные Трем Законам Роботехники.

— Мадам Глэдия сказала мне, что эта надежда несбыточна, — произнес Дэниел.

— Вполне возможно, друг Дэниел. Хоть мне и кажется, что Законы Человечества должны существовать, я не могу найти их. Каждое обобщение, которое я пытался сделать, имело множество исключений. Но если такие Законы существуют и я их найду, я лучше пойму человека и буду уверен, что повинуюсь Трем Законам наилучшим образом.

— Поскольку партнер Илайдж понимал человека, у него, наверное, было какое-то знание Законов Человечества.

— Возможно. Но он знал их, как люди говорят, интуитивно. Я не понимаю этого слова, оно означает неизвестную мне концепцию. Возможно, это лежит за пределами разума, а в моем распоряжении только разум.

7а

Разум и память!

Память, которая работает, конечно, не по образцу человеческой. В ней нет несовершенства воспроизведения событий, суетливости, пробелов и того, когда желаемое принимают за действительное или руководствуются эгоизмом.

Память робота отмечает события так, как они произошли, только в ускоренном темпе. Секунды складываются в наносекунды, и дни событий могут ожить за время малой заминки в беседе.

Жискар оживил в памяти тот визит на Землю, как делал много раз, чтобы понять способность Бейли предсказывать будущее, но так и не понял.

Земля!