Читать книгу "Принцесса пепла и золы - Хэйлоу Саммер"

– Вау, новое платье!

Я до смерти пугаюсь, когда слышу этот голос, и резко оборачиваюсь. Вот он, этот якобы камердинер, стоит в дверном проеме и смотрит на меня сверху вниз, со смесью снисходительности и веселья во взгляде.

– Это не… новое платье.

Зачем я вообще это говорю? Он и сам это видит. Я снова гадаю, какого цвета его черные глаза – карие или синие. Сегодня, в свете солнечного дня, его бесконечные веснушки, покрывающие лицо и руки, кажутся более невинными. Даже шрамы почти не выделяются. Волосы тоже выглядят более светлыми и заплетены в короткую косичку. Он улыбается, благожелательно, если не сказать покровительственно.

– Денег не хватило?

– Тебе нечем заняться? – отвечаю вопросом на вопрос. – Вы, камердинеры, небось, можете бездельничать целыми днями? Хотела бы я такую работу.

– В смысле? Я заметил незваного злоумышленника и как раз собираюсь разобраться с этим. Прежде чем вызывать стражу, я решил еще немного понаблюдать, как ты тут шныряешь, а заодно выяснить, сколько в тебе кроется преступной энергии. Нелегко было вернуть на место пресс-папье с медвежатами, не так ли?

Я краснею. Конечно, краснею! Неужели он так долго тайком наблюдал за мной? Все это время? Как ему это удалось! Я должна была заметить!

– Я просто рассматривала его и все!

– Ты ведь понимаешь, что натворила? – спрашивает он. – Если это раскроется, тебя не пустят на бал.

– О боже, тогда моя жизнь потеряет всякий смысл, – бесстрастно произношу я и переворачиваю следующую страницу своего фолианта. – Черный пятнистый тавиан, – вслух читаю я. – Выглядит впечатляюще. Какая грудь! А что за холка…

– Он – людоед.

– Я думала, обезьяны травоядные…

– Только не эта.

Тот, что представился мне камердинером, отлипает от дверного проема и садится в кресло у окна, довольно близко ко мне. Так незнакомец может заглянуть через мое плечо в фолиант, но он не смотрит ни на черного пятнистого тавиана, ни на золотистых, в точках, чечевичных лягушек, которые в виде декораций прыгают по страницам, вместо этого изучает меня, что я и замечаю, когда поворачиваюсь к нему.

– Что такое? – грубо спрашиваю я.

– Ничего.

Я таращусь на него. Смотрю ему прямо в глаза и понимаю, что они совсем не имеют цвета. Они похожи на стеклянные бусины, в которых сгущается тьма. Никогда не видела ничего подобного!

– А ты не так уж и плоха, принцесса в лохмотьях, – замечает он, и хотя я не знаю, что именно он имеет в виду, по тону понимаю, что в этом заявлении чересчур много дерзости. И не только из-за этого пренебрежительного «принцесса в лохмотьях»!

– Что значит – не так уж плоха? – самым резким тоном, на который способна, спрашиваю я.

– Под этим я подразумеваю то, что тебе удалось меня заинтересовать.

– Здорово, – язвлю я. – А тебе удалось показаться мне высокомерным и самовластным!

– Ты выделяешься среди остальных.

– Интеллектом, я надеюсь.

– Нет, чисто по-женски.

– По-женски?

– Телесно.

– Что, прости?

– Ну, ты пробуждаешь мои инстинкты.

Я растерянно умолкаю, но потом вдруг встаю. Это не я решила встать. Мое тело сделало это само по себе, вероятно, потому, что осознало, что находиться здесь для него уже не безопасно.

– Ну, пока, было приятно встретиться с тобой, – говорю я и бросаюсь к двери.

– Эй, подожди, – зовет он, тоже вскакивая со своего места. – Это был комплимент!

– Твои инстинкты меня не интересуют.

– Если бы ты только знала, – говорит он, и почему-то это заявление удерживает меня, не позволяет броситься по коридору и вернуться на курсы этикета. Я оборачиваюсь.

– О чем ты? Что я должна знать?

– Ну, со мной такое случается довольно редко.

– Ты, безусловно, самый неприятный камердинер, который мне когда-либо встречался!

– Как будто кроме меня ты, Лунолицая, встречала других камердинеров.

Мои губы, должно быть, краснее некуда: к ним прилило так много крови. Он смотрит на эти губы и подходит ко мне все ближе и ближе! Я не знаю, что мне делать. Боюсь, я ничего делать и не хочу. Так вот о каких инстинктах он говорил. Они захватили меня целиком, что я не могу никуда от них деться!

И вот я жду, когда он приблизится ко мне, а его губы и в самом деле коснутся моих. Что я творю? Целую совершенно незнакомого парня, незаконно шпионя в королевском замке! Неужели мне хочется сегодня навсегда разрушить свою жизнь? Но остановиться не могу: кровь моя бурлит, лицо пылает, и я позволяю ему целовать себя и целую его в ответ, и даже не осознаю, что делаю, – во всяком случае, что-то безумно волнующее, – и мое тело делает то, чего ему хочется. Я обеими руками хватаю его за рубашку, притягиваю к себе и поднимаюсь на цыпочки. Немного теряюсь: никогда не поступала так раньше.

Не знаю, как долго это длится. Секунды? Минуты? Четверть часа? Моя жизнь выворачивается наизнанку, будто встает с ног на голову, мысли беспорядочно роятся в голове, и во мне зарождается желание: я знаю – это неприличное желание, и я не должна уступать ему ни при каких обстоятельствах. Пусть я из тех девушек, которым король срочно требует преподать уроки поведения при дворе, но я еще не забыла, что такое обычаи и честь.

Мой затылок ударяется о стену в коридоре. Не очень сильно, на самом деле я почти не замечаю этого, но теперь, когда меня целуют, голова больше не отклоняется – и это хорошо. Мои руки взлетают к голове камердинера и пробегают по волосам парня, пока он использует то обстоятельство, что я застряла между ним и стеной. Я словно растворяюсь, целуя его, и медленно, но верно окончательно теряю рассудок.

– Гиспер? – проникает в мои уши чей-то пронзительный голос.

Он тут же прерывает поцелуй и отпускает меня.

Ох, как нагло я соврала бы самой себе, если бы заявила, что не узнала этот голос! Ну да, он ниже, чем раньше, но эти высокие визгливые нотки! Они никуда не делись. Наследный принц! По-моему, это он.

Его здесь нет, голос доносится откуда-то снизу, но теперь слышно, как его обладатель поднимается по лестнице. Мой камердинер – Гиспер, Каспер, Джаспер или как там его зовут – заталкивает меня обратно в комнату, из которой мы незадолго до этого вышли, и направляется к лестнице.

– Я здесь, Вип! – кричит он, и – я слышу – сбегает по лестнице.

Мое сердце колотится как сумасшедшее, когда я прислоняюсь к стене комнаты, на полу которой по-прежнему лежит раскрытый фолиант с пятнистым тавианом.

Боже мой, о чем я только думала? Обжимаюсь тут с каким-то парнем, о котором почти ничего не знаю! И что это еще за внезапная атака с его стороны? Приличные мальчики так не поступают, меня, по крайней мере, учили этому. Не говоря уже о том, что порядочные девушки тоже ничем таким не занимаются. Если нас, конечно, можно назвать таковыми. Он, похоже, решил, что я легкая, благодарная добыча, и это задевает мою гордость.