Читать книгу "Уроки магии - Элис Хоффман"

И Мария, и Ребекка носили юбки, прекрасно подходившие для верховой езды. Нижних юбок, которые неизбежно попали бы в грязь, они никогда не надевали. Прежде чем выйти из дома, Ребекка всунула вторую заколку в волосы Марии.

– Пусть он тебя увидит в самом лучшем виде.

– Откуда ты знаешь, что он приедет?

– Мы ведь решили бежать отсюда. Локлэнды приедут забрать себе этот дом, и нам здесь оставаться нельзя. А твой отец всегда меня ждет.

* * *

Мария признала отца сразу же, как увидела. Его лошадь была черной, как и его волосы, он носил длинное верхнее платье и черные бархатные бриджи, некогда элегантные, а теперь изрядно поношенные. Похоже, ведьмы его не пугали. Усмехаясь, он окликнул Ребекку, и она в ответ назвала его Робби, этим сладкозвучным в ее устах именем, словно вновь стала девушкой и вернулась в тот день, когда впервые увидела его. Робби входил тогда в труппу актеров и часто исполнял главные роли, восхищая Ребекку, которая решила, что он ее судьба.

Во время чумы, когда театры закрыли из-за эпидемии, Робби вступил на преступный путь. Из-за пуританских догм многие из шекспировских пьес были возрождены только в недавнее время, да и то в измененном виде. Все же иногда возникали временные труппы. Некоторые нанимали Робби, несмотря на его скверную репутацию в лондонских театрах, где он порой обкрадывал сослуживцев, предварительно их обворожив. Со временем он сделался скорее вором, чем актером, уже и не мог вернуться к своему истинному призванию. И все же он считал себя не грабителем, а исполняющим эту роль человеком и в этом качестве преуспел. Особый интерес он проявлял к лошадям, женским сердцам и деньгам других мужчин.

Увидев Марию, Робби стал с интересом ее разглядывать, но не задал никаких вопросов, лишь слегка кивнув в знак приветствия. Она со своими черными волосами, разделенными посередине пробором, и красивым строгим ртом показалась ему грустным созданием. Он даже не нашел слов, чтобы мысленно описать ее, лишь недоуменно потряс головой. Робби изумительно произносил со сцены чужие слова, но не умел выразить собственные впечатления. Есть люди в этом отношении косноязычные: им нужна подсказка, которая позволила бы выразить эмоции, кроме случаев, когда они в постели с любимой женщиной, – тогда они способны проявить себя тысячью способов.

Мария наблюдала, как обнимаются ее родители. Ей самой требовался человек, который беседовал бы с ней часами и его интересно было слушать, который умел сочинять собственные истории. Мужчина, который с интересом выслушивал бы то, что она хотела ему сказать.

Большую часть жизни Робби, чтобы выжить в этом мире, старался не размышлять о своих поступках. Он привел с собой лошадь для Марии, недавно изъятую у местного фермера, а Ребекку посадил на свою. Любовь его жизни наконец оказалась рядом с ним, и ему этого было достаточно. У воров тоже есть душа и сердце. Прежде чем они уехали, он взял кремень, высек искру и зажег пучок сена, накрученного на стрелу. Ею он выстрелил из лука в дверь, а еще шесть стрел, оснащенных таким же образом, послал в окна. Робби уже однажды проделал нечто подобное в пьесе о королевском сыне, который лелеял в душе чувство мести, но тогда горящие стрелы были направлены в бадью с песком за сценой. Теперь он с огромным удовольствием исполнил все это на самом деле. Робби улыбнулся, и лицо его стало совсем другим: он вновь стал красив, как мальчик. Марии стало понятно, за что ее мать так любила этого человека.

– Это мой подарок тебе, – сказал он Ребекке, глядя на пламя, поднявшееся высоко к небу.

Даже если стены величественного каменного здания и будут еще стоять, когда явится семья владельца, чтобы предъявить свои права, внутри дома все превратится в пепел. Это была в чистом виде месть за все годы, которые муж Ребекки у них украл.

* * *

Они двигались на юг, пересекая устье реки. Временами лошади оказывались по грудь в воде. Стоял восхитительный, словно окрашенный золотом день. Мария ехала верхом следом за родителями, слыша всплески материнского смеха, красивого и мелодичного. С Ребеккой произошла изумительная перемена: теперь, когда Робби был с ней, она превратилась из ведьмы во влюбленную женщину и дала волю своим эмоциям.

Мария размышляла о том, что надо было спросить у матери, пока они жили вместе. Девочка приобрела богатые знания о снадобьях и заклинаниях, но совсем ничего не знала об истории своей семьи. Как они стали такими? Была ли в этом какая-то игра природы? Почему их кровь чернела, попав на огонь? Почему они должны всячески избегать воды, хотя не могут утонуть? Для кого-то колдовство становилось выбором, но только не для них. Оно таилось в самой их природе, и надо было как-то с ним управляться, но как женщина может выжить, если ее будут всю жизнь осуждать? Спрашивать обо всем этом теперь было слишком поздно. Перед ними лежало будущее, и Мария видела, как оно разделяется надвое: их судьбы расходятся в разные стороны, и каждая идет своей дорогой.

Отец Марии то и дело оглядывался, словно не мог преодолеть изумление, что она существует. Мария поняла, что для нее нет места в их душах: любовь родителей была исключительной и не могла вместить что-то еще. Такая любовь между мужчиной и женщиной иногда случается: они видят лишь друг друга и никого больше. Именно ради этой любви ее мать бросила дочь на заснеженном поле: Ребекке надо было скрыть черные волосы девочки, чтобы никто не заподозрил, кто ее отец. Робби никогда не арестовывали как грабителя, но ему не удалось бы избежать убийственного гнева Томаса Локлэнда, если бы тот узнал правду и обнаружил, что у его жены есть любовник. Отца Марии, хотя и хорошего актера, трудно было принять за невинного человека.

Они ехали долго, и, когда наконец добрались до моря, Мария изумилась и испугалась одновременно. Перед ними расстилалась вода, необузданная синяя морская стихия. Прибой оглушительно шумел. Это был новый, неизвестный мир с неисчерпаемыми возможностями. Мария свела счеты с Англией еще во время пожара на Любимом поле. Она радовалась, что на ее плече сидит Кадин, единственный верный друг. Мария была еще совсем юной, и мир казался ей огромным, а себя она представляла в нем крошечной песчинкой.

Они остановились у трактира, чтобы купить немного еды. Робби зашел внутрь, а Ребекка спряталась за тисами, чтобы ее не опознали члены семьи мужа, если они ее выслеживают, обнаружив, что весь интерьер их фамильного особняка сгорел дотла. Робби принес мяса, хлеба и сыра. Мария накормила ворону, ничего не взяв себе.

– Ты что, собралась голодать? – спросил Робби скорее из интереса, чем проявляя заботу.

Его глаза были черны как смоль, рот широк, скулы высоки. Робби был так красив, что в Лондоне женщины часто преследовали его на улице, а некоторые, увидев, лишались чувств, словно герой театральных представлений, которые они посетили, внезапно обрел жизнь. Когда Робби говорил с Марией, на его губах играла улыбка: присутствие дочери его смущало и забавляло. Она стала настоящей красавицей, а это обещало принести ей и удачу, и горе. Робби был человеком немудрящим и не привык выносить людям оценки. Он знал, кем была Ребекка, и не осуждал ее за это. Ведьма – диковинная штучка, особенно если ты ее любишь. Если бы не Ребекка, он не тратил бы время на спасение этой холодно взиравшей на него черноволосой девочки, а давно бы уже покинул Англию вместе с возлюбленной. У Робби даже возникло желание написать пьесу о том, как в один прекрасный вечер он впервые увидел Ребекку и не устоял перед ее чарами. Она уже была замужем, но для них это не имело никакого значения: любовь поглотила их целиком.