Читать книгу "Зона: перезагрузка. Хозяин Топи - Дмитрий Лазарев"

Это было странное ощущение. Я почувствовал себя могучим великаном-призраком, меня переполняла ментальная мощь, которую теперь только надо было направить на нужную коррекцию реальности. Топь, конечно, ждет, что мы попробуем проткнуть дыру в пространстве, и заранее делает все, чтобы нам помешать. Вот только хрен ей по всей морде – у нас совсем другой план. И реальность поддалась нашим объединенным усилиям, формируя на территории, наводненной огромным количеством грязеголемов, здоровенную аномалию. Но не пространственную, а климатическую. Жаркую, раскаленную, как сковородка.

Ох, какая пошла вонь! Тысячи тел тварей, состоящих из грязевой биомассы Топи, вспыхнули в яростном пламени. Где-то они распадались на части, мгновенно сгорая, где-то расплывались лужицами зловонной жижи, но так или иначе бесчисленная армия плевунов прекращала свое существование на наших глазах. Не будь я так вымотан, восторженно заорал бы и запрыгал – меня переполняла бешеная, злобная радость. Съела, мразь, съела?!

И тут предрассветный сумрак разорвал вой. Чудовищный, оглушительный, полный дикой злобы и неизбывной ненависти. От этого воя у меня завибрировал весь организм и захотелось спрятаться, зарыться поглубже в землю, закрыть уши руками, только бы его не слышать.

– Что это было? – осипшим голосом спросила Алина, когда вой наконец стих.

Шахматист нервно хихикнул.

– Кажется, вот теперь мы ее всерьез разозлили.

Интерлюдия 1. Посвященный

Белоярская Зона

Посвященный находился на грани трех реальностей – физической, ментальной и эгрегора Сеятелей. Собственно, он там почти постоянно находился, поскольку не было для него сейчас дела важнее, чем Таганайский Источник – чудовище, выросшее при прямом попустительстве Посвященного. И ведь нельзя сказать, что он не сознавал, что делает, – нет, все он прекрасно понимал, но решил рискнуть и… проиграл? Нет, пока еще о поражении речь не идет. Класть все яйца в одну корзину Посвященный всегда избегал. Сейчас он тоже сделал несколько ставок, и вероятность того, что ни одна из них не сработает, была очень мала. Хотя и не равна нулю.

Там, внутри закрытой непроницаемым куполом Таганайской Зоны, были те, ради кого он все это и затеял. Неизвестно какими путями туда же двигается и Глеб Калитвинцев, ребенок-индиго, сын сувайвора и «лояльной» Измененной, а за ним следом двигаются еще двое – Степан Гецко и фантом-охотник с личностью Михаила Стрельцова. Ну а еще… Еще где-то бродит пока что последний сувайвор Артем Калитвинцев – бывший сталкер Художник, отец мальчишки, вместе со своей женой – пьющей жизнь. Ну не может же быть так, что ни одно из этих ружей в итоге не выстрелит!

Вот только это была скорее вера, чем уверенность. А рассудок подсказывал, что очень даже может – слишком большую мощь набрал враг. Ну а появление в Зоне Измененного четвертой ступени, который в силу дурацкой случайности, не учитываемой никаким глубоким просчетом вариантов, стал обладателем крови Сида-Паука, и вовсе спутало все карты. Этот джокер оказался в руках врага удивительно некстати. К сожалению, враг достаточно умен, чтобы его грамотно разыграть.

Посвященный вновь барражировал сознанием в ментальном пространстве вокруг неприступного купола Таганайского Источника в тщетной надежде найти слабину. Но ее не было. Лобовым штурмом эту крепость не взять. Похоже, пора прорабатывать план войсковой операции… если еще не поздно. Во вчерашних переговорах с командиром Уральского военного округа Посвященный уже намекнул, что воинский контингент вокруг Таганайской Зоны стоит усилить. А с некоторых пор намеки Посвященного военные воспринимали как приказы. Это хорошо. Но вот что плохо – одна армия с Топью не сладит. Тут нужны тяжелые становые боеприпасы. Только сначала необходимо вытащить из Зоны две попавшие в ловушку экспедиции. Если они там погибнут, получится, что все зря. Этого Посвященный допустить не мог. И все же надо быть готовым к любому развитию событий.

Тьма эгрегора Сеятелей понемногу начинала бурлить – верный признак того, что Посвященный сегодня тут задержался и ослабил контроль за своими ментальными проявлениями. Это нехорошо – эмоции делают его уязвимым. Страх внезапно подкатил удушливой волной. Нет, нельзя! Держать все в себе, замкнуть эмоции и мысли в непроницаемый кокон, иначе суммарное сознание Сеятелей просто растворит его в себе, сотрет без остатка то, что было его личностью. Нужно закрыться и тихо выходить отсюда, в противном случае…

Так, стоп, что это? Голос? Вернее, зов через ментальное пространство. Однако сюда вхожи очень немногие. Кто бы это мог быть? Открыться зову? Нет, это большой риск – тьма эгрегора Сеятелей все беспокойнее, нельзя позволить ей поглотить себя… Снова зов. Какой настойчивый, однако! Это, должно быть, что-то важное. И ментальная волна… какая-то она очень знакомая. Но Посвященному, чтобы узнать определенно, надо было чуть-чуть раскрыться, а это… это…

«Катаев, твою мать! Отзовись уже!»

Катаев? Катаев… Имя нашло отклик в душе Посвященного. Оно было из той, прежней жизни, которой здесь, в этом смертельно опасном ментальном пространстве, не было места. Это был он, да… Когда-то давно. Настолько давно, что стало почти неправдой.

«Катаев, гад! Ты же сам говорил, если что, звать тебя здесь!»

Ну да, конечно же, эта ментальная волна была знакома Посвященному. Еще бы! Все-таки придется чуть-чуть раскрыться. Чуть-чуть и совсем ненадолго…

«Катаев, если ты…»

«Художник?»

Глава 7. Художник и Рита

– Ты тоже это чувствуешь? – На лице Риты застыли страх и боль.

Я мрачно киваю. Понимаю, о чем она. И мне плохо от этого понимания. Мы пришли туда, куда нужно. Да и как могло быть иначе, когда я запустил коррекцию реальности, чтобы пересечься со Светланой. Бедняга… Она стала жертвой стихийного дара сирены, пробудившегося в моем сыне. Глеб куда-то потащил ее. Куда? Зачем? Видимо, он пытается в меру своего разумения решить проблему своих кошмаров. Светлана просто подвернулась под руку. Глеб попросил ее особенным образом, и она не смогла ему отказать. Простым смертным не дано противостоять голосу сирены. Глеба нам коррекцией реальности не найти, я это давно понял: наш с Ритой сын – уникум. Он даже сам не осознает насколько. А когда осознает – туши свет! – сладу не будет с мальчишкой! Господи, только бы он дожил до этого времени!

Если б мы не знали наверняка, с кем именно уехал Глеб, наши поиски были бы безнадежны. Себя он прикрывал идеально. Свою спутницу – не всегда, а потому Светлана время от времени становилась доступна моей Силе, которая, словно компас, наводила нас на несчастную женщину-психолога. И в конечном итоге привела сюда, в Братск, к этому уродливому паукообразному строению, осиротевшей «Санта-Фе» Светланы и той куче пепла, излучающей эманации боли и смерти. Куче пепла, которая еще недавно была другом нашей семьи и искренне хотела помочь нашему сыну.

Проклятье! Это что, карма такая, что, как бы мы ни бежали и ни прятались от самих себя, смерть все равно будет идти за нами по пятам и разить тех, кто рядом?! Чем мы провинились?!