Читать книгу "Тот, кто меня купил - Алекс Чер"

Я никого не осуждаю. Но если уж мне предстоит жениться, то пусть это будет такая девушка, как Тая. Чистая. Естественная. Без грамма жеманства и притворства. Боже, она девственница. В девятнадцать. Они, оказывается, существуют.

Уходя от неё, я подумал, что был не прав. Нам надо как можно ближе познакомиться. Оставшиеся дни до свадьбы проводить вместе. Я должен въесться в неё, а она — в меня. Чтобы ни у кого ни тени сомнения не возникло, что мы идеальная пара. Созданы друг для друга. Иначе ничего не получится.

Варшавин не тот, кого можно обвести вокруг пальца. Тем более, скоропалительной женитьбой. Супружество даёт мне шанс с ним увидеться. Но не гарантирует его благосклонности. Иначе я мог бы пойти в ЗАГС с любой мало-мальски прилично выглядевшей подстилкой.

Я жду Таю возле университета. Чёрт. Тут хватает приличных автомобилей, но мой синий «Феррари» явно выделяется. Синий. Под цвет её глаз. И я сам за рулём. Без водителя. Решил, что так будет правильнее.

Я вышел, чтобы она меня увидела. Меня увидели все. Но я был готов к этому. Я хотел. Мне нужно, чтобы каждая собака знала в округе, что отныне она — моя.

И вначале я увидел её. Распахнутые глаза. Оживлённое лицо. Сияет… от счастья? Вряд ли потому, что рада меня видеть. Но на какой-то миг мне показалось.

А потом она тускнеет. Идёт медленно. О-у-у. Продажная тётка на горизонте. Что ей нужно на этот раз?

Если это и разборки, то практически идеально тихие. Тетёха шипит что-то сквозь зубы. Я даже не пытаюсь прислушиваться и вмешиваться. Но когда она хватает Таю за руку и дёргает девчонку на себя, я всё-таки отклеиваю задницу от авто.

— Послушайте, — перехватываю я её запястье, — вот руки только не надо распускать, ладно?

— Это кто ещё распускает! — шипит она сквозь зубы, вырывает конечность из захвата моей ладони и принимает позу разъярённого бегемота. — Попробуйте только пальцем меня тронуть! Хватит того, что вы девочку мою обесчестили!

Собственно, я уже её тронул. И пока небо на голову не свалилось. Обесчестил?.. Я смотрю на Таю и ловлю умоляющий взгляд. Интересно. Оч-чень интересно.

Я делаю шаг назад. И с высоты своего роста расстреливаю тётку глазами и словами:

— Первое. Тая — совершеннолетняя и давно имеет полное право самостоятельно решать любые вопросы. И с кем ей спать — в том числе. Второе. Будете преследовать её — вызову психушку и упеку вас всерьёз и надолго. Третье. Отныне Тая не ваша забота. Она скоро выходит замуж. Так что отвыкайте командовать. И четвёртое. На свадьбу вы приглашены как единственная родственница, а дальше с Таей сможете видеться, если только она этого пожелает. Никак иначе. Всего хорошего.

Я протягиваю девушке руку, и она хватается за неё с радостью. Слишком явной.

— Попробуйте только не жениться! Я вас из-под земли достану и посажу! Угрожает он тут мне, умник нашёлся. И не на таких управу находили! — шипит зловеще мне в лицо Алевтина Витольдовна. Чёрт. Я запомнил её имя. Забил голову лишней информацией. — Таисия! Остановись! Или потом не приползай плакаться — не приму назад, так и знай!

Тая вздрагивает, но не останавливается. Хорошая девочка. Послушная. Я помогаю ей сесть в машину. Захлопываю дверцу. Сажусь на водительское место. Но прежде чем рвануть отсюда подальше, смотрю на девушку, что пытается распрямить плечи.

— Я тебя обесчестил, значит? — это непроизвольно. Сарказм. Ухмылка. Не более. Я вижу, как Тая покрывается красными пятнами. Не смотрит на меня и отвечать не спешит.

— Ладно, проехали, — это не жалость. Так. Подачка. Я бы мог надавить и послушать её лепет. Что, интересно, она наплела старой грымзе? — Ты в порядке? — спрашиваю и смотрю, как от глубоких вздохов поднимается её грудь.

Тая оборачивается и обжигает меня синью глаз. Непролитые слёзы. Упрямство. Отчаяние.

— Я знаю, что не имею права просить.

Я бы с этим уже поспорил. Ну, ладно. Голос у неё тихий и напряжённый. Но она не истерит, не ломается, не… в общем, без всех этих дурацких штучек, когда бабам что-то нужно, и они ухитряются желаемое выжать любыми путями.

— Но у меня есть одна просьба.

Я молчу. Она должна сама объяснить. До того момента, как я ей что-то пообещаю. Если пообещаю.

— Как бы ни получилось дальше. После свадьбы. Я же понимаю…

Интересно, что она понимает? Если я ещё не всё понимаю. Ну-ну. Дальше.

— Как бы ни сложилось… Пожалуйста, не отдавай меня ей назад.

Наверное, выстрел не так поражает. И это всё?

— И что ты готова дать взамен? — прищурившись, вглядываюсь в её лицо. Мне ничего не нужно. Хотя вру. Но выслушать её любопытно.

— Всё, что угодно. В пределах разумного, конечно.

— Будешь хорошей женой? Покладистой? Милой? Послушной?

— Я постараюсь, — задирает она подбородок и выпячивает грудь.

По крайней мере, честно. Не стала клясться, что расстелится ковром у моих ног. «Быть» и «постараться», конечно, немного разные вещи. Но это гораздо теплее, чем ничего.

— Тогда поцелуй меня, — приказываю и жду, что она с готовностью потянется ко мне губами. Но Тая делает невероятную вещь: оглядывается, всматриваясь во что-то за окном авто. — Ты хочешь, чтобы твоя тётка увидела, как ты целуешь будущего мужа? — кажется, я улыбаюсь.

— Нет. Я хочу, чтобы весь университет не увидел, как я целуюсь в машине. А то завтра прохода не будет. Вы и так с тётей Алей толпу любителей жареного собрали.

— Тогда целуй смело. У моей машины тонированные стёкла. И в следующий раз постарайся делать то, что я прошу.

— Приказываешь, — вздыхает она тихо.

— Это одно и то же.

Тая вздыхает ещё раз и наконец-то прикасается ко мне губами. Легко. Почти воздушно. Но я не даю ей отстраниться — целую так, что даже немного забываюсь.

Она сидит смирно, как овечка. Руки крестиком на коленях. И губы — неподвижное надгробие в усыпальнице фараона. Ну, ладно. Над этим мы тоже ещё поработаем. А сейчас прочь, прочь отсюда!

12. Тая

От его поцелуя горят губы. И после встряски тёткиной хотелось спрятаться в его объятиях. Прикоснуться руками к груди. Или волосам. Погладить виски, пройтись подушечками пальцев по шее. Это впервые. Но, может, потому что он за меня заступился? Встал на мою защиту? Я не хочу назад. В удушливые стенания тётки. В маленькую квартирку, где прожито семь лет.

Нехитрая арифметика: шесть лет с родителями, шесть — в детском доме и дважды в разных семьях, где я, как капризное тепличное растение, прижиться не смогла. И семь лет с тётей Алей. Не самые худшие годы. Это правда. Несмотря на все тёткины тычки и шпильки. Но однажды чаша терпения переполняется.

— Мы можем заехать дом… — я осекаюсь, понимая, что должна отвыкать называть эту квартиру домом, — к тётке? Надо вещи забрать.