Читать книгу "BrainStorm: Ты не один. От песочницы до стадиона - Алина Катран-Шиллинг"

В ночь на 23 мая машина Муминьша «Audi 80» мчалась на скорости 126 км/ч, а затем вдруг резко свернула влево через двойную сплошную, пересекла встречную полосу и, сделав несколько кувырков, улетела в торфяные болота. Гибкие молодые берёзки, растущие вдоль дороги, не сломались и на рассвете стояли как новенькие, потому ещё сутки никто не замечал машину в глубоком кювете. Только один пассажир высокого автобуса скользнул взглядом по чёрным тормозным шрамам на асфальте, последнему автографу Муминьша. Ему было 29 лет.

Свою тайну 11-й километр трассы Рига-Елгава не раскрыл до сих пор. Что там случилось – на дорогу выпрыгнул зверь, машину Муминьша таранили завистники BrainStorm, дождь залил лобовое стекло? Что это было – несчастный случай или сознательный поступок? Скорее всего, парень просто заснул на мгновение. Одной секунды вполне достаточно, чтобы потерять руль, вдавить газ и улететь.

BrainStorm похоронили друга, но не группу. Они смогли выстоять, ухватившись за ремесло. Ингарс Вилюмс стал их новым басистом и играет с BrainStorm уже 16 лет. А Муминьш, их «небесный участник», всегда остается рядом, звучит в унисон. «Я бы хотел научиться общаться с друзьями на расстоянии и передавать музыку телепатически», – сказал однажды Муминьш. И, кажется, научился.

Смерть часто делает взмах своей косой в миллиметре от каждого из нас. Почему один выживает в самых чудовищных испытаниях, а другой гибнет до того, как погаснет его сигарета. Эти вопросы не имеют ответов, но о них обязательно стоит рассуждать, ведь на обратной стороне этой карты – жизнь, самый удивительный и необъяснимый дар, который не принадлежит нам, но который нужно использовать на 100 %.

Янис «Мэджик» Юбалтс:

24 мая, когда мы уже вовсю искали Муминьша, я ехал на машине из Елгавы в Ригу и вдруг увидел на дороге много полицейских машин, скорую помощь, толпившихся людей… В голове сразу промелькнуло, что это может быть он, но ведь такие мысли всегда стараешься прогнать. Я остановился. Меня увидел брат нашего одноклассника Оскара, он работал в бригаде скорой помощи. Он подошёл ко мне, сел в мою машину и сказал: «Янис, ты туда лучше не ходи. Да, это Муминьш. Мы везём его в морг».

Я остолбенел. Когда немного пришёл в себя, обзвонил всех наших, рассказал. Дальше надо было звонить родным Муминьша. У его мамы не было сил ехать на опознание, поэтому поехали его брат, сестра и я. Всё казалось нереальным. Когда я зашёл в морг, было очень трудно не упасть, ноги не держали, земля качалась. Это состояние до сих пор чувствуется, даже когда я рассказываю об этом. В гробу был наш Муминьш, как будто он спал и видел грустный сон. Всегда не хочется верить, что смерть может прийти за твоими друзьями. Но если она приходит, мир навсегда меняется, жизнь уже никогда не станет той, что была.

Когда я слышу имя Муминьша, я всегда сразу вижу его лицо. Очки, волосы… Я знал его в школе с первого класса. Мы сдружились, вместе росли, играли в футбол. Муминьш всегда был очень отзывчивым, любил спорт, а в его душе и сердце звучала прекрасная музыка. Он умел держать своё слово, был человеком коллектива, никогда не тянул одеяло на себя. Любил философию, эзотерику, всё необъяснимое – в 90-е это было непопулярно, а он уже интересовался тем, как устроена Вселенная.

И в то же время он был позитивный пофигист, мирный панк. Мы были простыми елгавскими ребятами. Если бы он остался с нами, BrainStorm был бы другим. Много есть версий, что же на самом деле с ним произошло, но правда только одна – его жизнь закончилась.

Два месяца мы не знали, как выйти из этого ступора. Но внезапно нас позвали выступить вместо одной группы, которая не приехала на фестиваль, и мы решили: «Встаём и идём!» Вскоре к нам присоединился Ингарс, а спустя два года вышел наш альбом «Four Shores», и я думаю, это один из наших самых мощных альбомов. Эмоционально, музыкально и энергетически он ещё на той волне, которую мы чувствовали после Муминьша. Думаю, ему бы этот альбом очень понравился.

Я не знаю, почему так случилось, что наш друг ушёл. Почему вообще кто-то умирает вот так вдруг. Один раз в детстве я бежал по двору и не заметил натянутый, как струна, железный трос. Со всего маху я на него налетел, споткнулся, упал и потерял сознание.

А в другой раз я пошёл в гости к однокласснику в квартал, где жили Каспарс с Ренарсом. Зашёл в подъезд, темно, я хотел включить лампочку, тыкаю пальцем с размаха – а там кнопки нет, и мне как даст 220 в руку! Или вот мы с друзьями играли в карты, сидя на железном мосту. Каждый раз, когда мимо с грохотом шёл поезд, мы обнимали руками перекрытия моста, чтобы не упасть. Тот, кто проигрывал, прыгал в воду – а там торчали деревянные сваи от старого моста, мы были в сантиметре от несчастья. Но в детстве об этом не думаешь, не соображаешь, просто всё время испытываешь судьбу. Я думаю, мы не осознаём, как близко идём с этой параллельной реальностью – смертью.

Когда у меня родились дети, появился животный страх за них, за их жизни. Ведь я помню, как они пришли в этот мир – я оба раза присутствовал при рождении. И оба раза это была чехарда с BrainStorm! Когда должна была родиться моя старшая дочка, нас с Каспарсом позвали ведущими на церемонию вручения музыкальных наград в Риге, это вроде как «Золотой граммофон» в России.

Мне надо было выучить свой текст, отрепетировать, а с другой стороны – мой первый ребёнок вот-вот родится, и я понятия не имел, как всё будет происходить! Я отвёз жену в роддом, начинается церемония, а я весь на нервах. Рога меня успокаивает – не волнуйся, всё будет хорошо! У него самого, главное, тогда ещё не было детей, а он уже всё знал. И тут как у Гришковца – всё поехало одноврЕменно или одновремЕнно. Каким-то чудом я всё успел, и дочку на руках подержал первым… И со второй дочкой было весело, тут я уже немного ориентировался в процессе. Говорил жене «дыши, дыши», смотрел на датчик у неё на животе. Доктор спрашивает меня, какой промежуток между схватками, а я ему: «Доктор, порядок, уже совсем часто, сейчас родим!» Это, конечно, неописуемое чувство, его трудно словами передать, это что-то из неземного. И забавно, что как только Одри родилась, звонит Ренарс и говорит: «У меня концерт недалеко от роддома, приходи, что ж ты там будешь сидеть!» Я сыграл с ним несколько песен и понял, что это очень крепкая связь – обе мои семьи, домашняя и BrainStorm, идут параллельно. Это моя жизнь.

Это 1 апреля в школе. Развлекаем всех, как всегда

Фотография Антона Корбайна… Мне кажется, я похож на Ленина

Школьные годы, примерно 1993 год