Читать книгу "И пала тьма - Джеймс Клеменс"

Вор поднял руки, и тут стали видны его бока. Их ровными рядами украшали клейма.

Тилар знал их еще со времен подготовки к рыцарству: это были имена богов.

— Так вот какое наказание назначил Бальжер, — прошептал он. Его замутило.

— Паломничество, — кисло подтвердил Роггер.

Жестокое наказание, чего и следовало ожидать от бога Обманной Лощины. На Роггера не только наложили позорную печать и изгнали. Теперь он должен странствовать из одного царства в другое, чтобы собрать необходимое количество клейм. Только собрав все отметины, он получит право вернуться домой.

— И сколько же богов ты должен обойти?

Роггер со вздохом опустил руки.

— Сам подумай. Я согрешил против Бальжера.

Глаза Тилара округлились.

— Не может быть…

— Полное паломничество, не больше и не меньше.

— Ты должен обойти всех богов?

— До последней святости. Всю сотню.

Тилар наконец понял, почему Роггер оказался в темнице.

— И после смерти Мирин ты не можешь завершить паломничество.

— Когда я услышал о ее смерти, то попытался сбежать. А это оказалось нелегко, если учесть, что в тот момент я стоял между двумя стражниками и стучал в ворота ее кастильона. Они меня отловили, трижды выпороли за грубость и бросили сюда составить тебе компанию.

— И что они собираются с тобой делать?

— Как обычно: повесят, удушат или посадят на кол.

Он перечислил три общепринятых наказания, которые грозили тому паломнику, который не завершил путешествия и попытался осесть на чужбине.

— Думаю, что выберу виселицу. Удушение тянется слишком долго, а что до кола, то я предпочитаю, чтобы мне ничего не совали в задний проход. — Роггер неуютно поежился. — У меня есть еще пара дней поразмыслить. Сейчас все заняты с Мирин — хотят убедиться, действительно ли она мертва.

Тилар вскинулся.

— Неужели есть надежда?

— Надежда существует для богатых. А нам достается только дерьмо. И кстати говоря… — Роггер поднялся и направился к ведру, что исполняло в камере роль отхожего места.

* * *

День подходил к концу, сосед по камере храпел на полу, а Тилар все обдумывал его рассказ. Вдруг Мирин еще жива? Если так, то она очистит его имя, восстановит честь — хотя бы ту малую толику, что от нее осталась. Но в глубине души он знал, что надежды напрасны. Он видел, как погасли ее глаза.

В промозглом коридоре подземелья раздалось эхо голосов. Сначала стражники спорили, а чуть позже раздался топот ног. Шаги приближались к камере, и Тилар заранее поднялся, в то время как Роггер продолжал похрапывать в углу.

За забранным решеткой окошком появились неразличимые в полумраке лица.

— Открывай! — приказал знакомый голос.

Со скрежетом отодвинулся засов, и дверь распахнулась. На пороге выросла закутанная в плащ фигура.

— Перрил, — произнес Тилар. Он выпрямился во весь рост, несмотря на отсутствие одежды и покрывающую его грязь.

Даже после того как богиня излечила его сгорбленную спину, он возвышался над бывшим учеником не более чем на палец. Тилар скрестил руки на груди — не ради показной непокорности, но чтобы скрыть чернеющий отпечаток ладони Мирин.

При виде его Перрил прищурил глаза и повернулся к тюремщику:

— Я же приказал позаботиться о заключенном!

— Мы так и сделали, сир рыцарь. Мы его и пальцем не тронули.

Юный рыцарь указал на Тилара, хотя его глаза не отрывались от стражника.

— Дай ему свою рубашку и штаны.

— Сир!

— Ты осмеливаешься ослушаться приказа рыцаря?

Рука Перрила легла на венчающий рукоять меча бриллиант, который замерцал в неярком свете факела.

— Нет, сир… Сию минуту, сир!

Тюремщик торопливо разделся до белья и передал верхнюю одежду Тилару.

Тот поморщился, натягивая короткую, пропитанную потом куртку. Но от прикосновения ткани к коже ему сразу стало лучше.

Перрил взмахом руки отослал стражника и подождал, пока тот уйдет. Роггер проворчал что-то, но затем перевалился на другой бок и снова захрапел.

Как только они с Тиларом остались наедине, юный рыцарь стянул с взволнованного лица масклин. Он оглядел бывшего наставника с ног до головы, блеск Милости ярко сиял в его глазах.

Тилар опять скрестил руки на груди:

— Я слышал, что тело Мирин держат под наблюдением.

Перрил кивнул и начал расхаживать по камере, то скрываясь, то появляясь из теней, — таким образом плащ откликался на возбуждение хозяина.

— Семь дней. Оно заканчивается сегодня ночью, когда малая луна соприкоснется с большой.

— И надежды на возрождение нет.

Перрил покачал головой:

— Ее сердце пропало. Лучшие алхимики взяли на пробу оставшиеся в теле жидкости, и ни в одном из гуморов не нашлось ни следа Милости. Она пуста, как всякий обычный человек. Разложение тоже не обошло ее стороной, и тело ужасно раздулось.

— Значит, она действительно мертва.

Перрил перестал мерить шагами камеру и уставился на Тилара:

— Твой рассказ о наделенном темными Милостями чудовище… Это правда?

— Да, но мне не на чем поклясться, если не считать немытого тела.

— Излеченного тела. — В голосе юноши скользнула неуверенность.

— Излеченного и помеченного. — Тилар распахнул на груди куртку, чтобы стал виден отпечаток ладони. — Это не проклятие. Мирин осенила меня благодатью; зачем — известно лишь ей одной.

— Но почему? — Перрил возобновил расхаживание. — Это совершенно невозможно!

— А убить бога возможно?

Тилар прочел в глазах друга смятение. За четыре тысячи лет, со времен Размежевания, не умирал ни один из великой сотни богов. Каждый ребенок знал историю Мириллии, знал о безумии и разрушениях, что последовали за приходом богов. Темные времена длились триста лет, пока Чризм не избрал себе Первое царство и не пролил на него свои Милости, ради восстановления порядка разделив собственное могущество. Его примеру последовали другие боги: они оседали по всему миру и осеняли земли благодатью.

Так возникли Девять земель.

За царствами богов лежали окраинные земли, где царили дикость и беспорядок, где скитались боги-бродяги, такие же неуправляемые, как и их подданные. Порой оттуда доходили слухи о смерти этих богов.

Но до сих пор никто из великой сотни не умирал.

Перрил тяжелым взглядом уставился в одинокое зарешеченное окошко. Быстро приближалась ночь.