Читать книгу "Оборотни Его Величества - Алина Илларионова"

Алесса остановилась и, задыхаясь от восторга, выпалила:

– Стены!!! Стены нравятся! Такой простор для росписи!

А понизу стены были зеркальными.

Нежно улыбнувшись отражению, знахарка попыталась изобразить реверанс и чуть не завалилась набок.

Мужчины переоделись раньше и ждали дам, наверняка слушая под общей дверью, потому что в ответ на последнюю реплику Алессы в комнату зашел иномирянин. В приталенном темно-коричневом костюме, высоких сапогах, с зачесанными к затылку волосами он выглядел еще более солидно, чем обычно.

– Протестую! Нельзя поновлять роспись, не атрибутировав прежнюю, Алесса, – категорично заявил Владимир. – Этой может быть бог знает сколько лет. Я уже никогда не прощу себе ту вазу.

– Так ведь разбила ее я! – удивилась Триш. И она и Веррея остались верны предпочтениям, так что маг воды красовалась в синем платье, а демоница – в огненно-алом.

– Но я тебя не остановил! Если бы это видел наш институтский оркист[7], то вам головы бы скрутил, а меня по гроб жизни заставил мыть детским мылом храмовые рельефы![8]

Триш с Алессой, переглянувшись, на всякий случай вслух пособолезновали вазе. Иногда на иномирянина находил странный «стих», так что набожный изверг-орк, проживавший в Володином институте, почти не смутил. Друзья уважали ученого, очень уважали. Но некоторые выходки просто сбивали с толку, казалось, будто Владимир сбежал из дома для умалишенных, на ходу раздирая смирительную рубашку. Например, еще в море, когда волк в очередной раз вернулся из полета с вестями о том, что кораблей не видать на десятки верст вокруг, выдал такую загадку: «С когтями, но не птица, летит и матерится». И неважно, что ответом был какой-то Монтер, ржали-то над Виллем! А ведь прекрасно знают, что гвардеец старается избавляться от деревенских замашек и вообще следить за словами. Ну, подумаешь, затормозил о теплоходную трубу, бывает; ну, ругнулся нечаянно…

…Кстати, вот и он, легок на помине. Вошел в комнату, да так и замер на пороге с широко распахнутыми глазами, точно узрел явление Пресветлой Саттары.

Алесса, с трудом оторвав от друга восхищенный взгляд, на всякий случай оглянулась, но там стоял гардероб, который вряд ли мог заинтересовать безразличного к нарядам парня. Вилль сделал неуверенный шаг, точно пробуя тропу на болоте.

– Лесь?

– Вилль? – в тон ему шепнула девушка.

Алесса, обожавшая контрасты с тех пор, как научилась рисовать (а случилось это в двухлетнем возрасте куском угля по выбеленной к Новому году печке), предполагала, что светловолосому аватару пойдет темно-синий мундир. Так он не шел, а бежал, трубя в горн и размахивая алым знаменем, словом, привлекая к собственному содержимому восхищенные взгляды женщин и завистливо-злобные – мужчин. Воротник-стойка подчеркивал нетипичный для узколицых эльфов волевой подбородок; плечи, свободные от завесы лохматых обычно волос, развернулись во всю могучую ширь; полоска ремня обхватывала узкую талию, а то, что полы мундира доходили до колен, а сапоги начались сразу под ними, – не беда. Художница и так знала, что ноги у Вилля стройные. В общем, такого парня отпустит гулять в одиночку только самоуверенная дура: не поделят девки, так на трофеи порвут.

Предел девичьих грез подошел, взял Алессу за руку и выдохнул:

– Сударыня, если бы я вдруг встретил вас на улице случайно, то обернулся бы и долго смотрел вслед, не смея приблизиться, тем более заговорить с вами. И пошел бы своей дорогой, отчаянно завидуя тому, к кому вы спешите.

Признаться, знахарка опешила и потупилась, скрывая замешательство. Она ожидала реакции в духе привычного «Обалдеть!» или «Матюмачиха, ты ли это?!», но никак не изумленно-очарованного взгляда. Комплимента – тем более.

– Спасибо, – единственное, что удалось выдавить.

«И все же он мрромантик…» – вздохнула польщенная кошка.

– Погоди-ка… Лесь, ты опять подросла?!

Хихикнув над мужской простотой, Алесса приподняла подол и продемонстрировала расшитую бисером туфельку на высоком каблуке-рюмочке. Все-таки, несмотря на новенький военный мундир, на сияющие сапоги и тщательно расчесанные, уложенные в аккуратную косу волосы, Вилль остался тем же парнем из провинциального Северинга с иронично вздернутой правой бровью и улыбкой до ушей. Который и крышу покрыть сумеет, и пол настелить, и белье с мостков в Истринке пожмыхать. А блинчики печет – пальчики оближешь!

– А ты не шлепнешься?.. Ай! – Вилль схватился за пострадавший лоб.

– Балда… – Алесса раскрыла веер, коим воспользовалась как воспитательным орудием за неимением под рукой лопатки для блинов.

– Вот это джугое дело, – одобрительно прошепелявил алхимик, одновременно зубами откупоривая прямоугольный флакон с золотистой жидкостью. – А то б ишшо шманцы-обниманцы тут уштроили…

Вилль скрестил руки на груди.

– Люди говорят, что неудовлетворенные желания разрушают изнутри. Вот они из тебя так и плещут!

Кицунэ, с задумчивым видом прополоскав горло, сплюнул на пол.

– Масло для тела с ароматом ландыша. Не горит… – Цапнул другую емкость грушевидной формы, непрозрачную, с тонкой трубкой, вправленной в крышку. – Та-ак, а здесь у нас что?..

…Лис не увязался. Замначальника Вилля застукал алхимика в тот момент, когда он пытался опробовать на зубок мазь для удаления волос, причем как открыл запертый на ключ ящичек, для всех осталось загадкой. Но аудиенции его не удостоили по другой причине: Его Величество желал пока что видеть только четверых, а остальных счастливцев ждал роскошный обед. Метис жадно потер руки, Триш было все равно, а Веррея и сама не пошла бы на прием. Собаки. Императора охраняли не только гвардейцы личной охраны, но и пара гончих, престарелых, однако еще быстрых и сильных. И хватких. Далеко не все породы способны распознать демона в человеческом теле, иные боятся до дрожи в лапах, но гончие, с их тонким чутьем и бесконечной преданностью одному лишь хозяину…

– Я счел излишним информировать прислугу о вашей… природе, поэтому будьте добры вести себя как человек. Вас проводят. – Эльф сказал это будничным тоном, без пафоса, чем заслужил благодарный кивок демоницы, и Алесса решила, что с л’лэрдом все же можно найти общий язык. Если молчать (а мелко пакостничать Вилль настрого запретил). – Л’лэарди Ярини, сударыня Алесса, Винтерфелл, господин…

– Просто Володя.

– Как вам будет угодно. Вье… Вау… Валлаоудя, прошу следовать за мной.

Еще не добравшись до лестницы на второй этаж, Шантэль и Владимир успели разговориться. Об истории, конечно.