Читать книгу "Чистый грех - Сьюзен Джонсон"

— Да мы и сами не знали, что все так затянется, — произнес Адам, медленно потер лоб тыльной стороной ладони и потянулся к графинчику с виски.

— У вас усталый вид, — сказала Флора, ловя себя на неподобающей, супружеской интонации.

Адам взглянул на нее поверх только что наполненного хрустального стакана. В голосе девушки он услышал не чинный интерес супруги, а живую озабоченность страстной любовницы.

— Во время погони особенно не разоспишься, — ответил молодой человек, стараясь говорить предельно официальным тоном. Только так он мог отвлечь свои мысли от неприличных картин интимной близости с Флорой Бонхэм. — Три дня в пути…

Адам сделал большой глоток виски. Надо было подкрепиться, дабы достойно противостоять соблазну.

— Это опять племя Черноногов похитило ваших лошадей? — спросил лорд Халдейн.

— Ну да, покоя от них нет. Но трусы. Когда мы их настигли и чуток прижали, они побросали лошадей и дали деру. — Тридцать миль по пересеченной местности и несколько ожесточенных кровавых стычек его нарочито небрежный рассказ превратил в немного утомительное, однако забавное приключение.

— Как вам мои лошадки? Всех успели разглядеть? — обратился хозяин к лорду Халдейну. Ему явно не хотелось вдаваться в подробности рейда против конокрадов. При подобных разговорах белые женщины вечно задают вопросы, на которые скучно и тошно отвечать.

— Да, мы времени не теряли, — ответил Джордж Бонхэм. — И не скрою от вас — впечатление сильное. Вы тут чудесно поработали. Вопрос лишь в том, о цене какой из ваших красавиц мы сумеем сговориться. Флоре особенно нравится ваша гнедая — та, крупная, которая отлично берет препятствия — смело и с ходу.

Адам про себя заметил: раз понравилась самая прыгучая кобыла — стало быть, Флора любит охоту и знает в ней толк. Еще одна неожиданная деталь к интригующему портрету мисс Бонхэм.

— А папе приглянулся ваш вороной. Он считает, что на скачках в Аскоте жеребец запросто обойдет хваленых коней графа Хантли.

— Мой воронок пробегает милю за минуту сорок шесть, — сказал Адам. — Дьявольская резвость!

— Люси уже похвасталась, — усмехнулся лорд Халдейн. — Она у вас такая умница. Знает время каждой скаковой лошади.

— И немудрено, ведь на пробных пробегах секундомер у нее в руках, — спокойно заметил Адам, словно умение работать с секундомером — в порядке вещей для трехлетних девочек. — Вы хотите выставить воронка в Аскоте уже в этом году? В таком случае с переправой через океан придется здорово поторопиться.

— Нет, это терпит. Отложим до будущего сезона. Я надеюсь пробыть в бассейне реки Иеллоустон до самой осени. Впрочем, индейцы могут вытурить меня прочь гораздо раньше, если им надоест, что я путаюсь под ногами и лезу с расспросами.

Адам неопределенно пожал плечами.

— Ну, что касается моего племени, — сказал он, — то тут вы можете быть спокойны. Большинство абсароков настроены дружелюбно по отношению к бледнолицым — есть давняя традиция мирного общения. Мы доверяем местным властям… покуда речь не заходит о земле. Тут их порядочность кончается. Мой отец понимал, что договор со здешним начальством может оказаться ничего не значащей бумажкой. Поэтому он позаботился о том, чтобы исконные земли абсароков были закреплены за нами специальным актом Конгресса. И, невзирая на это, я вынужден с оружием в руках доказывать всякой сволочи, что долина целиком принадлежит мне.

— Насколько я понимаю, вы имеете в виду скотоводов? — сказал лорд Халдейн.

— Да, — со вздохом подтвердил Адам. — В последнее время их тут развелось больше чем нужно. Индейские территории для негодяев вроде как ничейная земля — им плевать даже на постановление Конгресса.

— Неужели они и вас воспринимают как заурядного индейца, с которым, по их мнению, можно не очень-то и считаться? — спросила Флора. — Не сочтите этот вопрос бестактным — я ведь знаю, что вы никоим образом не открещиваетесь от своего происхождения и от культуры своих предков. И тем не менее…

— Разумеется, у богатых в этом мире меньше проблем, — ответил Адам. Похоже, он не закрывал глаза на сложности жизни и подобные расспросы нисколько не задевали его. — Да и звонкий титул кое-что значит в здешнем «высшем обществе». На сборище у судьи Паркмена вы могли убедиться, как пыжится местная публика, как она силится выглядеть респектабельной. — Широко улыбнувшись, Адам заключил: — Словом, цвет моей кожи и длина волос значат в наших краях куда меньше, нежели мое богатство и графский семейный герб.

— Да, здесь все не так, как в других землях, — иронически заметила Флора. Воспитанная в широких взглядах, девушка взирала на нестерпимую претенциозность света не без обоснованного цинизма. К тому же в глубине души она предполагала, что случай с Адамом Серром усугублен еще и вульгарной трусостью монтанского белого сообщества — едва ли не раболепное отношение к графу-полуиндейцу по меньшей мере наполовину дань тому, что он испытанный храбрец и великолепный стрелок.

— Следует ли сделать вывод, что вы предпочитаете простую жизнь вне обременительных условностей света? — с несколько дерзкой улыбкой осведомился Адам, окинув быстрым взглядом сторонницу неприхотливой жизни, которая полувозлежала на диванчике в расслабленной позе светской львицы — в дорогом вечернем платье, с бриллиантовым колье на шее и бокалом шампанского в руке.

— Да, мне частенько случается выбирать именно простую жизнь, — ответила Флора, решительно парируя желчный выпад хозяина ранчо. — Я полагаю, вы тоже с детства умеете пользоваться вилкой для рыбы и носовым платком, и это не побудило вас отречься от древних традиций своего народа. Хорошие манеры никак не ставят меня на одну доску с расфуфыренными дурами, у которых на уме одни танцы и женихи.

— Друзья мои, время ли затевать спор о демократии в Америке? — шутливо перебил дочь лорд Халдейн. — У вас обоих матери-американки, так что вы имеете право судить, а я, как чистый англичанин, вынужден помалкивать.

— А мы не спорим, папа, — улыбнулась Флора. — Только слегка пикируемся. Глупо тратить столь прекрасный вечер на препирательство по общим вопросам. Подлить тебе коньяку?

— Нет, спасибо. Мне еще над дневником работать. — Поставив пустой бокал на стол, он встал, обозначил легкий поклон в сторону хозяина дома и произнес: — Надеюсь, вы извините меня. Я удаляюсь к себе наверх. — Затем, с многолетней привычкой заботливого отца, машинально добавил: — Флора, не засиживайся допоздна.

— Хорошо, папа.

После того как лорд Халдейн поднялся в свою комнату, Адам спросил:

— А что, обычно вы склонны засиживаться допоздна?

— Случается.

— И потом, конечно, просыпаетесь после полудня. — Про себя Адам закончил: совсем как моя жена и все прочие аристократки.

— Нет, я не люблю спать до полудня. А вы?

— Упаси Господи! Столько дел! Да и Люси имеет привычку очень рано вставать.