Читать книгу "Властитель - Александр Авраменко"

— Утвердить выданные перед сражением полевые патенты…

— Во славу империи! — дружно рявкнуло подразделение.

Майор даже вздрогнул от неожиданности, но справился и под конец заявил:

— А теперь — познакомьтесь с вашим новым командиром. Прошу вас, третий лейтенант.

И в дверь шагнул Иван Данилович. Секунду никто не верил своим глазам — на плечах Черняховского горели новенькие ромбы — офицер! А ведь ещё час назад он ждал смерти… Майор между тем убрал планшет, обернулся к землянину:

— Ещё раз поздравляю вас с первым офицерским чином, господин третий лейтенант. Приступайте к командованию.

— Служу империи!

Стукнув кулаком себя в грудь, как здесь было принято, Черняховский склонил голову.

Трес отмахнул обратное приветствие и вышел прочь. Едва дверь за ним закрылась и сработали замки, как новоиспечённый третий лейтенант скомандовал:

— Вольно! Разойдись!

И через миг оказался в плотном кольце бойцов, радостно хлопающих его по плечам, обнимающих, поздравляющих. Хотели было качать, но вовремя сообразили, что потолки в отсеке низкие и на радостях приложить командира о потолок ничего не стоит.

— Жаль, спрыснуть погоны нечем, — тоскливо произнёс кто-то, но Черняховский заговорщически подмигнул:

— Ничего. Сейчас вернёмся на базу, там оторвёмся. Император даёт всем сутки отдыха, а затем — проходим последние занятия, тестирование и, ребята, будем прощаться. Как ни жаль.

— А что случилось, Иван Данилович?

Тот скорчил постную рожицу, потом заговорил унылым голосом:

— Император наш, в своей неизбывной милости, посадил на кол командующего этим флотом.

— За что?!

— За потерю чувства реальности, едва не приведшую к бунту во вверенных ему частях. А офицеров штаба — разжаловал в рядовые и отправил в штрафбат. За то, что не сдержали командира. В принципе — справедливо.

Кто-то из-за спины произнёс:

— Эх, если бы у нас товарищ Сталин такой же справедливый был… Сколько народу сохранили бы…

— Именно, что «бы»! Но ладно. Поступило указание — провести поголовную проверку всего состава репликантов на предмет пригодности к управлению космическими кораблями. Так-то!

— Ничего себе… — ошарашенно протянул кто-то.

— Здорово…

Третий лейтенант усмехнулся:

— Это ничего. Если будем так же воевать, то скоро вся армия и весь флот станут состоять только из нас!

— Круто…

Словечко было непонятным, из новых. Сказал его кто-то с последней войны, чеченской. Михаил постарался запомнить. Уж больно красиво оно звучало. А бывший генерал закончил:

— Так что, народ, сутки отдыха. Потом неделя учёбы и расформирование. По новым местам поедем. — И подмигнул. — А теперь — ужин и отбой. И так засиделись. Сержанты — командуйте!..

В столовой сидели за отдельным столом, сам Черняховский и пять оставшихся взводных. Разговаривали вполголоса, но уши сидящих вблизи подозрительно шевелились. Поэтому просто делились впечатлениями, хотя языки зудели спросить совсем другое. Наконец с едой было закончено, и третий лейтенант приказал отвести подчинённых в кубрик, а сержантам потом явиться сюда же. Минут через десять, когда всё было выполнено, пятерка вернулась в столовую. Выглянувший было кухонный наряд, узревший сияние погон, испарился в одном из многочисленных подсобных помещений и серьёзной беседе не мешал…

— Потери большие, Иван Данилыч?

— Двенадцать тысяч. В основном — румыны, итальянцы, очень много французов. Последние вообще вояки никудышные. Да и поляки — то же самое. Гонору много, а толку — чуть. Вон, Эрвин заодно с «лягушатниками» и их матом крыл.

— А как вы с ним, Иван Данилович? В одной-то камере? Не подрались?

Офицер усмехнулся:

— Голова человеку дана не только гвозди заколачивать. Чего мне с ним драться? Потому что немец? Так, простите, он против нас не воевал. Он бриттов в Африке полотенцем гонял. Одним корпусом несколько армий. Да ещё… — Заговорщически улыбнулся: — Макаронников воевать по-настоящему заставил.

Иванов не выдержал:

— Иди ты…

Двое сидящих по бокам сержантов, «афганец» и «чеченец», переглянулись, потом чей-то кулак въехал Мишке в бок:

— Субординацию соблюдай, сержант!

— Простите, Иван Данилович!

— Да ничего. Я бы сам не поверил, особенно после сталинградских кошек…

Все рассмеялись. Потом заговорили дальше.

— И что?

— Что? Нормальный он, Роммель. Думающий. Короче, ребята… Словом, так, против одного врага воевать и на одной стороне я бы с ним согласился.

И осёкся, увидев открытые рты. Торопливо добавил:

— Мы своё с ними уже отделили. С одних полей восстали. И сейчас воюем за новую жизнь. На одной стороне и против одного врага. Так что делить нам нечего. А кто старое помянет — глаз вон. Помните? Тем более что Гитлера давно нет, да и лет сколько прошло…

Все дружно кивнули головами.

— Ладно, пошли в отсек. Скоро уже отбой, а там и База… Нам-то с ними ещё туда-сюда. А вот как американцы с японцами уживаться будут — это вопрос! И ещё какой!

Шедший первым Воронцов, «афганец», чуть не споткнулся:

— Здесь ещё и камикадзе имеются?!

— Не знаю, как их у себя называют, но я их на флагмане видел, где в карцере сидел. Что японцы — точно. Без обмана.

— Сурово…

«Бесстрашный» вынырнул из подпространства и пошёл по касательной к планете. Десантники уже стояли в своём снаряжении на телепортационной платформе, ожидая активации. Команда, вспышка. И вот оно, такое знакомое солнце и военный городок. Михаил с сожалением осмотрелся — опять они одни. Только их рота. Тех, с кем дрался плечом к плечу, рядом нет. Раскидали по разным местам. Откуда забрали, туда и вернули. Впрочем, ладно. Иван Данилыч уже косится. Пора, Михаил…

— Рота, в расположение, шагом — марш! Раз-два! Раз-два! Песню — запе-вай!

В чистый, напоенный запахом пряных трав местной степи, окружающей тренировочный лагерь, взвился мощный голос запевалы:

На границе тучи ходят хмуро,

Край суровый тишиной объят,

У высоких берегов Амура

Часовые Родины стоят…

А вот и Раут. Стоит, губы шевелятся. Считает. Ждёт потерь. Снова пересчитывает. Не верит своим глазам. А впереди — Иван Данилович. Ромбами на погонах лейтенантскими сияет…

С утра отдых. Редкое солдатское счастье. Можно ничего не делать, валяться на кровати, смотреть головизор, читать книжку или писать письма домой, которые никогда не получат родственники. А ещё можно засесть в учебном классе, включить компьютер и попытаться проиграть заново всё, что происходило с тобой в те двое суток. Снова ощутить надсадное дыхание напарника в микрофонах, рвущийся со свистом воздух в измученных лёгких, кипение адреналина в бурлящей от опасности крови. Всё можно. Имперские офицеры и сержанты сегодня в городке не присутствуют. Хоть водку пей. Ничего тебе не будет. Но удивительно, к спиртному никто не притронулся, хотя лавочка и работала без ограничений. Только отчего-то солдаты не местный алкоголь пьют, а чай. Ну, не совсем чай, так, есть у них одно растение. Тоже заваривают в кипятке. Настой получается густой, коричневый, взбадривает сильно. Сон ещё пропадает. Вот и сидят бойцы, расслабляются. У каждого на столе по коробке конфет или какой-нибудь выпечки. Уплетают сладкое. А почему — сами понять не могут. Может, потому что утром медицинское освидетельствование на предмет пригодности к космическим полётам? Тоже причина…