Читать книгу "Кыш и я в Крыму - Юз Алешковский"

Затем я наладил сигнализацию, которая, сработав, наделала бы много шума. У меня были с собой четыре ненадутых шара: зелёный, два красных и синий. Я их надул и положил в ямки под оградительной ниткой, с одной стороны грядок и с другой. А над шарами пристроил по доске с гвоздиками. Если бы грабитель, по моему расчёту, наступил на неё, шары бы бабахнули, а мы, пока он не успел опомниться, поймали бы его на месте преступления.

Потом я замотал Кышу голову мокрой тряпкой, чтобы она у него меньше болела.

В это время Анфиса Николаевна зачем-то развесила на верёвке тёплые вещи: байковое одеяло, варежки и пушистый платок. Я подумал, что она решила посвятить вечер борьбе с молью, и сказал:

— Наша бабушка клала в шкаф ветки полыни, и моль туда не залетала. Вы тоже так сделайте.

Но в ответ Анфиса Николаевна как-то странно сказала, скорей сама себе, чем мне:

— Сегодня прохладный вечер… Значит, будет холодная ночь… холодная ночь… — И добавила: — Не удивляйся, Алёша. Я всё делаю, как надо…

23

Вскоре пришла мама. Оказывается, пока она прогуливала еле ходившего из-за ломоты в костях папу, в «Кипарисе» произошёл отвратительный случай.

Папин сосед Федя, очень полюбивший кипарисовского павлина, заметил, что в павлиньем хвосте не хватает двух самых красивых перьев. Его все подняли на смех, но Федя клялся, что у него прекрасная наблюдательность и ошибка исключена.

После ужина Анфиса Николаевна спросила у мамы:

— Ирина, у вас с собой нет свитера? Желательно мужского.

— Конечно, есть. Я сама его вязала, — сказала мама, достала из чемодана папин белый в синюю широкую полоску свитер и поинтересовалась было, зачем он понадобился. Но Анфиса Николаевна только ответила:

— Спасибо. Не волнуйтесь за него! — и зачем-то повесила свитер рядом с байковым одеялом.

Потом я незаметно от мамы попросил дать мне и Кышу димедролу от перегрева. Анфиса Николаевна удивилась, что я правильно назвал лекарство, и выдала нам две таблетки.

После этого Анфиса Николаевна сказала, что, к большому своему сожалению, должна оставить нас одних и идти на дежурство. И, уговорив маму разрешить мне спать на улице, потому что ночной воздух Крыма — эликсир от всех болезней, ушла на дежурство. Но перед тем, как закрыть за собой калитку, обернулась, посмотрела на развешанные тёплые вещи и сказала:

— Просто невозможно поверить… Но я верю!

Таблетку для Кыша я растолок в большой ложке, размешал с водой, посадил его на колени, разжал зубы и влил лекарство подальше в горло, чтобы он его не выплюнул. Влил и сразу же дал заесть лимонной долькой. Кыш немного пофыркал, покашлял, помотал головой, но дольку съел.

Я тоже выпил таблетку и лёг. Луны в небе не было, и оно испугало меня своей чернотой. И в этой чёрной пустоте стояли, не мешая друг дружке, яркие звёзды. Вдруг я увидел, что одна звезда стронулась с места и плавно полетела к Большой Медведице.

Я крикнул:

— Мама! Смотри! Звезда летит! Прямо над чинарой.

— Ты меня напугал, — сказала мама, выглянув в окошко. — Это не звезда, а спутник.

— Какой?

— Наш «Космос», — сказала мама.

— Как это ты определила? — спросил я.

— Ты узнаёшь марки автомашин, а я — спутников.

— Ладно, ладно! — сказал я. — Меня не обманешь. Спокойной ночи!

— Я просто мечтаю о том, чтобы она была спокойной, — помечтала мама. — Только бы не было ночного боя с Волной!

— Пусть попробует напасть на больную собаку! Я ей задам! — сказал я.

24

Утром меня разбудила мама. Я не сразу сообразил, почему это настало утро. Ведь мне не снились этой ночью сны. Я пошевелился. Плечи и ноги почти не жгло.

— Алёша, открой глаза! — тревожным голосом говорила мама. Я открыл глаза. — Тормошу тебя целых пять минут! Вставай! Нас обокрали!

Я мгновенно вскочил с раскладушки, протёр глаза и хотел бежать к огурцам, но мама остановила меня:

— Смотри! Ни папиного свитера, ни одеяла, ни платка — ничего нет! А мы спали как убитые! Тебя самого могли унести!

— Куда? — спросил я для того, чтобы что-то сказать.

— Не задавай нелепых вопросов! Где Кыш? Боже мой! Его тоже нет! Кыш! Кыш!.. Всё! Я говорила, что собаку нужно оставить в Москве?

— Говорила, — сказал я и заглянул под раскладушку.

Кыш спал так же, как вечером, свернувшись в калачик. Он вроде бы не дышал. Я дотронулся до него. Он не вздрогнул и не пошевелился.

— Кыш! — позвал я.

Никакого ответа. Я поднёс к его влажному носу кость.

— Сторож называется, — сказала мама. — Хорошо хоть, что самого не унесли!

Я вытащил Кыша за две лапы из-под раскладушки, подул ему в ухо, и только тогда он, сладко зевнув, взвизгнул, открыл один глаз, удивлённо посмотрел на нас с мамой, встал и изогнулся потягиваясь. И, завиляв хвостом, откинул с глаз чёлку. Я понял, что он выздоровел.

— Что теперь делать? — спросила мама. Я побежал к огурцам и удивился, убедившись, что нитки целы-целёхоньки, шары надуты, а огурцы не тронуты.

— Нам ещё повезло. Моя сумка с деньгами лежала на открытой терраске, — сказала мама.

Вдруг щёлкнул замок в калитке. И по дорожке быстро пошла к дому Анфиса Николаевна. За ней вприпрыжку неслась кошка Волна.

— Вот… всё унесли, — виновато сказала мама.

— Теперь я верю… Я знаю… Это ОН! — сказала Анфиса Николаевна. — Не беспокойтесь про свитер. Я возвращу его вам… Только ни о чём не расспрашивайте. Умоляю вас! Ладно?

— Вы успокойтесь… На вас лица нет, — сказала мама. — Идёмте пить чай.

И только она сказала эти слова, как в утренней тишине нашего сада раздался самый настоящий взрыв. Женщины вскрикнули, а Кыш припал от страха к земле. И на моих глазах Волна с душераздирающим «мя-яу», подпрыгнув на немыслимую высоту, зацепилась лапами за ветку персикового дерева и повисла на ней. Я понял, что Волна, обходя стороной Кыша, напоролась на мою воздушно-шаровую сигнализацию. Два шара, проколотые гвоздиками, взорвались и всех напугали. Кыш, однако, не стал лаять на Волну. Он сам испугался взрыва.

— Да-а… — задумчиво сказала мама. — Отдых!

Когда мы пили чай, я заметил, что она о чём-то хмуро думает и что настроение у неё по-прежнему тревожное…

После завтрака Анфиса Николаевна проверила мою кожу, пощупала лоб и обрадовалась, что у меня ничего больше не болит, а лишь немного щиплет ноги.

— Мы с Кышем спали как убитые и ничего не слышали, — сказал я.

Анфиса Николаевна ответила:

— Это и к лучшему. Димедрол — лёгкое снотворное. Но и без таблеток вы не проснулись бы… Этот человек — большой мастер бесшумной работы… Но ты тоже до поры до времени ни о чём больше меня не расспрашивай. Ладно?