Читать книгу "Пикник у Висячей скалы - Джоан Линдси"

Если воскресенье пятнадцатого февраля стало кошмаром для колледжа, то понедельник шестнадцатого был еще хуже. День начался с того, что в шесть утра в дверь позвонил молодой репортер из мельбурнской газеты – у его велосипеда спустила шина. Повариха накормила его завтраком на кухне и отправила обратно в город на поезде без каких-либо новостей. Несчастный юноша был первым из множества других нежеланных посетителей. Массивная кедровая дверь, которую использовали только по торжественным случаям, открывалась и закрывалась с утра до ночи для разных визитеров; некоторые из них имели добрые намерения, других же, как гиен, привлекал запах крови и скандала. Никого из них в школу не пустили, даже викария из Маседона с его миниатюрной добродушной супругой – оба были смущены, но полны искреннего желания помочь в нелегкий час. Однако они, как и все остальные, получили резкий ответ на крыльце – «не принимают».

Еду привычно подавали с точностью до минуты, хотя большинство из по обыкновению голодных девушек, севших за обед, лишь поковырялись в жареной баранине и яблочном пироге. Старшие ученицы перешептывались группками. В кои-то веки никто не поправлял ссутулившихся Эдит и Бланш, что взялись за руки и на пару всхлипывали; новозеландские сестры все продолжали вышивать, вспоминая о землетрясениях и других ужасах. Сара Уэйборн, всю субботнюю ночь ждавшая возвращения Миранды с пикника, чтобы, как обычно, поцеловать ее перед сном, теперь, словно маленькое привидение, ходила из комнаты в комнату, пока мисс Ламли, у которой голова разрывалась от головной боли, не дала ей задание подшить края простыни до того, как подадут чай. Сама мисс Ламли и младшая учительница по шитью жаловались друг другу, когда не были заняты выполнением поручений директрисы и другими неблагодарными обязанностями, что «все взвалили на их плечи» – эта фраза подходила для любого, кто стоял выше их, включая самого Господа. О сочинении по Висячей скале, которое надо было сдать к уроку английской литературы в 11:30 в понедельник, шестнадцатого февраля, как было написано мелом на доске, больше не вспоминали. В конце концов, солнце село за сияющей клумбой георгинов; гортензии яркими сапфирами блистали в сумерках, и статуи на лестнице освещали своими тусклыми фонарями теплую синюю ночь.

К утру вторника семнадцатого февраля два молодых человека, которые последними видели пропавших девочек в субботу днем, дали показания местным полицейским. Альберт Кранделл – в участке Вудэнда, а достопочтенный Майкл Фитцхуберт – в кабинете своего дяди в Лейк-Вью. Оба подтвердили, что им ничего не известно о дальнейших передвижениях учениц после того, как те пересекли ручей рядом с озерцом и направились в сторону нижних склонов Висячей скалы. Майкл говорил дрожащим голосом и опустив глаза, которые выглядели впавшими с утра воскресенья, когда Альберт прибежал из лавки Манассы с новостями об исчезновении девочек. Констебль Бамфер устроился за письменным столом полковника, Майкл напряженно сидел напротив на стуле с высокой спинкой.

По завершении обычных формальностей полицейский сказал:

– Думаю, сэр, нам лучше начать с нескольких вопросов, чтобы в общем понять ситуацию. – Юный мистер Фитцхуберт со скромной очаровательной улыбкой и прекрасными английскими манерами явно был не из разговорчивых. – Когда вы увидели, как ученицы переходят ручей, вы узнали кого-нибудь из них?

– Откуда? Я пробыл в Австралии всего три недели и не знаком ни с одной девушкой.

– Понятно. Вы говорили с кем-то из них до или после того, как они оказались на другом берегу?

– Конечно, нет! Повторяю, констебль, я никогда их раньше не видел.

В ответ на это простодушное замечание констебль позволил себе усмехнуться и мысленно добавить: «Ничего себе! С таким-то лицом и кучей денег?»

Вслух он спросил:

– А Кранделл не общался с девочками?

– Нет. Только таращился на них и свистнул вслед.

– Чем в этот момент занимались ваши дядя и тетя?

– Насколько я помню, они оба дремали. В обед мы выпили шампанского, и, видимо, их склонило в сон.

– А как шампанское действует на вас? – спросил полицейский, готовый делать записи карандашом.

– Похоже, что никак. Много я не пью, а если и пью, то вино и в основном дома.

– Значит, вы сидели под деревом с ясной головой и читали книгу, когда заметили учениц, пересекающих ручей. Теперь постарайтесь припомнить все мельчайшие детали, даже если они кажутся незначительными. Вы, конечно, понимаете, что отвечаете на вопросы совершенно добровольно?

– Я смотрел, как они переходят ручей… – Майкл сглотнул и продолжил едва слышно: – Каждая по-своему.

– Громче, пожалуйста. В каком смысле по-своему? Веревки, шесты?

– Боже, нет! Я имею в виду, некоторые были, скажем, более подвижными… более изящными.

Хотя Бамфера в этот момент не волновало изящество, юноша продолжил:

– В общем, как только они скрылись из виду, я встал и подошел к Альберту, который мыл бокалы в ручье. Мы немного поболтали, может, минут десять, и я сказал, что хочу прогуляться перед возвращением домой.

– Который был час?

– Я не смотрел на часы, но помню, что дядя хотел уезжать не позже четырех. Я направился к Висячей скале. Когда склон круто пошел вверх, я увидел заросли папоротника и кустарников, а девочек уже не было поблизости. Я еще подумал, что им будет трудно пробираться сквозь густую растительность в легких летних платьях, и ожидал, что в любую минуту они спустятся обратно. Я присел на пару минут на упавшее дерево. Как только Альберт позвал меня, я сразу вернулся к озеру, сел на арабского пони и поскакал домой, почти всю дорогу держался за повозкой дяди. Больше ничего не могу вспомнить. Этого достаточно?

– Неплохо, спасибо, мистер Фитцхуберт. Возможно, нам еще понадобится ваша помощь. – Майкл мысленно вздохнул. Этот краткий допрос принес не меньше страданий, чем инструмент дантиста, врезающийся в чувствительную полость. – Еще кое-что перед тем, как мы окончательно все запишем… – добавил полицейский. – Вы упоминали, что видели у ручья трех девочек. Все верно?

– Простите. Вы правы, их было четыре.

Карандаш Бамфера снова запорхал над бумагой.

– Как думаете, почему вы перепутали?

– Наверное, забыл про маленькую толстую девочку.

– То есть, вы внимательнее рассматривали других трех?

– Нет, не рассматривал. (Господи помилуй, это правда. Я смотрел только на нее.)

– Если бы с ними была леди постарше, вы бы запомнили?

– Конечно, запомнил бы, – раздраженно ответил Майкл. – Больше там никого не было. Только четыре девочки.

Тем временем Альберт давал показания в участке Вудэнда молодому полисмену Джиму Гранту, который в воскресное утро приезжал в колледж Эпплъярд вместе с Бамфером. В отличие от Майкла, Альберт хорошо знал, что полицейские умеют цепляться к самым невинным фразам, и наслаждался происходящим, так как в воскресенье уже познакомился с молодым Грантом на петушиных боях.