Читать книгу "Таматарха. На службе у Изгоя - Роман Злотников"

Нет, основной разницей постного и непостного рациона является рыба. Здесь постятся перед причастием без рыбы, а вот в повседневной жизни широко используют ее в пищу. Ее и варят, и пекут, мне очень понравились запеченные в печи караси, а однажды довелось отведать даже верченую щуку – то есть подрумяненную на вертеле, практически шашлык!

Из напитков пьют квас да вкусные травяные взвары. Хотя на все том же воскресном обеде мне удалось попробовать и сбитень, и хмельной мед, которыми я запивал праздничные пироги с грибами да репой…

Одним словом, едят здесь пусть и однообразно, но сытно и на вкус вполне приемлемо, а труд хозяек ценят и уважают.

Кстати, перед причастием мне довелось посетить и древнерусскую баню – ведь на службу нужно идти чистыми и душой и телом, таков древний обычай.

Ну что? Точно такой же деревянный сруб, только поменьше жилого, с лавками по углам, да вместо печи – здоровенный чан с камнями над широким, также каменным очагом. Вначале очаг раскаляют, после чего, когда дерево практически прогорело, в баню заходят, чтобы париться, камни еще долго хранят жар.

Ох и нахлестали меня дружинники березовыми вениками… Честно думал, помру! Ну или как минимум раны откроются, еле долежал до конца экзекуции. Зато после того, как вынырнул в предбанник, да окатил себя ушатом ледяной воды… Ух-х-х!

Было определенное опасение насчет одновременного с нами посещения бани женщинами. Ведь сколько осталось свидетельств иностранцев, да и исторических документов о том, что в русских банях аж до восемнадцатого века парились одновременно мужики и бабы! И они были правы – вот только в бане вместе парятся лишь представители одной семьи. Муж с женой, их дети. Все. Может быть, позже, много веков спустя, что-то и изменилось, и малоимущим разрешили одновременно посещать общественные бани ради экономии средств, но здесь и сейчас подобное недопустимо.

Да и то верно, кто захочет, чтобы на его голую жену или дочь смотрели чужие мужики? Тут как ни отводи глаза, все равно ведь засмотришься (если есть на что), а уж там естественные реакции организма… Оттуда недалеко и кулаком по морде, а учитывая боевитость мужиков Древней Руси – это вам не крепостной восемнадцатый век, – дело дойдет и до мечей с боевыми топорами!

Так-то, запискам западных путешественников доверяй, но и про логику не забывай…

Глава 3

Осень 1064 г. от Рождества Христова

Копорский погост

– Андрей! Андрей!!!

Суровый голос Георгия едва ли не подбросил меня с лавки, и тут же затекшие мышцы спины прострелило болью. Еще бы, это вам не ортопедический матрас и не пуховая перина, это грубо сбитое деревянное ложе, укрытое сверху соломой да ветошью. Не разоспишься на нем, не разлежишься в свое удовольствие…

– Что-то ты разоспался, воин! Смерть свою проспишь!

Видимо, у руса свои представления о сне ратника.

– Да я только…

– Мы уходим.

Похоже, десятник дружинников увидел в моих глазах страх. Утвердительно кивнув – вероятно своим мыслям, – он продолжил:

– Ты, конечно, думай сам, как тебе, куда и с кем по пути. Сразу тебя ижорцам не выдали, а теперь-то, после крещения, как-то уже и не по-христиански… Но знай, что по нашим законам тебе имеет право отомстить каждый отец, сын и брат павшего от твоей руки. Кроме того, вместо мести могут запросить и виру[35] за убитых, по сорок гривен[36] за человека, а таких денег нет ни у кого из нас – учитывая, что ты сразил в бою трех ижорцев. Если не заплатишь, в лучшем случае станешь холопом-рабом.

– Я бы ушел вместе с вами.

Судя по довольному взгляду Георгия, именно этого ответа он и ожидал.

– Я не против. Но учти, – глаза дружинника посуровели, – соглашаюсь не просто так. В бою с урманами погибло десять гридей[37], да в погосте потребно еще пятерых воинов оставить, а заменить их мне некем. Оброка княжьего набрали пять подвод, а у меня всего тринадцать воинов осталось, я сам четырнадцатый, хотя без щита – каков воин? Счет-то разумеешь?

Коротко кивнув, я твердо ответил:

– Коли дозволишь, десятник, пойду с вами. Но позволь и мне спросить: ты точно засады ждешь иль опасаешься случайного нападения?

Рус строго и внимательно посмотрел мне в глаза:

– Андрей, ты вроде не трус, но знай, трусости в бою мы не прощаем. Коли боишься, лучше уж здесь оставайся…

Отрицательно покачав головой и дождавшись, пока дружинник прервется, я более точно сформулировал свою мысль:

– Нет, я лишь хотел узнать, к чему быть готовым, с кем драться придется в случае чего, да куда путь держим.

Взгляд Георгия потеплел.

– Дань княжью свозим мы в Новгород. Засады я не жду, да и местами пойдем не самыми глухими, через земли вожан[38], но разбойный люд у нас водится. И из пришлых варягов, и из местных буйных молодцев, да и волхвы языческие в глуши лесной воду мутят, народ подбивают на мятеж. Всяко случится в дороге может… Ну так что, решился?

– Конечно, решился! Доспех мой только да оружие вернете?

Десятник рассмеялся:

– А ты думал что, бездоспешным да безоружным пойдешь? Зачем же мне такой дружинник?! Нет, гридь, и кольчугу, и шелом с бармицей вернем твои, и наручи подберем, и щит, и меч с топором, и сулиц набор, и нож свой – все получишь!

– Так, может, сейчас и пойдем смотреть?

Дружинник крепко треснул меня по плечу и широко улыбнулся:

– Так и пошли!

Окрыленный скорыми сборами и началом собственного пути к поставленной цели, я первым вылетел из лекарского сруба священника и опешил: на площади столпились ижорцы, не менее двух десятков. И все смотрят на нас очень сурово.

– Куда ведешь урманина, Георгий?

Подоспевший следом десятник выдвинулся вперед, лицо его разом посуровело.

– Урманин согласился идти в мою дружину. Теперь он княжий гридь!

– А что же, на княжих гридей нет правды? Пришел сюда разбойником, братьев наших побил, а теперь покрестился и в дружину вступил?! А право кровной мести?!