Читать книгу "Прежде чем иволга пропоет - Елена Михалкова"

Они зашагали по тропинке обратно к базе.

– Возможно, мне не сразу открылась его тихая неизбывная прелесть, – согласился Макар, перепрыгивая через корни. – Я дитя мегаполиса, вскормленное израильской клубникой. Но побыв рядом с тобой, Сережа, я перенял у тебя способность наслаждаться каждым мгновением, проведенным под сенью дубрав и этих, как их… ильмовых ветвей.

– Я так понимаю, твоя пловчиха пока никуда не уезжает, – ехидно сказал Бабкин.

– Если ты о прекрасной Анастасии, то она пробудет здесь еще неделю.

Перед открытой дверью базы стоял невысокий смуглый парень с шапкой черных волос и тревожно смотрел в их сторону.

– День добрый! – бодро поздоровался Макар, подойдя ближе. – Простите, что сразу к вам не заглянули. Как насчет свободного коттеджа дней на десять?

Глава 4

Динка

На следующее утро я проснулась от детских голосов.

– Егор, так нечестно! – отчетливо сказала девочка прямо у меня над ухом.

– Сейчас моя очередь! – отозвался мальчик.

Я оторвала голову от подушки, протерла глаза и огляделась.

Кирилла не было. В приоткрытое окно дул прохладный ветер, перебирая складки тюля. К антимоскитной сетке прилипла чья-то любопытная загорелая физиономия.

– Привет! – сказала я.

Физиономия ойкнула и исчезла. Под окном раздался шепот и мышиное шуршание.

Я прошлепала босыми ногами на кухню, заварила чай. В этой комнате на окне не было сетки. Открыв его нараспашку, я вернулась на стул, села к окну спиной и громко сказала:

– Между прочим, есть вафли. Вкусные!

Некоторое время было тихо. Затем – я видела отражение в дверце микроволновки – над подоконником медленно поднялась коротко стриженная голова, а из-за нее вынырнула другая, с хвостиком на макушке. Это выглядело так, словно двухголовый Змей Горыныч сражается сам с собой за право первым получить лакомство.

– Шоколадные? – пискляво спросили сзади.

– На топленом молоке.

– Топленые у нас у самих есть, – разочарованно отозвались от окна.

Тут я рискнула обернуться.

Брат и сестра, несомненно! Темноволосые, кареглазые. Казалось, даже веснушки у них рассыпаны в одних и тех же местах. Мальчишке на вид лет двенадцать; его сестре не больше десяти. Но наблюдая, как резво она перелезает через подоконник, я догадалась, кто у них за главного.

Она протянула мне руку, как взрослая, и представилась:

– Стефания.

Следом за ней рискнул забраться в комнату и ее брат.

– Егор. – Он шмыгнул. – А где вафли?

Они очень быстро освоились и, хрустя, стали наперебой рассказывать, как им живется на озере. Я узнала, что у них есть взрослый друг Настя, у которой машина умеет ездить без водителя, и что они ловили белку, и что в озере плавает подводная лодка, а у Гордея Богдановича есть настоящее ружье, из которого можно застрелить медведя.

Мы вместе позавтракали, и они любезно согласились провести экскурсию по окрестностям.

Выходя, наткнулись на Кирилла, который, чуть запыхавшись, возвращался из леса.

– Мы на прогулку. – Я замешкалась, прежде чем поцеловать его на глазах у детей.

– Не заблудитесь, – шутливо сказал он.

Стефания сердито уставилась на него:

– Мы не заблуждаемся! Мы здесь все знаем!

Он с улыбкой кивнул, но я видела, что его мысли чем-то заняты.

Пару дней спустя я почти освоилась.

Семья Стеши и Егора приехала в Озерный первого июня. Про родителей они пробурчали что-то невнятное и явно не стремились знакомить меня с ними. У меня сложилось впечатление, что те работали переводчиками или кем-то вроде этого. Странный образ жизни они вели, говоря по правде! Никогда не гуляли вместе с детьми. Не купались. Не ходили в лес. Сеть в Озерном работала с перебоями. Дети сообщили, что чуть не каждый день они вынуждены по вечерам уезжать, чтобы… Тут оба прикусили языки и переглянулись с видом людей, выболтавших лишнее. Я не стала заострять на этом внимание. У меня хватало своих собственных тайн, чтобы допытываться о чужих. Да и что такого они могли скрывать?

Иногда, забыв обо мне, дети обсуждали королевства Арден и Элмор, торговлю с гномами, доспехи и талисманы. Временами переходили на сленг, из которого я не понимала почти ни слова. Они требовали от меня ответа, кем бы я хотела стать: темным эльфом или орком, а на мое возражение, что я предпочла бы остаться человеком, набрасывались на меня, ожесточенно доказывая, что это никуда не годится.

Родители предоставили им поразительную свободу. Их, кажется, вообще ни в чем не ограничивали – идите куда хотите, делайте что пожелаете. Удивительное дело!

Эти малявки были очень дружны – не такая уж частая история для брата с сестрой.

Их коттедж стоял на нижнем берегу – широкий, в пять окон, обращенных к озеру. Иногда родители выползали на веранду, но и в креслах-качалках сидели с ноутбуками на коленях, словно приросли к своим лэптопам. Я совсем ничего не понимала в этих людях, будто не замечавших красоты окрестных мест. Они казались мне пришельцами с другой планеты.

Еще один дом занимала девушка – та самая Настя. Я подошла к ней на берегу, но получила в ответ холодный взгляд и приветствие сквозь зубы. Кирилла она и вовсе игнорировала, даже не смотрела в его сторону, однако к детям относилась тепло, и за это я прощала ей высокомерие и некоторое самодовольство. Есть такие люди, которые в любое помещение входят с уверенностью, что преображают его собой к лучшему. Недолюбливаю таких. Наверное, за то, что у них есть основания так считать.

Стеша с Егором прожужжали все уши мне и Кириллу о том, какая потрясающая машина у их подруги. Их поразил немудреный фокус с дистанционным управлением: «Хонда» сама заводилась, проезжала несколько метров и останавливалась там, где требовалось.

Если начистоту, я тоже впечатлилась. Но Кирилл разъяснил, что это не так сложно исполнить, как кажется. «Напичкала ее электроникой, – сказал он, пожав плечами. – Нет в этом особого смысла. Чисто развлечься».

Лицо у Насти было правильное, но скучное, как у куклы. А вот тело изумительное: спортивное, но не перекачанное, с длинными ногами и тонкой талией. И красивые плечи. Прямо-таки отличные плечи, особенно для пловчихи! Мне ужасно хотелось ее нарисовать, но просить Настю поработать натурщицей не стоило и пытаться.

Да и какой из меня художник. Так, любитель-мазила.

Однако уже на второй день я взялась за мольберт. У меня руки чесались написать самый что ни на есть слащавый пейзаж: озеро, лес, облака над лесом.

И тут неожиданно выяснилось, что у Кирилла аллергия на акриловые краски.

– У меня и на клей для обоев была такая реакция, – сказал он, почесывая розовое пятно на щеке. Оно стремительно краснело, по шее расползались два таких же.