Читать книгу "Сухих соцветий горький аромат - Ирина Зорина"

Вдруг Саша остановился и отстранился от меня.

— Что случилось? — обеспокоенно и немного смущенно спросила я.

— Я хочу тебя так сильно, что крышу сносит. Я давно мечтал об этом и сейчас хочу этого сильнее, чем когда-либо. Но мы не можем. После ты будешь винить себя за то, что поддалась минутной слабости, а ещё сильнее будешь винить меня за то, что я не остановился. Я не могу этого допустить.

Саша резко встал, начал застёгивать рубашку, но пальцы не слушались его. Он раздражённо махнул рукой, круто повернулся и, не сказав больше ни слова, вышел из комнаты, оставив меня одну.

Однажды я рассказала ему, что храню невинность до брака, и потому он был прав, поступив именно так, я это понимала, но всё же чувствовала себя опустошенной и разочарованной. В тот момент я впервые подумала, что те правила, которые мне прививали с детства, несправедливы и жестоки. То, что нас влекло, не было грязным или порочным. Нас влекло чувство, которое мы хотели разделить друг с другом.

В тот вечер мощный ограничивающий механизм внутри меня не сломался, но в нём появилась трещина. Я всегда считала, что запреты и правила призваны защищать меня от боли и разочарования, но в реальности всё оказалось не так однозначно. Я прокручивала в голове слова Саши: «После ты будешь винить себя за то, что поддалась минутной слабости, а ещё сильнее будешь винить меня за то, что я не остановился». Он был прав, так и было бы, но теперь я винила что-то заложенное внутри меня, что-то теперь уже чуждое мне, инородное, от чего я не могла избавиться.

Не знаю, сколько прошло времени, пока я сидела в одиночестве, придавленная грузом своих мыслей, как вдруг в сумке беззвучно завибрировал телефон. Мама. Звонок оказался таким несвоевременным, неуместным. В тот момент я не понимала, откуда возникло это чувство, и после осуждала себя за него, но меня разозлило напоминание о её существовании. Мне не хотелось отвечать, хотелось выбросить телефон, разбить его, сбежать от её постоянного незримого присутствия.

— Да, мам, — проговорила я в трубку.

— Привет, доченька. Ты чем-то расстроена? Или мне показалось?

— Просто я очень занята, — с раздражением в голосе ответила я.

— Не хотела тебе мешать, вовсе не обязательно злиться, перезвоню позже.

— Мама, подожди, — мне не хотелось слышать её позже, мне вообще не хотелось слышать её так часто, — не надо перезванивать. Я буду занята до поздней ночи. Вообще, тебе незачем звонить мне так часто, я позвоню сама.

— Неужели я так тебе мешаю?

— Нет, просто иногда ты звонишь не вовремя, лучше я сама буду тебе звонить, — и тут решительность вдруг оставила меня, минутное наваждение отступило, и мне стало страшно, что мама заподозрит что-то неладное или плохо подумает обо мне. — Ты только не думай ничего плохого, я просто хочу, чтобы было удобнее нам обеим, и мы могли с тобой болтать дольше, а не перебрасываться парой слов.

— Я не совсем понимаю, почему ты об этом просишь, но пусть будет по-твоему. Буду ждать твоего звонка.

— Не обижайся, пожалуйста.

— Всё нормально. Возвращайся к своим делам.

После этого разговора остался неприятный осадок, резко возникшая головная боль сдавила виски. Я не заметила, как в комнату вошёл Саша. Он сел рядом и обнял меня.

— Прости, я переступил черту, — тихо сказал он.

— Тебе не за что просить прощения. Мне просто не следовало приезжать.

— Перестань. Давай забудем об этом хотя бы на время. Посмотри, кто проснулся, — Сашка посадил мне на колени распушившийся белый комочек. — Оказывается у Диогена голубые глаза.

Я подняла котёнка повыше, пытаясь разглядеть цвет глаз при тусклом свете настольной лампы. Да, глаза на самом деле были голубыми.

— И правда, — улыбнулась я, немного приободрившись. — Вы с ним похожи: оба голубоглазые блондины. Включи-ка свет поярче, хочу хорошенько его рассмотреть.

От ударившего в глаза яркого света котёнок зажмурился, но через пару секунд, бросил на меня недоверчивый взгляд небесно-голубых глаз, прыгнул на ковёр и принялся играть со своим хвостом.

— Посмотри, уже освоился. Шустрый малый! — заметил Сашка.

— Кажется, я только что испортила отношения с мамой, — неожиданно вырвалось у меня.

— Не понимаю, когда ты успела это сделать, меня только минут пятнадцать в комнате не было, — попытался пошутить Саша.

— Я серьёзно. Она позвонила мне несколько минут назад, а я очень резко сказала ей, что занята, и попросила не звонить так часто.

— Не вижу в этой просьбе ничего оскорбительного.

— Ты не понимаешь, у нас очень близкие отношения, а я всё испортила.

— Успокойся, ничего ты не испортила. Она твоя мама, она любит тебя и всё поймёт правильно.

— Если бы…

После небольшой паузы Саша взял меня за руку и сказал:

— Давай я лучше расскажу тебе кое о чём, а ты немного отвлечёшься от своих мыслей.

— О чём-то хорошем или плохом?

— Не хорошем и не плохом. Я никогда не говорил тебе об этом, потому что боялся, что ты неправильно меня поймёшь или решишь, что я хочу показаться тем, кем не являюсь. Но теперь думаю, ты меня достаточно хорошо знаешь, чтобы верно истолковать значение моих слов.

Меня вдруг охватило жгучее любопытство. Что же он от меня скрывает?

— Давай, не томи! Я уже будто на раскалённых углях сижу! — нетерпеливо выпалила я.

— Хорошо-хорошо, — рассмеялся Сашка. — Через несколько лет, набравшись больше профессионального опыта, я планирую стать волонтёром ООН и отправиться в Африку.

Я была оглушена этой новостью. Выходит, он никогда не был настроен на серьёзные отношения? Он не собирался жениться и заводить детей? Я чувствовала себя разочарованной и обманутой.

— Так ты не планируешь заводить семью? — задала я вопрос в лоб. Мой голос звучал довольно резко.

— Хм, немного неожиданная реакция. Ну да ладно. Конечно, я собираюсь жениться и очень хочу иметь детей. Вообще, я предполагал, что существует несколько вариантов решения этого вопроса. Я никогда не собирался ехать туда на всю жизнь, может быть, на год или на два максимум. А если возможность поехать будет очень ограниченной, то всего на несколько месяцев. Я думал, что, возможно, тебя заинтересует волонтёрство и этот удивительный континент, который отчаянно нуждается в помощи. В таком случае мы могли бы поехать туда вместе. Если же ты не захочешь, я могу отложить поездку на неопределённый срок: в ООН принимают волонтёров до 99 лет. Могу вообще отказаться от этой идеи, в конце концов, это только мечта, возможно, неосуществимая.

Когда я начала остывать, мне стало стыдно за свою первоначальную реакцию. Мечта Саши была очень достойной и благородной, от такого человека нельзя было ожидать меньшего: всю свою жизнь он посвящал заботе о людях и спасению их жизней. Иногда он работал по двадцать часов в сутки, забывая о сне и отдыхе. Я чувствовала, как эгоистичны были мои желания и мысли в сравнении с его жизненными приоритетами, но всё же не могла сказать Саше, даже ради сохранения его высокого мнения обо мне, что сейчас же готова отправиться на другой конец планеты спасать загубленную честь человечества. В тот момент согласие было бы ложью, а я не могла солгать человеку, которого любила.