Читать книгу "Излом зла - Василий Головачев"

– Я бы сделал исключение, – негромко сказал комиссар-два Герман Довлатович Рыков, занимавший пост начальника информационного бюро Управления «И» ФСБ. Тихий и незаметный, он тем не менее обладал мощной убеждающей силой и настойчивостью, так что иногда казалось, что именно он руководит «Стопкримом», а не Завьялов.

– Герман, ты меня удивляешь, право слово, – хмыкнул Боханов. – Еще не было случая, чтобы у тебя не появилось особое мнение.

– Пусть говорит, – хладнокровно отнесся к реплике Завьялов.

– Я бы выделил в группу особо важных дел четыре, – продолжал Рыков. – В порядке очередности: «Журналист», «Палач», «Насильник» и «Грязный ствол».

Завьялов вывел на дисплей одно за другим перечисленные дела, и комиссары еще раз перечитали, о чем идет речь.

Дело «Журналист» было заведено на мэра Владивостока Кривошеина, имеющего не только поддержку губернатора края, но и мощное кремлевское прикрытие, не позволяющее довести до конца уголовные дела, связанные с расследованием криминальных деяний чиновников краевой администрации. Суть дела сводилась к следующему.

Молодой девятнадцатилетний журналист Алексей Судаков выступил на радио с критикой мэра, обвинив его в злоупотреблении служебным положением (фактов хватало: от строительства дач и бассейнов за государственный счет до прокручивания государственных же денег в коммерческих структурах). В тот же вечер глава города вызвал журналиста к себе в кабинет и, не выбирая выражений, смешал его с грязью, распорядившись лишить радиостанцию помещения, а Судакову приказав покинуть Владивосток в двадцать четыре часа.

Журналист оказался не робкого десятка, предупреждению не внял, рассказал все своим коллегам и был ночью похищен, как впоследствии оказалось, боевиками из банды Тихона Трюмо по заказу мэра.

Всю ночь парня пытали: поднимали на дыбе, подвешивали за ноги, тушили о тело окурки, загоняли под ногти иголки, паяльной лампой сожгли волосы под мышками и в паху. Требовали, чтобы журналист признал, что сделал передачу по просьбе кандидата в мэры Чуркова и получил за это кругленькую сумму в долларах. Парень признавать ничего не желал, и в конце концов его оставили в покое, сбросив в залив, где он едва не утонул.

Дело под названием «Палач» было заведено «чистильщиками» на сотрудников подмосковной ГАИ, застреливших двух армейских офицеров с их приятельницами. Трагедия произошла вечером в пятницу одиннадцатого мая. По словам полковника Белякова, командира войсковой части, где служили майор Кучков и капитан Мухин, он отмечал с этими офицерами и их подругами свой день рождения в одном из частных домов в Царицыне. В это время сын Белякова катался по улице на мопеде. Подростка задержали сотрудники ГАИ и отобрали ключи от мопеда. Сын пожаловался отцу. К гаишникам вышел полковник с друзьями-офицерами, естественно, все в штатских костюмах, представился по всей форме, но получил весьма невежливый отказ. Сдержался, хотя и пообещал разобраться с обидчиками сына «повыше». И тогда гаишник-капитан Арутюнов и два его помощника, лейтенант и сержант, начали избивать Белякова. Кучков и Мухин, конечно же, вмешались, драка получилась нешуточная, выбежали женщины, а потом раздались выстрелы. В результате – четверо убитых, двое раненых. Стрелял один человек, а именно капитан Арутюнов, мастер спорта по стрельбе из спортивного пистолета, бывший чемпион Москвы. Вина его следователями «чистилища» была доказана полностью, в то время как следствие, проведенное местным отделением милиции, посчитало действия Арутюнова правомерными.

Следующим делом «чистилища» было расследование действий старшего лейтенанта юстиции, следователя Тамбовского РОВД Бориса Екимова.

Вечером в субботу, двенадцатого мая, в центре Тамбова к трем девушкам подкатили желтые «Жигули». Два изрядно подвыпивших мужика втащили подруг в машину и увезли за город, на «хату». Двум заложницам чудом удалось бежать, что касается третьей… На следствии пятнадцатилетняя девочка рассказала о пытках, которым она подвергалась, но красноречивее звучит заключение судмедэкспертизы: «При осмотре потерпевшей установлены следующие повреждения: закрытая черепно-мозговая травма, ушиб мягких тканей нижней губы, кровоподтеки нижних конечностей, ссадины рук и коленных суставов, кровоподтеки шеи, спины, колото-резаная рана в области правой молочной железы, ссадины слизистой влагалища и ануса, девственная плева нарушена…» Колотую рану нанес девушке, когда ей удалось вырваться, именно главный насильник Борис Екимов. Догнав несчастную, он пропорол ей грудь осколком стекла.

Но самое интересное началось потом. Казалось бы, улики неопровержимы, вина Екимова и его подельника Абалкина доказана, районный суд приговорил обоих по статье 117-3 (групповое изнасилование несовершеннолетней) к пяти годам лишения свободы (минимальный срок по этой статье), однако областной суд отменил решение районного и дал Екимову всего два года, а Григорий Абалкин и вовсе отделался условным наказанием. Свою потрясающую гуманность судьи объяснили симпатией, которую вызвали у них личности подсудимых. Екимов оказался ударником милицейского труда, а Абалкин – единственным сыном главы администрации области.

И четвертым делом, внесенным Рыковым в список особо важных, оказалось расследование деятельности подпольной мастерской по изготовлению, подгонке и «отмывке» оружия. На счету этой мастерской набралось не менее сотни стволов: пистолетов, винтовок, автоматов, – использованных киллерами для охоты на коммерсантов и строптивцев, отказавшихся сотрудничать с той или иной мафиозной структурой.

– Все это хорошо… – пробормотал Боханов, которого не очень-то впечатляли приведенные сведения ни масштабом, ни размахом, ни логическим обоснованием. – То есть я хотел сказать, случаи эти, в общем-то, рядовые…

– А я бы добавил в этот список еще и бандлик по делу Макаревича, – сказал Музыка, меняя платок. – Вообще дела по деткам высокопоставленных начальников следовало бы выделить в отдельную группу бандликов.

– Мне кажется, бандлик Макаревича – слишком мелкая акция, чтобы присоединять ее к важнякам, – осторожно возразил Завьялов.

Речь шла об уголовном процессе, недавно законченном в столице муниципальным судом Щукина. История началась еще в прошлом году с того, что компания великовозрастных школьников (шестнадцать-семнадцать лет, десятые-одиннадцатые классы), не принятых в местный детский спортклуб, принялась регулярно бить стекла помещений клуба, забрасывать приходящих туда камнями и грязью, ломать и воровать инвентарь. Руководитель клуба Макаревич, не выдержав систематических издевательств, поймал двух подростков и надавал им оплеух. К его несчастью, один из хулиганов оказался внуком заместителя начальника УВД Щукина полковника Романовского. На Макаревича мгновенно завели уголовное дело и передали в муниципальную прокуратуру, где работал брат Романовского. Там оно немного застопорилось, потому что старший помощник прокурора не усмотрел в рукоприкладстве хулиганства, ибо для оплеух имелись серьезные причины. Но прокурор отобрал у него дело, и суд вместо статьи 109 УК – нанесение неопасного для жизни телесного повреждения – припаял Евгению Макаревичу статью 206, часть 2: злостное хулиганство, отличающееся исключительным цинизмом и особой дерзостью. В результате директор спортклуба загремел в колонию усиленного режима на три года, а суд дважды не отрегировал на кассационные жалобы подсудимого, жаждущего справедливости.