Читать книгу "Война - Роман Злотников"

– А разве нельзя восстановить часть подбитых машин?

Триандафилов снова повернулся к Павлову. Тот замялся, но ответил:

– Так это уже делается. Именно восстановленными машинами мы и планируем доукомплектовать имеющуюся бригаду.

– То есть их хватит только на доукомплектование одной бригады? Или ещё что-то останется?

– Точно сказать не могу, но, даже по самым оптимистичным подсчётам, получится восстановить не более десяти процентов потерянной техники, – он развёл руками и покаянно произнёс: – Дело даже не в том, что поражения оказались такими уж тяжёлыми. Просто двигатели и ходовая у машин сильно изношены. Так что часть самоходок вышла из строя вследствие поломок. Не говоря уж о том, что в качестве базы для них была использована техника, уже находившаяся на грани исчерпания ресурса, эти бригады ещё и активно использовались в качестве оперативного противотанкового резерва во время всего приграничного сражения… Восстанавливать же их просто нечем. После остановки производства «Т-33» и разворачивания производства новой лёгкой гусеничной платформы изготовление запчастей для старой неуклонно снижалось. И большую часть произведённого пустили как раз на ремонт и восстановление боеспособности этих же машин при переделке их из танков в лёгкие САУ. Так что сейчас склады практически пусты.

Сталин молча кивнул и, повернувшись, прошёлся по кабинету вдоль окон. Остановился. Подумал. А затем развернулся и внезапно спросил:

– Хм, а в каком состоянии немецкие машины? Есть возможность их отремонтировать? Хотя бы часть можно восстановить? Например, снимая запчасти с более сильно повреждённых.

Все присутствующие переглянулись, а инспектор бронетанковых войск, побагровев, сглотнул и неуверенно произнёс:

– Не могу доложить, товарищ Сталин. Эту информацию мы у трофейщиков не запрашивали.

– А вы запросите, товарищ Павлов. А лучше сразу после заседания сформируйте группу и вылетите на место. Надеюсь, вам удастся организовать восстановление ходовых качеств достаточно значимого количества захваченной нами техники. Тем более что вы упоминали, что часть её и так практически исправна и была брошена немцами только вследствие израсходованного горючего? Вот вам, пожалуйста, и база для установки пушек. «Сумеют во фронтовых мастерских переставить исправные пушки с нашей техники на немецкую?

– Так точно! – с некоторым, однако, сомнением в голосе кивнул Павлов. – И, я думаю, – да, использование фронтовых мастерских может быть выходом. Переоборудование «Т-33» в лёгкие САУ тоже ведь осуществлялось по большей части в окружных и корпусных мастерских. С заводов только ремкомплекты шли. Так что и здесь должны справиться. Тем более что опыт уже имеется.

– Вот и хорошо. Значит, через некоторое время мы получим на этом фронте ещё одну, причём обстрелянную, самоходную бригаду ПТО, – удовлетворённо кивнул Сталин. Сам он в успехе этой идеи не сомневался. Алекс как-то рассказывал, что такие финты наша армия делала ещё в самых первых из изученных им вариантов Великой Отечественной. Была там такая самоходка под названием «СУ-76(и)», где буковка «и» как раз и означала иностранную базу, в качестве которой использовались немецкие «тройки» и «штуги». По словам парня, ему про неё впервые рассказал сотрудник Центрального музея Вооруженных сил, которого Алекс именовал не иначе как «уважаемый Семён Лукич». Так вот таких машин в той реальности смогли наклепать более двух сотен штук, то есть совсем не «опытное» количество. Конструкция получилась вполне удачная. Несмотря на то, что пушка на них стояла куда больше и тяжелей. А тут всего-то «сорокапятку» воткнуть…

– Но всё равно резервов у фронта, я считаю, явно недостаточно. Владимир Кириакович, подумайте, чем мы ещё сможем усилить товарища Уборевича. Нам надо, чтобы Минск продержался как можно дольше.

– Так точно, Иосиф Виссарионович!

На самом деле резервы были. На линии Витебск – Орша – Могилёв сейчас разворачивался Первый Резервный фронт. Составляющие его дивизии в настоящий момент активно проходили боевое слаживание, поскольку по большей части представляли собой либо только-только доукомплектованные кадрированные соединения мирного времени, либо вообще вновь созданные, то есть те, что начали развёртывание лишь после объявления мобилизации. Ну и параллельно этому новый фронт активно строил для себя линию обороны. Так что сдёргивать оттуда какие-либо части было крайне нежелательно. Но раз поступил прямой приказ…

– Хорошо, что по Юго-Западному фронту?

– За последние сутки существенных изменений не произошло. Прорыв немцев на стыке Изяславского и Староконстантиновского УРов в направлении Бердичева остановить пока так и не удалось, но их продвижение сильно замедлилось. Маршал Тимошенко продолжает переброску подкреплений на угрожаемый участок, но их сосредоточение ещё не закончено. К тому же у него изначально было всего две бригады лёгких противотанковых САУ, которые к началу прорыва уже понесли серьёзные потери… чего, как показал опыт Западного фронта, против полноценной танковой группы совершенно недостаточно. Так что ему приходится разворачивать в качестве ПТО ещё и буксируемую артиллерию. А она, естественно, обладает куда меньшей мобильностью…

Ну насчёт того, что более мобильно – лёгкие самоходки ПТО на крайне изношенной базе или буксируемые орудия, но с новенькими тягачами, можно было бы и поспорить, однако это точно не его уровень, пусть Тимошенко разбирается сам… Так что Сталин просто кивнул и задал следующий вопрос:

– Хорошо, а как дела под Одессой?

В текущей реальности Южный фронт по своему составу был едва ли не в полтора, а то и в два раза слабее, чем в большинстве предыдущих. Но при этом дрался вполне достойно. Так что, несмотря на то, что румынам и немцам сейчас противостояли куда меньшие силы, никакого более быстрого продвижения противника не случилось. Скорее наоборот, было некоторое отставание. Не слишком существенное. Ну, если сравнивать с тем же Западным фронтом… Впрочем, это было объяснимо. Потому что и противник тут был куда слабее. Немцев было не слишком много, в основном же части и соединения этого фронта дрались с румынами.

– Идут упорные бои в районе Днестровского лимана. Румыны рвутся к насосной станции, но корпус генерала Дашичева стойко держит оборону.

– А какова вероятность того, что противник, не добившись быстрого успеха, попытается разрушить насосную станцию тяжёлой артиллерией или авиацией?

– Я считаю, на данный момент – небольшая, товарищ Сталин. Румыны надеются вскоре захватить Одессу, и не думаю, что они так жаждут после этого повесить себе на шею столь нелёгкую проблему, как организация водоснабжения города при разрушенной насосной станции.

– А если всё-таки рискнут?

Триандафилов пожал плечами и посмотрел на сидевшего с краю Шапошникова. Тот неторопливо поднялся, одёрнул гимнастёрку и начал отвечать весьма спокойным тоном:

– Товарищ Сталин, особенных проблем не будет даже в этом случае. На последнем предвоенном совещании я докладывал, что инженерными частями округа между лиманом и Одессой было проложено три дополнительных заглублённых трубопровода, каждый из которых имеет собственный насос. Обнаружить их очень непросто. Если, конечно, румыны не займут ту территорию полностью… Но, как я понял, пока об этом речи не идёт. Поразить же артиллерией и воздушным налётом их ещё более проблематично. Поскольку все три нитки достаточно заглублены и замаскированы. В том числе и высевом травы. Они, конечно, гораздо меньшего диаметра, чем основной водовод, но, с учётом того, что в городе подготовлены дополнительные хранилища воды на базе бетонных ванн недостроенных бассейнов, особенной опасности того, что город останется без воды, нет. Хотя вводить нормирование, возможно, придётся. Как и доставку воды в отдалённые районы цистернами. Потому что полностью заполнить водой городской водопровод с помощью этих водоводов, конечно, не получится. Но вода будет. И до осенних дождей город продержится без особенных проблем даже при самом негативном развитии событий…