Читать книгу "Дикие орхидеи - Джуд Деверо"

Меня одарили тем самым взглядом. Я опять не выразила ей «дружескую поддержку».

Я села на корточки перед Отем и взяла ее мокрые руки в свои. Спаси Господи, но слезы ее красят.

— Отем, твоя будущая свекровь — сноб. Она думает, что, читая книгу, у которой на обложке напечатано «Лауреат Пулитцеровской премии», она становится умнее. Но это совсем не так.

Я хотела ее утешить, но понимала, что, рассказав, что каждый год читаю роман, который получает Пулитцеровскую премию, добьюсь прямо противоположного эффекта, так что я решила развить любимую теорию.

— Хочешь, я расскажу, как написать роман, который получит Пулитцеровскую премию? — Я не дала ей времени ответить и продолжила: — Сначала тебе надо придумать любовную историю. Точь-в-точь как в бульварных романчиках, что продаются в каждом магазине. Книги, за которые дают Пулитцеровскую премию, — это те же самые любовные романы, только тщательно замаскированные. Ну, как зарытый клад. А чтобы найти клад, тебе придется перелопатить кучу... всякой всячины, которую сокровищем никак не назовешь. Понимаешь, о чем я?

— Примерно. — Отем понемногу успокаивалась. Да, она не умна, но это самый милый человек из всех, кого я встречала в жизни.

— Итак, автор сочиняет малюсенькую, прямо-таки крохотную историю любви, донельзя простую. Ну, например, такую: двое встретились и полюбили друг друга.

— О, книги, которые читаю я, про то же самое, — вставила Отем.

— Да, но мы сейчас говорим про романы, которые получают премии, это совсем другие книги. Самое главное, основные герои не должны быть красивыми. По сути дела, они должны быть заурядны. Никаких тебе горящих, как уголья, глаз и локонов цвета воронова крыла — это отнимет у книги очки.

Наградой мне стала бледная улыбка Отем.

— Я поняла. Уроды.

— Нет, не уроды и не гротескные персонажи. Наоборот, самые обычные. Например, с большими ушами. Следующее, что надо сделать, — это спрятать клад. Так, чтобы читатель не сразу нашел сокровище. Это значит, что влюбленные не должны встречаться слишком часто. Совсем не как в любовном романе, где герой и героиня милуются чуть ли не на каждой странице. В сущности, их даже нельзя назвать героем и героиней — их надо именовать «протагонисты».

— Но почему?

— Это всего лишь одно из маленьких правил литературной жизни. Люди, которые считают себя умными, употребляют слова, другим непонятные.

— Но, Джеки... — забормотала Отем, однако осеклась и стала ждать, когда я продолжу.

Мне не верилось, что она запомнит хоть что-то из этого, но я действительно ее утешала. И кроме того, даже не поднимая глаз, я ощущала, что стала центром внимания, а я чертовски тщеславна и люблю время от времени сыграть на публику.

Отем кивнула. Она до сих пор держала меня за рук.

— Ну так вот. Ты прячешь свое сокровище под множеством странных персонажей со смешными именами. Ты называешь их Саншайн, Роузхип или, скажем, Манкиренч — как угодно, лишь бы звучало нелепо.

— А зачем? Кого зовут Манкиренч?

— Да никого! В этом-то все и дело. Жюри, наверное, носят простые имена, Джон, например, или Кэтрин, и поэтому они мечтают, чтобы их называли Карбюратор.

Отем улыбнулась:

— Понимаю. Как Эмеральд[1].

Я понятия не имела, кто такой Эмеральд, но все же улыбнулась:

— Точно — только наоборот. В любовных романах герой и героиня...

— Пратага... — сказала Отем, и я просияла:

— Протагонисты. В любовных романах протагонисты носят красивые имена, например Камея или Бриония, Волк или Ястреб, но за такие имена не дают премий. У протагонистов, которые получают премии, имена странные, но никак не красивые. И вот, как только ты придумала своим персонажам нелепые имена, ты начинаешь ваять для них странные характеры.

— Например?

— Например... — Я задумалась на мгновение. — Например, мисс Хэвишем[2]. Слыхала про нее?

Отем покачала головой. Надо же, у нее даже не потек макияж!

— Мисс Хэвишем наряжалась к свадьбе, когда ей принесли записку о том, что жених на венчание не явится. Мисс Хэвишем решила остаться в этом виде на всю жизнь: в одной туфле и подвенечном платье. Автор показывает ее много лет спустя — старуху в истлевающем платье, за покрытым паутиной столом, где накрыт се свадебный обед. Мисс Хэвишем — прославленный «чудаковатый» персонаж, а люди, которые раздают литературные премии, таких любят. И еще они хотят, чтобы клад — любовный сюжет — был спрятан глубоко-глубоко, среди множества людей со смешными именами, которые творят разные странные дела.

— Понятно, — протянула Отем.

Я точно знала, что ничего ей на самом деле не понятно, но чувствовала, что мои слушатели затаили дыхание, и не собиралась умолкать.

— И еще в твоей книге должно быть нечто такое, от чего дух захватывает, прямо как в романс ужасов.

— Но я думала, это любовный роман!

— О нет! Никогда не называй его так! Людям, которые пишут эти книги, необходимо, чтобы все верили, что они на две головы выше авторов любовных романов, ужастиков и всякой мистики. Вот почему они глубоко закапывают все эти истории — так они не рискуют проассоциироваться с беллетристами. По сути дела, писателям-лауреатам приходится прятать эти истории глубже некуда, так, чтобы жюри их не разглядело.

Отем казалась озадаченной.

— О'кей, приведу пример. В любовном романе сногсшибательный герой встречает прекрасную героиню, и оба тут же начинают думать о сексе, так?

— Ну да...

— Прямо как в жизни. Но если ты хочешь получить премию, твои персонажи имеют право думать о сексе лишь в самоуничижительном ключе. Жюри нравятся персонажи, которые считают себя некрасивыми и которые потерпели фиаско во всех своих начинаниях. И еще жюри любит неполные предложения.

— Но я думала...

— Что в предложении должны быть подлежащее и сказуемое? Правильно. Но великие романы — исключение. В обычной книге — такой, за которую премию не дадут, — автор напишет примерно следующее: «Она со всеми попрощалась и пошла наверх». Лауреат Пулитцеровской премии напишет так: «Попрощалась. Наверх. Жаль, не сказала "оревуар"». Ясно? Совсем другое дело. Французские слова тоже очень помогают.

— А мне первое больше нравится. Так легче читать.

— Тут вопрос не в том, что легче читается, а что сложнее. «Легко читаемый» роман не может быть «интеллектуальным». Дело в том, что ты читаешь одновременно мистику, ужасы и любовный роман — и при этом веришь, что ты высшее существо, которое не разменивается на «такого рода литературку». Да, и еще: очень полезно быть женщиной, чье первое имя Энн. Ни одна Бланш Л'Амур никогда в жизни не получит литературную премию.