Читать книгу "История Дальнего Востока. Восточная и Юго-Восточная Азия - Перси Бьюкенен"

Доктрина Стимсона

США имели представителя в комиссии Литтона, но не принимали участия в дебатах Лиги Наций. Государственный секретарь Генри Л. Стимсон, который незадолго до своего назначения был губернатором Филиппин, энергично протестовал против действий Японии, но не мог рассчитывать на поддержку изоляционистского конгресса. Президент Гувер также отказался «поддержать… какие-либо санкции, экономические или политические, потому что они ведут к войне».[434] Расследование в Уайтхолле (улица в центре Лондона, название которой стало нарицательным обозначением британского правительства. — Пер.) побудило министра иностранных дел сэра Джона Саймона заявить, что «ни при каких обстоятельствах правительство не согласится на то, чтобы Великобритания стала одной из сторон конфликта».[435]

Стимсон смог только заявить, что США «не признают любую ситуацию, договор или соглашение, созданную или заключенные… правительствами в нарушение… тех договоров, которые затронули права Америки в Китае».[436]

Приближался уход президента Гувера (представлявшего Республиканскую партию. — Пер.) и его смелого Госсекретаря со своих постов. Многие проблемы, унаследованные правительством демократов, казались более актуальными, чем политика в бассейне Желтого моря. Документы Франклина Рузвельта в 1933 г. почти не содержат упоминаний о Японии. Законы, принятые в связи с «Новым курсом», фактически нанесли ущерб Китаю, когда они подняли пены в Америке на серебро, опустошая запасы этого металла в Азии и вызывая там дефляционный кризис. Невилл Чемберлен выступил в роли пророка, предсказывая, что «ничто, кроме нападения на Гавайи, никогда не заставит США пойти на военное вмешательство на Дальнем Востоке».[437]

Дальнейшие завоевания Японии

Ответом Японии на протесты Запада была серия новых авантюр. Бойкот как следствие маньчжурского инцидента привел к серьезному уменьшению объема японской торговли. В конце января 1932 г. под предлогом защиты японских резидентов в Шанхае и разгона антияпонских организаций императорский флот бомбардировал город и высадил морскую и сухопутную пехоту в районе реки Ванпу. Их встретила в уличных боях 19-я армия генерала Цай Тинпая (в материалах Интернета: Цай Тинкая. — Пер.). Эти бои продолжались пять недель, нанесли ущерб на сумму в полмиллиарда долларов, привели к потерям в 50 тысяч человек, но они также подняли моральный дух китайцев.

Через несколько месяцев после достигнутого перемирия в Шанхае и во время дебатов в Лиге Наций по маньчжурской проблеме Квантунская армия оккупировала провинцию Цзехол, завоевывая территории в западном направлении, в сторону Великой стены.

МАНЬЧЖОУ-ГО И ЦАРСКИЙ ПУТЬ

Наступило время подготавливать Маньчжурию для полномасштабной эксплуатации ее ресурсов. Прямая аннексия вышла из моды. Токийские стратеги предпочли создать «независимое» государство в рамках своей империи.

Оно получило название Маньчжоу-Го. Его императором, которому дали тронное имя и девиз правления Кан Дэ, был Генри Пу И, ребенок, которого низложили в Пекине после революции 1911 г. и который с 1926 г. пользовался убежищем в японском консульстве в Тяньцзине. Властные полномочия Пу И были теоретически такими же широкими, как и Хирохито. Ему давали «министерские советы», и его действия направляли шесть отделов, напоминавших центральные министерства (приказы) Цинской империи. Японцы установили контроль над центральным планирующим органом — Советом по общим делам, заняли большую часть высших должностей ранга «тёкунин».[438] Их консульские агенты действовали на всей территории государства.

Во время строительства Синкина, новой столицы, император обосновался в ветхом квартале в Мукдене. Ему оказывались все почести как «знаменному» принцу, включая серенады на восходе солнца, исполняемые хором из восьми поющих евнухов. Однако охрана предохраняла современного Сына Неба от всех контактов с недостойными людьми. Реальная власть принадлежала генералу Муто Нобуёси, занимавшему сразу три должности — командующего Квантунской армией, генерал-губернатора Квантунской области и посла в Маньчжоу-Го. Он был ответственным в Токио только перед Советом по маньчжурским делам. Он не разделял власть ни с МИДом («гаймусё»), ни с каким-либо другим гражданским учреждением.

Не приемля «республиканской формы правления, демократии и марксизма», новое государство вернулось к примитивизму. Хотя государство приняло «пятирасовый» флаг, оно управлялось только от имени маньчжуров. Хотя их язык почти исчез, он изучался в начальных школах. Китайцы, составлявшие 90 % населения, оказались исключенными из политики. Государство основывалось на конфуцианской этике. Маньчжоу-Го должно было стать моделью для более поздних военных правительств и испытательным полем XX в. для «императорского пути, или пути правителя» Конфуция (ван дао), почти идентичным «Кодо» японских националистов.

Западное и китайское националистическое влияние ослабевало. Первым перестал действовать международный таможенный контроль. Конкурировавшие железнодорожные системы, включая Китайско-Восточную железную дорогу, были включены в Южно-Маньчжурскую железную дорогу.[439] В 1935 г. Маньчжоу-Го вошло в зону иены. Два года спустя, в соответствии с пятилетним планом, государство избавилось от всех свободных частных предприятий. Согласно плану, Маньчжоу-Го должно было покрывать 15 % потребностей Японии в хлопке, а также поставлять большое количество риса, сахарной свеклы и растительного масла.

Монополистический капитал вложил почти два миллиарда долларов в реализацию плана. Самым большим промышленным комплексом в этот период была Маньчжурская группа тяжелой промышленности (Manchurian Heavy Industries Group), концерн, занимавшийся открытой добычей ископаемых и производством стали на основе рудных и угольных месторождений Фэнтяня. Неприязнь военных к старому концерну «Дзайбацу» привела к развитию новых корпораций, сотрудничавших с офицерами Квантунской армии и правительством Маньчжоу-Го.

«КОДО» ВО ВНУТРЕННЕЙ ПОЛИТИКЕ

«Императорский путь» избавлялся от внутренней оппозиции в значительной мере так же, как он делал это в отношении «бандитов» на континенте. Его агентами являлись молодые офицеры и «соси», напоминавшие ронинов феодальной эпохи. Иноуэ Дзюнносукэ, президент Банка Японии, и барон Дан Такума из «Мицуи» были убиты в начале 1932 г. Вскоре после этого произошел «инцидент пятнадцатого мая», во время которого премьер-министр Инукаи Цунаёси (в материалах Интернета: Цуёси. — Пер.) был застрелен в своей модернистской официальной резиденции. Заговор, неудачно осуществленный, предусматривал дальнейшие нападения на банки, полицейские участки и правительственные здания. Из 54 заговорщиков только 5 были старше сорока лет и 21 носили военную форму. Последние похитили необходимое оружие со складов оружия. Другой заговор, «октябрьский инцидент», был раскрыт до его практического осуществления. Когда заговорщиков судили, они использовали зал суда для восхваления своих националистических мотивов. Было вынесено несколько легких приговоров.