Читать книгу "Год Быка - Александр Омельянюк"

Разошедшийся и разогревшийся Бехеровкой, старец встал из-за стола и изобразил, как он будет играть на балалайке и петь: «Мы, москоские робята…», а Алексей идти сзади с протянутой шапкой.

Но тут его взгляд упал на Платона, и Иван уточнил:

– «А народу мы скажем, что один из нас, с фамилией Кочет, не местный!».

– «Это, который будет просить с шапкой: «Поможите на пропитание!» – начал контратаку Платон, поначалу вызывая довольную его самокритикой, гаденькую улыбочку оппонента – Или, который с домрой из Ташкента?» – но тут же замолчал, объясняя, как всегда сидящей рядом, Ноне:

– «Мне, европейцу, эта азиатчина непонятна!».

Но это оказалось единственным, что всё равно не омрачило его праздничного настроения.

По обыкновению, к метро Платон снова шёл наедине с Надеждой. Разговорились естественно о только что происшедшем.

Надежда восхищалась Гудиным:

– «Сегодня Гаврилыч какой весёлый был! Я его таким никогда раньше не видела!».

– «Я тоже! Клоун, он и в Африке – клоун!» – не восхитился им Платон.

Надежда рассмеялась, но продолжила говорить о чудике:

– «У него сегодня было очень хорошее настроение! Он же новую челюсть вставил!».

– «А-а! А я подумал, что он специально для тебя старается, долг отдаёт!» – высказал свою версию Платон.

– «Какой долг?» – встревожилась, ранее ей не отданному, начальница.

– «Ну, как какой? Ну, ты же, как твоя Маня с Челсиком, тоже лижешь, только Гаврилычу! Вот он, клоун наш, сегодня и расстарался для тебя!».

– «Такой поспешный вывод мог сделать только… дурак!» – обиделась Надежда.

– «Или женщина!» – тут же отбил атаку, не дав себя оскорбить, её непокорный подчинённый.

Оба рассмеялись, погасив неловкость.

– «Ты наверно на него в обиде за его нападки на тебя?!» – открылись её глаза для Платона.

– «А чего на него обижаться-то?! Я привык! У него же и мировоззрение проктолога! Я даже держу в запасе фразу для него: Да я тебе сейчас твой глаз в твою же жопу засуну и попрактикуюсь, как проктолог!

Так что, когда меня этот циклопик достанет, я скажу ему это!» – опустил он единственный глаз оппонента.

– «Ну, ты уж очень…» – попыталась успокоить она коллегу.

– «Да я стараюсь с ним вообще не общаться, не видеть его! Так что до этого, надеюсь, не дойдёт!?» – перебил он, поняв, к чему та клонит.

– «Ну, бог с ним! Уф, какие высокие здесь ступеньки!» – закрыла нудную тему начальница, перейдя к прозе жизни.

– Да, уж! Я их помню с самого раннего детства! Это первое моё метро в жизни! Я даже по этому поводу как-то стих сочинил!» – теперь уже Платон успокоил её.

Первая рабочая неделя года завершалась днём рождения Платона Петровича Кочета. Однако по просьбе начальницы, мотивировавшей свою просьбу недавней праздничной трапезой по её случаю и по случаю встречи Старого Нового года, празднование перенесли на вторник, девятнадцатое января, на Крещение.

– «А ведь Христос тоже был Козерогом!» – выдал Платон Надежде, неожиданно осенившее его.

Утром, пятнадцатого, первой дома мужа поздравила Ксения. Вторым, в метро по мобильнику, его поздравил сын Даниил. Затем на работе, сначала третьей по телефону отметилась Анастасия, заодно сразу напросившись на вечерний визит к брату, мотивировав сою просьбу приготовленным ею опять холодцом.

Потом – четвёртой, вживую – Надежда. Но, как всегда, тёплые слова наедине она заменила вручением денежного подарка.

Зато пятая, Нона, произнесла их, чмокнув виновника в щёчку. В отместку тот, с демонстративной для Надежды гримасой блаженства, крепко прижал к себе шикарные груди её соперницы. Надежда ревниво рассмеялась. Нона же добавила огня, прокомментировав и жест мужчины, и свои желания:

– «Можно ещё! Желаю тебе здоровья!».

– «Спасибо! Это теперь более чем достаточно!» – успокоил горячую женщину Платон.

– «Да! Мы дожили до такого возраста, что на другое можно и не распыляться!» – поторопилась с выводом, дожившая до такой жизни, Надежда.

И как всегда, Платон не дождался поздравлений от не лучшей половины их трудового коллектива.

Зато на работу позвонила Варвара и от себя с Егором поздравила именинника, договорившись, что вечером Платон от всех сам поздравит Исабель.

Потом позвонил Александр и от всей своей семьи тоже поздравил Платона. А на вопрос друга о новостях в доме, Саша сообщил, что дело дошло уже до битья посуды:

– «Во время редкого совместного обеда в воскресенье Наташка придралась к Сергею за его неприветливое выражение лица.

Он и ответил ей грубостью! И понеслось! Я пытался её остановить, просил, чтоб она хотя бы не орала! Куда там?! Она стала просто голосить ещё громче и сильней!

Пришлось мне останавливать её в этот раз битьём посуды! И знаешь, помогло?! Сначала она истошно заорала, переключившись теперь на меня, а потом что-то поняла и отстала хотя бы от Серёги!».

– «Ну, и правильно! Не по морде же бить бесноватую!» – поддержал Платон друга.

Не успел именинник переступить порог дома, как неожиданно позвонил и потерявшийся бывший друг Валерий Юрьевич Попов, как ни в чём не бывало тепло поздравив Платона. Вместе они так долго обсуждали новости, что точно в назначенный срок явившаяся Анастасия застала брата неглиже.

Пока Платон переодевался в домашнее и приводил себя в порядок, Ксения окончательно накрыла и так почти подготовленный праздничный стол. Сели и выпили на троих, подаренное их троюродной сестрой из Крыма Надеждой, прекрасное креплёное, десертное сладкое, белое марочное, двухлетней выдержки вино «Пино-Гри» производства Массандры.

Женщины подняли тосты за брата и мужа, а Платон – за женщин!

В процессе беседы, где тон в основном задавала гостья, Платону показалось, что Настя как-то изменилась не в лучшую сторону, как внешне, так и в поведении, в манере вести разговоры.

Она резко, грубо и зычно обрывала собеседника, когда тот пытался её перебить, возражая в чём-нибудь:

– «Ну, дай я договорю!».

А когда Платон спросил её мнение с психологической оценкой оригинального женского ответа из издательства, она вообще неожиданно, не понятно к чему, просто отмочила, оскорбляя брата:

– «Так ты ж в психологии ни ухом, ни рылом!».

И тогда Платону показалось, что сестра за последние дни, после полного разрыва сына с нею, потеряла свою внутреннюю силу, психологическую устойчивость, стала грубой, ещё непримиримей к другим людям, к их позиции и мнению.