Читать книгу "Маршал Конев - Владимир Дайнес"

Подводил итоги Пленума Хрущев, как всегда, выступивший с пространной речью. Начал он с того, чтобы противопоставить Жукова и Конева:

— Товарищи, я хотел бы здесь сказать в виде справки, потому что товарищ Конев написал записку в Президиум ЦК по поводу того, что одним из выступавших товарищей было сказано об особой дружбе товарища Конева с Жуковым. Он говорит, что это неточно было сказано. Насколько я знаю, если взять период войны, то это были антагонистические маршалы — Жуков и Конев. И тут немножко и Сталин содействовал этому. Если взять наступление на Берлин, то во взятии Берлина участвовал и Конев, он был на левом фланге у Жукова. И потом, когда Конев выступал, это по партийным соображениям было надо, он по-холопски выступал, я не был на том главном Совете, тогда меня в Москве не было, но я считаю, что это правильно было сделано. А сейчас, я беседовал с товарищем Коневым, он говорит — я, как солдат, как первый заместитель, я, конечно, все делал, чтобы не дать повода к тому, что у нас есть какие-то разногласия. Я думаю, что члены Пленума ЦК правильно это поймут и у нас в основном нет оснований к тому, чтобы это бросало какую-то тень на товарища Конева. Товарищ Конев — член ЦК, старый член партии, был верным членом партии и есть достойный член ЦК, таким он и остается.

Красной нитью в речи Хрущева проходило стремление во чтобы то ни стало обвинить Жукова в намерении захватить власть в стране.

3 ноября 1957 г. в «Правде» было опубликовано постановление пленума ЦК КПСС «Об улучшении партийно-политической работы в Советской Армии и на Флоте». В нем отмечалось: «При личном участии т. Жукова Т.К. в Советской Армии стал насаждаться культ его личности. При содействии угодников и подхалимов его начали превозносить в лекциях и докладах, в статьях, кинофильмах, брошюрах, непомерно возвеличили его персону, и его роль в Великой Отечественной войне… Т. Жуков не оправдал оказанного ему Партией доверия. Он оказался политически несостоятельным деятелем, склонным к авантюризму…» Этим постановлением Георгия Константиновича вывели из состава Президиума ЦК и ЦК КПСС. 27 февраля 1958 г. Совет министров СССР своим постановлением № 240 уволил Маршала Советского Союза Жукова в отставку.

В газете «Правда» 3 ноября 1957 г. публикуется редакционная статья под названием «Решение огромной важности». В ней подчеркивалось, что выступившие на пленуме «видные военные деятели Маршалы Советского Союза Малиновский, Конев, Рокоссовский, Соколовский, Еременко, Тимошенко, Бирюзов, адмирал Горшков, генералы армии Батов, Захаров, Казаков и другие указывали на серьезные недостатки Жукова, резко критиковали допускаемые им ошибки и извращения, единодушно осудили его неправильное, непартийное поведение на посту министра обороны СССР». В статье подчеркивалось, что в своем выступлении на пленуме «т. Жуков признал правильной критику его ошибок», и в доказательство приводилась речь маршала на четвертом заседании пленума. Однако из нее были исключены слова Георгия Константиновича о несогласии с некоторыми выступавшими, а также отсутствовало упоминание об его первом выступлении.

На этом «Правда» не остановилась. Читатели получили возможность прочитать большую статью за подписью И.С. Конева под названием «Сила Советской Армии и Флота — в руководстве партии, в неразрывной связи с народом», подготовленную в Главном политическом управлении Советской Армии и ВМФ. В статье утверждалось, что Жуков «переоценил себя и свои способности, стремился все вопросы руководства Вооруженными Силами решать единолично, не выслушивая мнений других и полностью эти мнения игнорируя». Критике подверглась и роль Жукова в Великой Отечественной войне. Отметив, что «Коммунистическая партия и советский народ не отрицают заслуг т. Жукова перед Родиной», авторы статьи тут же перешли к разоблачению «маршала Победы». В статье в назидательном тоне говорилось, что «т. Жукову следовало бы помнить, что в его деятельности было немало крупных ошибок и промахов». На него была возложена немалая доля ответственности за неготовность Красной Армии к отражению нападения вермахта в 1941 г. В частности, Георгию Константиновичу вменялось в вину «одновременное развертывание большого количества крупных механизированных соединений без учета возможности их своевременного укомплектования боевой техникой и кадрами специалистов, что отрицательно сказалось на ходе вооруженной борьбы в начальный период войны». И разгром немцев под Сталинградом, утверждалось в статье, спланировал не Жуков, а Ставка ВГК в целом, причем особую роль сыграли предложения Еременко и Хрущева. Опальному маршалу припомнили неудачную попытку в бытность представителем Ставки ВГК на Северо-Западном фронте ликвидировать демянский «котел» зимой 1942–1943 гг., и то, что он выпустил из окружения немецкую 1-ю танковую армию весной 1944 г. И как итог в статье подчеркивалось, что «Жуков неоднократно выступал против культа личности Сталина, резко критикуя его за ошибки. Однако эта критика была рассчитана не на то, чтобы помочь партии преодолеть отрицательные последствия культа личности, а на то, чтобы возвеличить самого себя… Он потерял партийную скромность».

Позже И.С. Конев в беседе с доктором исторических наук А. Пономаревым оправдывался:

— Я знаю, Георгий обижается на меня за эту статью. А что я мог тогда сделать: состоялся пленум ЦК, членом которого был и я. Решение одобрили, как всегда, единодушно. Меня вызвали и предложили (точнее, приказали) написать такую статью, и я подчинился. Так сказать, дали «партийное поручение». Да и статья, скажу прямо, была подготовлена без моего активного участия. Фактически подписал только.

Г.К. Жуков эту статью не забыл. В своих мемуарах он отмечал: «С И.С. Коневым я часто встречался по делам гарнизона и ничего о нем сказать не могу. Он производил на меня хорошее впечатление и был всегда активен»{584}.

Более подробно Жуков о своих отношениях с Коневым говорит в воспоминаниях, записанных в 1963–1964 гг.{585}:

«Одновременно с сообщением постановления Пленума ЦК в печати была помещена обо мне статья маршала КОНЕВА полна [я] досужих выдумок и клеветнических выпадов. КОНЕВ поразил меня своей беспринципностью. Как известно, КОНЕВ был моим первым заместителем. Ему минимум три месяца в году приходилось замещать меня по должности Министра обороны, следовательно, очень часто приходилось проводить в жизнь все основные задачи, которые стояли перед Министерством обороны, повседневно контактируя[80]с ЦК и Правительством. И я не знаю случая, когда он имел бы особую от меня точку зрения по всем принципиальным вопросам. Он часто хвалился тем, что у нас в течение долгих лет совместной работы выработалась общая точка зрения по всем основным вопросам строительства и подготовки Вооруженных Сил. Как старого политработника, я ценил КОНЕВА и прислушивался к его советам по вопросам воспитания личного состава и практическим вопросам партийно-политической работы. КОНЕВ часто уверял меня в своей неизменной дружбе.

И каково же было мое удивление, когда он на Пленуме заявил, что он — КОНЕВ никогда не был мне другом, что он всегда считал, что я явно недооценивал его работу, что я его игнорировал и что он — КОНЕВ по ряду вопросов не был согласен со мной, но, что он опасался ставить вопросы о разногласии перед Президиумом ЦК, считая, что ЖУКОВ проводит вопросы, согласовав с Президиумом. Примерно через полгода после Пленума я случайно встретил КОНЕВА на Грановской улице. Я не хотел встречи и разговора с КОНЕВЫМ, но он, заметив меня, остановился около своей машины и ждал меня. Между нами состоялся такой разговор: