Читать книгу "Призраки знают все. Рукопись, написанная кровью - Анна Данилова"

– Пусть так, но не в привычках Крымова возвращать деньги, да еще и такие…

– Так как он нашел этого человека, который хранил у себя бумаги отца Кристиана?

– Бумаги… Это были все равно что золотые слитки или крупные алмазы. Благодаря этим бумагам Кристиан доказал свое право на наследство и разбогател просто баснословно.

– Так это от этих денег тебе кое-что перепало?

– Какая разница?..

– Но как, как он нашел его?

– Из туманных телефонных разговоров Крымова я поняла, что ему помог какой-то известный парижский журналист или его дочь. А нити, как это ни странно, тянулись из нашего С., из еще более туманного дела об убийстве отца Кирилла. Да и вообще из этого дела тянулось слишком уж много нитей… Ты знаешь, что Марина Бродягина была его любовницей задолго до того, как он стал тем, кем мы его знаем, я имею в виду священником? Бродягина… Одна фамилия чего стоит! Уж не знаю, на самом ли деле Берестов – а он был едва ли не тысячным ее любовником – замешан в ее убийстве, но уж то, что среди целого легиона любителей его темпераментной подруги именно он был самой значительной в плане денег и связей фигурой, это уж точно. И причин, чтобы избавиться накануне президентских выборов от любовницы, которая ради денег была способна пойти даже на шантаж…

– Откуда тебе известно о Бродягиной и ее нездоровой страсти к деньгам?

– От верблюда, то есть от Крымова. Она доила многих мужчин в городе, все мечтая разбогатеть и куда-то уехать… Кстати, маленькая деталь: я лично не считаю страсть к деньгам нездоровой. Иначе, если послушать тебя, мы все больны этой заразой… Так вот, мотив для того, чтобы избавиться от ставшей по каким-то причинам опасной любовницы, мог быть какой угодно, однако я склоняюсь именно к шантажу. Крымов тоже так считал, а потому, едва только узнав о смерти Бродягиной, тотчас решил, что это дело рук Берестова, и, чтобы не вляпаться самому в эту зловонную предвыборную кашу, предпочел уйти в тень. Мы собрались за один день и ночью выехали из города. Наш путь лежал через Украину, дальше – в Польшу, оттуда через Германию в Париж, где нас уже ждали.

– Когда вам стало известно, что кто-то сжег агентство?

– Незадолго до нашего отъезда.

– А с чего ты взяла, что к этому причастна та самая дама, с которой тебе изменял Крымов?

– Да это я просто так сказала… Зачем было вообще кому-то устраивать этот пожар, если Крымов отказался вести одно из самых опасных и прибыльных дел?

– А я‑то думала, что он действительно как-то связан с расследованием убийства отца Кирилла. Уж слишком громкое дело. Если он бы его раскрутил, его бы могли пригласить в Москву, в Генеральную прокуратуру…

– Земцова, очнись. Когда и где ты могла услышать, чтобы Крымов желал променять свою свободную профессию на прокурорский пиджак и нормированный рабочий день? Да это для него смерти подобно.

– А Шубин? Где Игорь Шубин?

– Набирается сил на югах. Когда Крымов отказал Берестову, они с Шубиным решили сделать небольшой перерыв и отдохнуть. Вернее, это Крымов предложил ему махнуть куда-нибудь в Сочи или Адлер…

– Ты хочешь сказать, что Шубин ничего не знает о Кристиане, точнее, о бумагах его отца? Крымов его не посвятил в свои дела?

– Нет, не счел нужным.

– А что за журналист с дочкой, которые помогли Крымову? Тебе не кажется, что эта история с поиском ценных бумаг смахивает на сказку, если не на вранье?

– Нет, никакое это не вранье. Просто у Крымова здесь, в Париже, помимо дела Кристиана было что-то еще, чем он заинтересовал этого издателя…

– Ну вот, теперь уже издателя. Надя, ты хотя бы запоминай, когда лжешь… – Юля теряла терпение. Ей было горько и обидно, что ее держат за идиотку.

– Да я и сама не поняла, журналист он или издатель… Думаю, что Крымов показал ему свою книгу. Помнишь, он последние года полтора писал какой-то не то роман, не то просто записки о своих расследованиях. Я не любопытная.

– Что вы говорите, госпожа Щукина!

– Не ерничай. Но мне действительно было неинтересно, о чем он пишет. Меня на тот момент интересовали совершенно другие вещи.

Мысли Юли снова вернулись к Берестову. Она не хотела верить в то, что он мог убить любимую девушку, пусть даже она и была проституткой. Да ему при его средствах проще было в случае необходимости заткнуть ей рот деньгами, которые она так любила.

– Надя, наверное, ты все-таки что-то путаешь? Ну не мог Берестов ее убить…

– А‑а… Ты все об этом?.. Да брось ты, Земцова, не наше это дело…

Послышался шорох, распахнулась дверь, и в гостиной появился бледный Берестов. Глаза его с красными воспаленными веками смотрели куда-то мимо сидящих за столом женщин, в пространство:

– Я не убивал ее, не убивал… И перестаньте упоминать мое имя… Я не позволю! – Он весь трясся и был на удивление жалок. – Я любил Марину, я бы никогда не смог…

Надя, отставившая от себя чашку с остатками молока, медленно повернулась на голос и, не меняя выражения лица и словно нисколько не удивившись услышанному, произнесла на выдохе, почти устало:

– А вот и сам Игорь Николаевич явился. Как же долго я ждала, когда вы заговорите… Господин Берестов, – она встала и, подойдя к нему, посмотрела ему прямо в глаза, – неужели вы думаете, что я не знаю в лицо человека, из-за которого моего мужа едва не убили люди Куракина? Или вы не понимали, что, нанимая Крымова, бросаете этому мерзавцу кость? Да о вашей вражде с Куракиным не знают разве что дети, собаки и кошки…

Берестов, совершенно сбитый с толку, закрыл лицо ладонями, переживая одну из самых тяжелых минут в своей жизни.

– Все было не так, и я надеялся, что это все же не Куракин… К тому же это надо было доказать. И Крымов взялся… Не знаю, кто ему напел о том, что это я убил Марину, но то, что он исчез, испарился, вернув мне деньги, было подлостью с его стороны. Как он мог так поступить, не поговорив со мной об этом и делая вывод о моей причастности к смерти Мариночки, лишь опираясь на интуицию?

– Присаживайтесь, – механически улыбнулась ему Надя, приглашая его к столу. – Что будете пить: коньяк, виски или водку? Чувствую, что вам, Игорь Николаевич, есть что нам рассказать, а, Земцова? – Она обернулась и подмигнула Юле, потрясенной реакцией Щукиной на появление Берестова. – Ведь мы здесь все свои. Глядишь, вы расскажете что-то важное нам, а уж мы в свою очередь решим, стоит ли вам встречаться с Крымовым или нет.

Юля только сейчас поняла, как коварна Надя, с первой же минуты узнавшая в «любовнике» Земцовой самого господина Берестова собственной персоной и в течение всего вечера морочившая им обоим головы, изображая полное неведение. Но если ее упоминание о возможной встрече с Крымовым (а это предполагало, что она знает, где он скрывается) снова окажется очередным блефом, то как же поведет себя тогда Игорь Николаевич? Поверит ей и раскроется, как раковина-беззубка, или, наоборот, возьмет себя в руки и постарается, не открывая своих тайн, внушить Щукиной, что его визит в Париж и желание во что бы то ни стало встретиться с Крымовым связаны лишь с безопасностью Крымова? С него станется. И чего только не придумает человек, спасая свою шкуру.