Читать книгу "Клан Сопрано - Мэтт Золлер Сайтц"

М: Что вам больше нравится? Отрицательные рецензии или положительные? Что вы сначала читаете?

Д: Отрицательные.

М: Почему?

Д: Потому что это меня бодрит! Почему вам нравится ввязываться в драку? Почему вы спорите с женой? Это не только обо мне, но и о моих друзья по бизнесу. Мы ищем что-то этакое в отрицательных обзорах и приходим в ярость!

А: Но если вы видите, что кто-то совершенно упустил суть, вас это не беспокоит?

Д: Нет.

А: Ладно, в этом сезоне есть две самых известных «нерешенных» сюжетных линии сериала: насильник и русский. Вы ни о ком из них не планировали продолжения?

Д: Нет.

А: Итак, какова была ваша реакция, когда вы слышали, как люди говорят: «Когда Мелфи расскажет Тони об изнасиловании? Когда вернется русский?»

Д: «Люди, а вы все не пытаетесь бежать от кабельного телевидения? Что вы от меня хотите?»

М: Если вопрос о том, будет ли насильник пойман, — это не суть развития сюжета, то тогда в чем она? В чем ваш интерес в этой сюжетной линии, если она не о преступлении и наказании?

Д: Бывают люди, не идущие сделку с дьяволом. И у нас есть несколько таких героев. А большинство персонажей сериала заключают сделку с дьяволом.

Конечно, Мелфи уже эту сделку заключила.

М: Вы имеете в виду, что она продолжает работать с Тони как с пациентом?

Д: Да. «Технически», — как она говорит ему в первом эпизоде. Я спрашивал одного психолога в своем районе: «Что бы вы делали, если бы к вам ходил босс мафии и рассказывал бы вам о своей причастности к насилию и прочим вещам? Вы бы лечили его?» И он ответил: «Да, лечил бы. Но, если бы я узнал, что был нанесен физический вред, я бы обратился в полицию». Он выглядел настороженным, и я подумал, что это интересно: люди получили какую-то травму, а ты доктор и лоялен к самооправданию или нарциссизму. Я решил, что это интересно для Мелфи.

М: Кстати, вы когда-нибудь говорили с таким специалистом по ментальным проблемам, кто надеется исправить или разрешить поведенческие проблемы пациента, чтобы предотвратить такие ситуации в будущем? И думали ли вы, что это оправдывает лечение таких предполагаемых преступников, как Тони?

Д: Мы получили за это награду и ходили на церемонию в отель «Уолдорф-Астрия». Примерно восемь психологов говорили об этом с трибуны, и некоторые их них мельком затрагивали этот вопрос. Они сказали, конечно, теоретически, что надеются: психотерапия способна улучшить личность Тони или как-то успокоить его. Но ненамного.

А: А в какой-нибудь из моментов третьего сезона вы спрашивали себя: «Сейчас Тони все еще пациент Мелфи?»

Д: Да. Если вам приходится некоторое время прятаться в мотеле, чтобы заниматься психотерапией, то почему бы вам не вернуться к этой ситуации?

А: А вы когда-нибудь до предпоследнего эпизода думали, что лучше закончить эти отношения?

Д: Да, но не могу вам сказать, когда. Я помню, что пару раз мне это приходило в голову. Мы говорили о том, что Мелфи, будучи умной женщиной и продолжая общение с Тони, подвергает себя слишком большой опасности и идет на компромиссы в отношении морали и собственной безопасности.

И те же чувства у меня к Кармеле: сколько еще эта женщина позволит себя обманывать? У нее есть причины для разрыва.

А: Иногда во время показа сериала я думал, что в этом сезоне Мелфи откажется от Тони, или что Кармела с ним разведется. Но вы так этого и не сделали, только в самом конце, с Мелфи.

Д: Ну, был сезон, где он почти совсем не виделся с Мелфи, поэтому, мне кажется, я хотел, чтобы мы все же сделали это в ее случае. Что касается Кармелы, я не хотел, чтобы они расходились. Просто чисто эмоционально — не хотел это видеть. И я чувствовал, что она итальянская американка, и, как бы там ни было, пусть она даже жена мафиози, ей было бы очень трудно так поступить. Поэтому некоторое время мы сражались по этому поводу.

А: Эди, Джим и Лоррейн, будучи тремя вашими самыми выдающимися актерами, проявляли несогласие с развитием сюжета?

Д: Эди нет. Лоррейн иногда. Джим все время.

А: С чем именно он не соглашался?

Д: Думаю, с жестокостью.

А: Он говорил почему?

Д: Потому что это слишком противоречило его собственным ценностям. Он не хотел, чтобы его считали задирой и бандитом, это и до сериала было. И имелась еще одна явная причина: ему не нравилось то, что делают персонажи, и он не хотел это играть.

А: И что вы ему говорили?

Д: В зависимости от ситуации. В конце концов он делал.

М: Я смотрел документальный фильм о Джиме. В нем есть часть о его игре. Работа над сценой, работа над репликами, над расстановкой актеров и т. д. Там показывают кое-какой видеоматериал, оставшийся за кадром, где он расстраивается, чувствуя, что сцена не работает на него, думая, что он не может ее сыграть, или что она просто неправильная. Вы видели его в таком состоянии, когда он говорил что-то вроде: «Черт возьми! Это не работает!».

Д: Он часто так делал.

А: Например, ссора Тони и Глории, когда они в ее доме, и он поднимает ее…

Д: Это сцена, против которой Джим возражал. День потребовался, чтобы он ее сыграл.

М: Почему он не хотел играть ее?

Д: Не хотел и все. Он, видимо, не хотел переживать это. Не хотел, чтобы о нем как о животном думали, понимаете?

А: Одна из странностей этого сезона заключается в том, что Роберт Фунаро в титрах каждого эпизода, где он работает, числится как постоянный актер, а затем этого нет, несмотря на то, что он в последних сезонах был гораздо заметнее. Вы планировали, что история Юджина прервется?

Д: Юджин должен был играть Ральфи.

А: Правда?

Д: Да, это было предложение Джима. Он работал с [Фунаро] в молодости. Мы попробовали, но начали понимать, что это не сработает, и потому, начав съемки, мы заменили его.

А: А с Джо Пэнтсом [Пантолиано — Прим. пер.] вы работали раньше?

Д: Нет, не работал… Я знал Джо Пэнтса просто как человека, и он приходил ко мне на пробы в других проектах. Мы также поставили на итальянцев! Я всегда думал о Джо Пэнтсе как о характерном актере, и он не проявлял заинтересованности. Я не видел его на телевидении — он, я думаю, в одном-двух телефильмах играл.

А: Мы говорили о Ричи против Ральфи. Ричи основательно вводили в сериал. Ральфи просто вошел на кухню к Тони посредине эпизода с похоронами Ливии, будто он тут всегда и был, а затем он вдруг становится ужасно важным героем. Вы так сделали отчасти потому, что думали: «Люди все равно узнают Джо Пэнтса»?