Читать книгу "Принц Полуночи - Наталья Игнатова"

Пигмей принюхался и сел поудобнее.

— Его нужно сжечь, — сообщил он Лонгу, — если он загорится, он умрет. Можно сначала выстрелить в голову. От выстрела в голову Зверь остановится. Ненадолго. Тут его и надо будет сжигать.

— Гот уже пробовал убить его огнем, — напомнил сержант, — не помогло.

— Гот его не убил, — Джокер поморщился, — Если бы Зверь умер, мы бы тоже умерли. Или, наоборот, жили спокойно.

— Что это значит?

— Лонг, — Ула отвернулась от входной двери, которую созерцала все время, пока шел разговор, — не задавай дурацких вопросов. Какая тебе разница, что это значит? Зверь — живой, это понятно? Живой человек. Чтобы его убить, его нужно сжечь. Зачем тебе знать больше?

— Я должен понимать, с чем имею дело.

— С кем, — холодно поправила биолог. — Ты ничего не должен, милый мой. Ты и не поймешь. Гот понимал и решил, что Зверя нужно убить. Зверь объяснил ему, как это сделать. Джокер сейчас рассказал тебе то же самое. Так хрена ли тебе еще нужно? Делай, как ведено. И ради бога, убирайся на свое место1

— И рацию выключи, — посоветовал напоследок пигмей, — если ты услышишь голос Зверя, ты сделаешь все, что он прикажет.

И тень летит по полночным скалам.

Я к месту бояявлюсь усталым,

Но сил прибавится, и немало,

Ведь звери врагов едят.

Без приговоров и предисловий,

Не годен в пишу лишь брат по крови.

Меня, быть может, еще изловят,

Но до смерти не победят.

Зверь позволил им убраться с буровой. Всем троим. Пуле, Крутому и Джокеру. Может, этого не следовало делать? Три жизни, отнятых в пилотском гнезде, — это плюс ему и минус тем, живым, в новом лагере. Но, во-первых, запас людей на Цирцее ограничен, а сколько их может понадобиться для Ритуала, трудно сказать наверняка. Во-вторых, убивать Джокера не хотелось. Кто знает, что получится из него после смерти?

А звезды так и не стали привычными. В здешнем небе их было слишком много. И светили они ярко. Красиво. Зверь вел машину в темноте, погасив бортовые огни, и наслаждался невиданным доселе зрелищем: черные горы в торжественном звездном сиянии. Черные. Все оттенки черного. Глубокие складки, в которых тьма казалась осязаемой и пушистой, неровные пики, переливающиеся, как траурный атлас, бугристые склоны, выгибающие спины под холодной лаской неба. И тень вертолета, летящая по всему этому великолепию, такая серьезная, сосредоточенная, далекая от странной красоты. Деловая тень. Ей отвлекаться некогда.

На подлете к лагерю он снизился, пошел метрах в двух над землей, прячась за громадами скал от любопытных взглядов локаторов. Они искали его, это Зверь чувствовал. Так же, как чувствовал мрачную напряженность периметра. Сами по себе лучеметы в него стрелять не станут, но вот если им прикажут… Поиграть с Кингом на его поле было бы интересно, но не сейчас. Сейчас есть дела поважнее. А вообще, если бы не этот негр, вся электроника лагеря была бы уже послушна Зверю и сама повернулась против людей.

Так. А вот здесь, пожалуй, можно сесть. Машина с трудом, но встанет на крохотную площадку, и винтам есть где размахнуться. Славно, славно. Дальше пешком. Интересно, что они сейчас делают? Ждут — это понятно. Вопрос в том, как они ждут? Может статься, у Лонга хватило ума разделить бойцов.

Блажен, кто верует, Зверь. Ты ведь знаешь, что Гот не оставит командиром идиота. Ну так и не рассчитывай, что все получится легко.

Он выпрыгнул из кабины. Ласково провел ладонью по броне вертолета.

Чей это был прорыв, там, в старом лагере? Его или «Мурены»? Шаг вперед Зверя в его странных взаимоотношениях с неживым или инициатива самой машины, осознавшей неизбежность смерти?

Сейчас не время. Сейчас уже ни для чего нет времени. Жаль.

И ровен шаг, пожирающий мили

Меня оставили в тесной могиле,

Друзья скорбят, а враги забыли,

Но вот наступает срок:

Живым в могиле совсем не место,

Смерть — не полуденная сиеста.

Она — не жена, она лишь невеста.

Дороги ведут на Восток

Два выстрела прозвучали почти одновременно. Ворон выругался. Лис просто выдохнул воздух сквозь сжатые зубы.

— Что? — спросил Лонг, не отводя взгляда от своего участка.

— Он появился и исчез, — Лис воинственно двинул подбородком, — на самой границе света. Как тень. Был и нет.

— Уверен?

— Это Зверь, — поддержал Лиса Ворон, — Никакая не тень — у него волосы белые, аж светятся.

И тут же выстрелил Кошмар, чья зона была у противоположной стены, почти сразу за ним — Трепло, но следом за Треплом ахнули плазмой винтовки Зимы и Синего, а эти двое залегли рядом с Вороном и Лисом.

— Прекра… — начал было Лонг и на самой границе освещенного круга увидел высокую, стройную фигуру. Без шлема. Светлые волосы действительно сияли в темноте. Лонг выстрелил. Ему показалось даже, что он различает улыбку Зверя. Рядом грохнул выстрел Башки.

Нет ничего. Пустота. Круг света и тьма за ним.

Но снова стреляет Трепло.

В кого?! Если Зверь был здесь, он не мог оказаться с другой стороны рейхстага.

— Джокер?! Что происходит?!

— Он нас окружил, — невозмутимо ответил пигмей. Лонг едва не поверил. Но опомнился:

— Он же один.

— Зверь — один, — кивнул Джокер. Ты стрелял в Зверя А Трепло — в робота из цеха. Они ездят вокруг. Вы просто не слышите

— Но роботы демонтированы.

— Лонг, — укоризненно протянул Кинг. Его никто не спрашивал, но одним только словом великан напомнил, с кем они имеют дело. Правильно напомнил. Демонтировать роботов в общем-то не имело смысла.

— Джокер, где Зверь?

— Сейчас обходит рейхстаг со стороны двери. Он знает, где я. А вас не боится. Он смотрит.

— Что он смотрит?!

— Кто где сидит. — Джокер пожал плечами. — Это же понятно. Он боится меня, Пулю и Крутого.

— Поменяйся местами с Гадом, — приказал Лонг.

— Есть, — все так же спокойно ответил пигмей.

Теперь дверь держали Кинг и Джокер справа, а Пуля и Крутой — слева от входа. Зверь может войти в здание только мимо них. Или через них.

— Он ушел, — не дожидаясь вопроса сообщил Джокер.

— Джокер, почему он вас боится?

Лонг не видел, но ему показалось, что маленький солдат улыбается.

— Стреляем хорошо.

— Где он сейчас?

— Рядом с Пижоном.

— Что?

— Не кричи, командир. — Голос Джокера изменился. — Он делает с Пижоном… он… Все. Я больше не слышу его.