Читать книгу "История Рунного посоха - Майкл Муркок"

Д’Аверк отвернулся от этого зрелища, на его лице читался неприкрытый ужас, но он заставил себя посмотреть еще раз.

– Во имя Рунного посоха! – выдохнул он. – Это же настоящее варварство!

У обнаженных людей были перерезаны вены, и жизнь медленно вытекала из них.

Несчастных на рамах обескровливали до смерти. У тех, кто еще дышал, лица были искажены страданием, их попытки освободиться слабели по мере того, как вытекала кровь, капая в яму под ними, высеченную в обсидиановой скале.

И в этой яме копошились какие-то существа, поднимаясь на поверхность, чтобы подхватить свежую каплю крови, а затем скрываясь в глубине. Темные силуэты купались в яме, полной крови.

Какой глубины эта яма? Сколько тысяч человек умерли, чтобы наполнить ее? Как она устроена, что кровь не сворачивается?

Вокруг кровавого озера стояли капитаны пиратов Старвела, раскачиваясь в такт и исполняя свой речитатив, их лица были обращены к Мечу Рассвета. Прямо под мечом висел на раме Бьюхард.

В руке Вальона был нож, и он, без сомнения, собирался пустить его в ход. Бьюхард посмотрел на него с ненавистью и сказал что-то, но Хоукмун, конечно, не услышал. Нож блеснул, как будто уже испачканный кровью, пение сделалось громче, но гулкий голос Вальона перекрывал его:

– Меч Рассвета, в котором обитает душа нашего бога и предка, Меч Рассвета, делавший неуязвимым Батаха Герандиуна и давший нам всё, что у нас есть, Меч Рассвета, который оживляет мертвых, помогает живым оставаться живыми, получает свой свет из крови людей, Меч Рассвета, прими эту новую жертву и знай, что тебе будут поклоняться всегда, пока ты в храме Батаха Герандиуна, а значит, Старвел никогда не падет! Прими этот дар, нашего врага, этого самонадеянного выскочку, прими Пала Бьюхарда из касты, величающей себя купцами!

Бьюхард снова что-то сказал, его губы двигались, однако слов не было слышно из-за истерических завываний пиратов.

Нож приблизился к телу Бьюхарда, и Хоукмун не смог сдержаться. Боевой клич его предков вам вырвался из груди: он издал заливистую птичью трель и принялся выкрикивать:

– Хоукмун! Хоукмун!

После чего ринулся вперед, на сборище этих упырей, к зловонной яме с ее жуткими обитателями, к рамам, на которых были распяты мертвые и умирающие под этим зловещим, сверкающим мечом.

– Хоукмун! Хоукмун!

Капитаны пиратов обернулись, их пение оборвалось. Глаза Вальона широко раскрылись от ярости, он откинул полу балахона, под которым оказался меч, точная копия того, что отобрал у него Хоукмун. Вальон швырнул нож в яму с кровью и схватился за меч.

– Дурак! Это ведь правда, что ни один чужак, вошедший в храм Батаха, не выйдет отсюда, пока из его тела не вытечет последняя капля крови!

– Сегодня твое тело лишится крови, Вальон! – выкрикнул Хоукмун, бросаясь на врага. Но вдруг путь ему преградили сразу двадцать человек, двадцать клинков против его единственного.

Он бешено набросился на них, горло сжималось от кошмарной вони, глаза слезились от света меча, он видел, как бьется в своих путах Бьюхард, силясь освободиться. Хоукмун сделал выпад, и один противник рухнул, Хоукмун замахнулся, и второй оступился и упал в кровавое озеро, обитатели которого, кто бы они ни были, мгновенно увлекли его на дно, Хоукмун рубанул, и еще один пират лишился руки. Д’Аверк тоже сражался неплохо, и вместе они сдерживали натиск пиратов.

В какой-то миг показалось, что пылающая в них ярость поможет изрубить всех пиратов и добраться до Бьюхарда, чтобы спасти его. Хоукмун пробил себе путь сквозь толпу и сумел достичь края чудовищной ямы, он старался перерезать веревки Бьюхарда и в то же время отбивался от наседающих пиратов. Но затем он поскользнулся на краю ямы и погрузился в нее по щиколотку. Он почувствовал, как его ноги коснулось что-то омерзительное, похожее на змею. Он стремительно отпрянул, но тут пираты схватили его за руки.

Герцог повернул голову и прокричал:

– Прости меня, Бьюхард… я слишком поторопился, но времени не было, не было!

– Зачем вы пошли за мной! – в отчаянии выкрикнул Бьюхард. – Теперь вы тоже разделите мою участь и пойдете на корм монстрам из ямы! Зачем же вы пошли за мной, Хоукмун!

Глава десятая

Друг из темноты

– Боюсь, друг Бьюхард, ты напрасно расточал на нас свою щедрость!

Даже обреченный, Д’Аверк не мог отказать себе в удовольствии поиронизировать.

Их с Хоукмуном растянули на рамах по другую сторону от Бьюхарда. Двоих принесенных в жертву, успевших умереть, сняли с рам, и на их место привязали Хоукмуна с Д’Аверком. Под ними, в кровавом озере, неутомимо поднимались к поверхности и ныряли обратно черные твари. Меч Рассвета заливал весь зал сверху алым сиянием, бросая отблески на обращенные к своду пещеры лица пиратов, замерших в ожидании, и на лицо Вальона, пока тот задумчиво, но и с неким торжеством рассматривал привязанные к рамам тела чужеземцев, на которых, как и у Бьюхарда, были теперь нарисованы странные символы.

Снизу доносилось неприятное чавканье – это твари, плавающие в яме, полной крови, без сомнения, предвкушали, когда к ним упадут свежие капли. Хоукмун содрогался, едва удерживаясь от рвоты. Голова болела, в конечностях ощущались слабость и невыносимая боль. Он думал об Иссельде, о доме и своих попытках противостоять Темной Империи. Теперь он уже никогда не увидит жену, никогда не вдохнет воздух Камарга, не приблизит крах Гранбретани, если такое время вообще когда-нибудь придет. И он лишил себя всех этих возможностей в тщетной попытке спасти чужого человека, которого он едва знал, чья борьба казалась далекой и не имеющей значения по сравнению с его войной против Темной Империи.

Теперь было уже слишком поздно размышлять обо всем этом, ведь он скоро умрет. Погибнет ужасной смертью, истечет кровью, словно зарезанная свинья, чувствуя, как силы утекают из него с каждым новым ударом сердца.

Вальон улыбался.

– Что, раб, больше не издаешь свой боевой клич? Какой ты теперь молчаливый. Неужели не хочешь попросить меня о чем-нибудь? Не станешь умолять сохранить тебе жизнь, не уговоришь меня снова сделать тебя рабом? И не извинишься за то, что потопил мой корабль, перебил моих людей и нанес мне оскорбление?

Хоукмун плюнул в него.

Вальон едва заметно пожал плечами.

– Я жду, когда принесут новый нож. Как только он будет должным образом освящен, я перережу тебе вены здесь и здесь, чтобы ты умирал очень медленно, и ты будешь смотреть, как те, кто живет внизу, кормятся твоей кровью. А ваши обескровленные тела я отправлю мэру Нарлина – дядюшке Бьюхарда, если не ошибаюсь, – в доказательство того, что мы, в Старвеле, не потерпим неповиновения.

Через зал прошел пират и, опустившись перед Вальоном на колени, протянул ему длинный, острый нож. Вальон взял его, и пират удалился.

Вальон забормотал над ножом невнятные слова, часто поднимая взгляд на Меч Рассвета, затем взял нож в правую руку лезвием вверх, едва не упершись острием в мошонку Хоукмуна.