Читать книгу "Вечный странник, или Падение Константинополя - Льюис Уоллес"

— Это тоже Библии, — продолжал оратор, когда восстановилась тишина. — Библии, священные для тех, кому они были дарованы так же, как и нам, — это вечный памятник Моисею и Давиду; ибо они тоже есть Откровения Господа — да, того же самого Господа! Это — Коран, а это — Цзин, книга китайцев, а вот Авеста персидских мудрецов, а это — Сутры, сохранившиеся после Будды, а это — Веды моих соотечественников, славных своим долготерпением индуистов.

Он отмечал каждую книгу или свиток прикосновением пальца.

— Я благодарен вам, ваше величество, за ту честь, которую вы мне оказали своим столь любезным представлением. Вы раскрыли перед моими уважаемыми и досточтимыми слушателями мою историю и предмет, о котором я поведу речь; мне лишь осталось, не оскорбляя их учености и не тратя попусту ни времени, ни слов, пригласить их подумать о том, сколько лет у меня ушло на прочтение этих книг — я их буду называть так, — лет, проведенных среди тех народов, которые считают их священными. Утвердив в голове своей эту мысль, они поймут, что я имею в виду под религией, поймут, какими методами я пользовался при ее изучении. Это также позволит им здраво оценить смысл всех моих утверждений. Вот первое: не наделены ли все люди руками и глазами? Возможно, мы и не можем читать будущее по ладони, но нет нам извинения, если мы не способны рассмотреть в этой ладони Господа. Сходство есть закон, а любой закон природы есть воля Господа. Держи эту мысль в уме, о повелитель, ибо это — первый урок, который я извлек из своих странствий. Когда животные слышат призыв, а тот, кто их призывает, находится выше, они никогда не ищут его выше уровня своих глаз — так и многие люди не способны осмыслить тайны, скрытые от глаза в небесной вышине; однако не все таковы, и это есть свидетельство того, что Господь к одним расположен более, чем к другим. Причина того, что у деревьев разных пород листья различаются формой, есть одновременно и причина неравенства умственных способностей разных человеческих рас. Предвечный предпочитает разнообразие, ибо в разнообразии проще его рассмотреть. И вот здесь, о повелитель, я отмечу второй урок своих странствий. Господь, который превыше всего желает явить себя и свою сущность человеку, сделал свой выбор между разными народами, выбрав тех, что превосходят прочих умом, и даровал им особые откровения; соответственно, у нас есть два вида религии, естественная и явленная. Видеть Бога в камне и поклоняться ему — это естественная религия; носить Бога в сердце как дар любви и благодарности, выразить каковой возможно только в молитве и славословии, — это, о повелитель, свойство и доказательство явленной религии. Сейчас я поведаю о третьем полученном мною уроке, однако прежде позволю себе привлечь ваше внимание к одному различию — его поразительность открыло мне чтение. — Он обвел все лежавшие на столе книги широким жестом. — Чтение, а не странствия, и я называю его чистейшей мудростью, поскольку это не есть чувство, но в то же время оно полностью свободно от философии и является фактом столь же непреложным, как и любой факт, который можно вывести из истории, более того, повелитель, он яснее, отчетливее, непреложнее, он более жизнеутверждающ — это пример любви, которую Единый Создатель с первого же утра питал к своим творениям, пример святости, который я извлек из чтения этих Библий и сравнения их друг с другом. Говоря коротко, о повелитель, это откровение вряд ли бы стало откровением для всякого, но стало откровением для меня, ибо я его искал — или, может, стоит его назвать воздаянием за то, что я добровольно отказался от венца и трона?

Чувство, с которым князь произнес эти слова, завладело всеми его слушателями. Многие из них замерли в благоговении, будто перед ними стоял святой, или пророк, или посланец, воскресший из мертвых и готовый открыть тайны, доселе скрытые за краем могилы. Следующих слов — того, что он назвал третьим уроком, — они ждали с нескрываемым волнением.

— Святой Отец Света и Жизни, — продолжал оратор, выдержав паузу, свидетельствующую о доскональном знании человеческой натуры, — посылал в мир Дух свой не единожды, не только одному народу; он посылает его раз за разом, порой с кратким перерывом, порой с долгим, посылает разным расам, однако лишь тем, которые отличаются остротою ума.

По залу прошел гул, однако оратор не стал выжидать:

— Вы спросите, как я определил сущность этого Духа, почему смею заявлять вам, несмотря на богобоязненность, что при нескольких повторных явлениях, о которых я веду речь, это был один и тот же Дух? Почему вы в состоянии сказать, что человек, которого вы видели вчера на закате, — тот же, кого приветствовали нынче утром, а он приветствовал вас? Поведаю вам: Отец даровал Духу черты, которые делают его узнаваемым, черты столь же определенные, как черты лиц ваших соседей по левую и правую руку. Когда, при чтении священных книг, я узнаю про человека, являющегося лучезарным примером праведности, возвещающем о Боге и его путях, эти знаки говорят моей душе: О Дух! Дух! Да благословен тот, в которого ты низошел!

Вновь раздался гул, вновь оратор продолжил:

— Дух пребывал в святая святых, а именно — в ковчеге; однако никто не видел его там, ибо зрению он недоступен. Душа незрима, а уж тем более — Дух Всевышнего; а того, кто его узрит, ждет смерть от ослепления. Соответственно, великим благом можно считать то, что он всегда являлся в мир и творил добрые дела под покровом, то в одном воплощении, то в другом; это мог быть глас в воздухе или видение во сне; могла быть неопалимая купина, или ангел, или слетевший с небес голубь.

— Вифавара! — вскричал какой-то скрытый капюшоном брат, вскинув обе руки.

— Тишина! — прикрикнул на него патриарх.

— Так бывало всегда, когда дело его не требовало времени, — продолжал князь. — Однако, приходя на землю надолго, он имел обыкновение принимать человеческий облик, входить в человека, говорить его устами; таковы были Моисей, Илия, все пророки и таковым же… — Он сделал паузу, а потом визгливо вскрикнул: — Таковым же был и Иисус Христос!

Дома, подготавливая эту речь, князь, разумеется, продумал ее с должной тщательностью, ибо ей предстояло стать поворотным моментом в его замысле, если не во всей жизни; видимо, решение сделать ее кульминацию именно такой далось ему тягчайшим усилием воли, даже теперь он поколебался и посерел лицом; тем не менее его ничего не подозревающие слушатели возобновили свои восторги. Даже император одобрительно кивнул. Никому из них не было ведомо коварство оратора, никто не думал, что, аплодируя сейчас, он подписывается на то, чтобы не менее благосклонно слушать и дальше.

— Ибо, повелитель, тот, кто живет в закрытой долине, окруженной высокими горами, и никогда не бывал даже на вершине ни одной из гор, до самой старости не откроет для себя красоты мира, лежащего за пределами его обзора, и останется в этом смысле таким же, как и в раннем детстве. Ему в этом отказано. Подобен ему и всякий человек, который, желая постичь суть Бога, проводит все свои дни за чтением одной Священной Книги. И совершенно не важно, выберет ли он вот эту… — он опустил палец на Авесту, — или эту, — тем же жестом он указал на Веды, — или вот эту, — он прикоснулся к Корану, — или вот эту, — он с нежностью опустил ладонь на святую Библию. — Он познает Бога, повелитель, но не познает всего того, что Бог сотворил для людей… Я же был на вершине: этим я хочу сказать, что знаю эти книги, о достопочтенные братья, так же, как вы знаете бусины на своих четках и то, что означает каждая бусина. Они не открыли мне всего, что существует в Вечности, — я не позволю себе столь опрометчивого высказывания, — однако через них мне открылось, что его Дух пребывал на земле в людях разных рас и эпох, а о том, был ли этот Дух одним и тем же Духом, я бестрепетно оставляю судить вам. И если мы обнаружим в тех, кто был его носителями, сходство представлений, целей и способов — обнаружим Всемогущего Бога и Средоточие Зла, Рай и Ад, Грех и Путь к Спасению, бессмертную душу — заблудшую или спасенную, — что нам надлежит думать? А если, помимо этих сходств, мы обнаружим и иные приметы Божественного замысла, признаем их существование от начала времен: таинства Рождения, Безгрешности, Самопожертвования, Чудотворства, — кто из вас сможет встать с места и укорить меня за мои слова о том, что Духовные Сыны Бога существовали еще до того, как Дух сошел в Иисуса Христа? А именно это я и утверждаю.