Читать книгу "Противостояние. Спецслужбы, армия и власть накануне падения Российской империи, 1913–1917 гг. - Владимир Хутарев-Гарнишевский"

Причина «бегства» жандармов на театр военных действий, подальше от столиц, была очень проста.

Осознав неспособность правительства противостоять надвигающейся революции, они спасали свои жизни.

Очень откровенно написал об этом в своих воспоминания ротмистр Н. А. Кравец: «В наших же кругах открыто и даже довольно спокойно говорили о том, что без революции не обойтись. В одном только ошибались, предполагая, что революция начнется после войны, к этому мы были готовы и многие из наших офицеров, попав в Галицию, думали там просто остаться и не возвращаться в Россию, так как прекрасно знали, что первые же удары обрушатся на нас»[1290].

Ситуация в корпусе накалялась по мере ослабления правительства. Настоящий жандармский бунт произошел в конце 1916-го – начале 1917 г., когда из Петроградского жандармского дивизиона подали прошение о переводе в действующую армию 301 унтер-офицер и рядовой, то есть 66 % всех нижних чинов. Из них 222 (74 %) человека были призваны на службу в дивизион во время войны. Причем наибольшее число желающих уволиться из жандармерии (93 человека или 32 %) были призваны в 1916 г.[1291] С каждым годом войны жандармская служба становилась все более непопулярной, притом что старослужащие унтер-офицеры практически не просились на фронт и оставались верны синему мундиру. Кадровая проблема настолько обострилась, что 26 апреля 1916 г. командующий корпусом граф Татищев был вынужден отказать коменданту Гельсингфорса в командировании двух жандармских унтер-офицеров в Свеаборгскую крепостную жандармскую команду «ввиду неимения свободных унтер-офицеров корпуса, которых в настоящее время не хватает даже для исполнения прямых обязанностей»[1292].

В сентябре 1916 г. Татищев обратился в Совет министров и к руководству армией за помощью в разрешении ситуации. В связи с этим 11 января 1917 г. штаб ОКЖ выпустил циркуляр № 1 о беспрепятственном переводе в корпус запасных унтер-офицеров[1293], занимающих должности в гражданском ведомстве. А 13 января был издан циркуляр № 6, в котором говорилось, «что начальник штаба Верховного главнокомандующего не встречает препятствий к переводу в корпус соответствующих службе в нем унтер-офицеров из числа признанных по состоянию здоровья пригодными для назначения на нестроевые должности и некоторого числа унтер-офицеров из ополченских частей по соглашению с подлежащим начальством»[1294]. Однако низкая скорость принятия решений и практической их реализации сводила эти и без того паллиативные меры к нулевому результату.

К моменту Февральской революции ситуация с кадрами в жандармерии стала поистине критической. Наиболее плачевно обстояли дела с офицерским составом. Имеется документ под названием «Сведения о жандармских чинах, находящихся вне театра военных действий», составленный старшим адъютантом штаба ОКЖ полковником Л. К. Банковским. Из 76 ГЖУ и ОблЖУ Банковский использует данные только по 43 ГЖУ, расположенным вне театра военных действий, а также по 23 из 33 ЖПУЖД. На 9 января 1917 г. в 43 тыловых ГЖУ из 218 полагавшихся по штату офицеров в списках числилось 165 человек[1295], то есть нехватка составляла около 24 %. При этом некомплект в 23 ЖПУЖД составлял 13,5 %. В целом обследованию было подвергнуто 826 офицерских должностей в корпусе[1296], при том что на конец 1916 г. в ОКЖ числилось 1012 офицеров[1297]. Таким образом, на оставшиеся 33 ГЖУ и 10 ЖПУЖД, все крепостные и пешие жандармские команды приходилось 186 офицеров, то есть 4 офицера на управление. В некоторых ГЖУ оставалось всего по 2 офицера на управление (сам начальник управления и его помощник), причем не было даже адъютанта.

Наступление на общественные организации

Несмотря на дезорганизацию работы политического сыска, вызванную реформами Джунковского и министерской чехардой военных лет, осенью – зимой 1916 г. департамент полиции осуществил ряд серьезных акций. Основными поставщиками сведений стали Московское и Петроградское охранные отделения и жандармские управления.

В октябре 1916 г. начальник столичной жандармерии генерал-лейтенант И. Д. Волков писал в сводке о приближении бунтарских выступлений «озлобленных тяготами повседневного существования низов населения империи», оценивая уровень их оппозиционности значительно превосходящим 1905–1906 гг. Он указывал на недопустимость и вредоносность половинчатых решений, требуя жестких и энергичных мер. Волков признал ошибочным лозунг «Все для победы» в войне, так как затянувшееся противостояние с Германией отвлекло силы государственного аппарата от необходимости поддержания порядка в тылу и безопасности режима. Без этих составляющих, по мнению Волкова, победа в войне недостижима. Основной проблемой тыла жандарм считал отнюдь не революционное движение, а полную хозяйственную и управленческую дезорганизацию: нараставшее в прогрессии расстройство работы транспортной системы, волну мародерств и хищений в разных отраслях торговли, промышленности, злоупотребления в общественно-политической жизни страны, бессистемные и взаимно противоречивые распоряжения властей, коррупцию и, как следствие, рост цен и неравномерность распределения продуктов питания и первой необходимости[1298]. Основную же политическую опасность Волков видел в деятельности рабочих групп при военно-промышленных комитетах и трудовых биржах, «где присутствуют представители всех без исключений течений революционного подполья»[1299].

Проблема контроля над ситуацией на оборонных предприятиях страны, в особенности на столичных заводах, была очень острой. За последний предреволюционный год число бастующих выросло почти в 4,5 раза: с 500 тыс. в 1915 г. до 2,2 млн в 1916 г. Во Франции, также страдавшей от антивоенных настроений, оно выросло в такой же пропорции, но в несоизмеримо меньших масштабах: с 9 тыс. до 41 тыс. бастующих рабочих, а в Германии забастовочное движение только начиналось[1300].

На основе донесений начальника столичной охранки Глобачева, была составлена Справка о забастовочном движении в Петрограде в октябре 1916 г. Произошло качественное изменение ситуации: в Петрограде солдаты перестали оказывать помощь полиции, открыто поддерживая рабочих. 17 октября во время выступления мастеровых завода «Новый Лесснер» их поддержали солдаты 181‐го пехотного запасного полка, которые избили камнями наряд полиции, а также увещевавшего их своего же командира полковника М. П. Володкевича. В течение двух последующих дней безобразия нижних чинов полка и оскорбления по адресу полиции продолжались[1301].