Читать книгу "Николай II: жизнь и смерть - Эдвард Радзинский"

— Я специально дал вам ссылку на архив, чтобы исключить подозрения… — сказал он, когда я закончил чтение.

Но все-таки я проверил. В то время я уже получил письмо от читательницы из Свердловска с выписками из ермаковских «Воспоминаний». Их сделал когда-то ее муж, армейский политработник, которого допустили в секретный архив. Выписки в точности до забавной орфографии совпадали.

Передо мною были подлинные «Воспоминания» одного из главных действующих лиц той чудовищной ночи.

— Не правда ли — странные «Воспоминания», — продолжал мой Гость, — почти каждая деталь — неверна.

Действительно, если «Записка» Юровского и показания остальных свидетелей совпадали — рассказ Ермакова на удивление отличался множеством неточных деталей.

Во-первых, он соединяет себя с Юровским, приписывая себе все, что делал комендант. Но если отбросить этот хвастливый вымысел, то все «Воспоминания»

— это перевранный набор общеизвестных фактов. Как только дело касается деталей — начинаются ошибки. Машина прибыла не в 10, а в полночь по старому, то есть — около двух ночи по новому времени. «Маузер» был не только у Ермакова, но и у Юровского, постановление читал Юровский, стульев было только два и т. д. …Единственная, видимо, правдивая деталь — это история с включенным мотором грузовика. Что же касается последней фразы Николая, то и она, видимо, очередной вымысел, сам Ермаков в своих рассказах множество раз менял эту последнюю фразу царя. (Здесь я пересказал моему странному Гостю историю с по-следней фразой царя, о которой сказал Ермаков у пионер-ского костра.)

— Ну что ж, «не ведают, что творят» — слова, которые Петр Захарович действительно вряд ли мог выдумать… При всем своем буйном воображении! Уж очень он был далек от этих слов… Так что вполне вероятно — это последние слова Николая, которые вдруг всплыли в ермаковской памяти.

К слову «всплыли» сейчас вернемся… Итак, трудно поверить, что человек, который принимал активное участие в расстреле, — не запомнил ни одной правдивой детали и способен лишь перевирать общеизвестные факты… Такое ощущение, будто его там попросту не было, будто он рассказывает со слов других… Или будто все это для него как бы в тумане… и появляется наплывами… Нет-нет, я понимаю, что он там был, но был… — он усмехнулся,

— пьян!

Ну конечно, конечно — он был пьян! Как я раньше не понял! Чтобы распалить себя, нагнать революционную ярость? Или — нервы? Не выдержал ожидания? (В ожидании ответа из Москвы задержал Голощекин на пару часов его грузовик.) Или, что всего вероятней, он был пьян просто потому, что в этот день была получка и многие стрелки охраны (как Проскуряков и Столов) напились… Кричащее, яростное зверство Ермакова, докалывавшего в оружейном дыму несчастных девушек, и было продолжением этого хамского, зверского «был пьян».

И я пересказал Гостю еще одно страшное письмо.

Из письма М.Е.Афанасьева (Москва):

«В 20-х годах мой отец работал инспектором пожарной охраны в Рязанской губернии в городе Сапожке. Местный священник рассказал ему некоторые подробности со слов одного из убийц семьи Романовых. Кто был этот умиравший убийца, он отцу не сказал, а грехи умирающему отпустил. Умиравший сказал, что руководитель убийства предлагал им изнасиловать великих княжен. Они были все пьяные, в тот день они получили зарплату. Убивать женщин они не хотели. „Баб не стреляем! Только мужиков!“ Сам этот главный убийца страдал хроническим алкоголизмом. И был в тот день пьян. Они ему кричали: „Так революцию не делают“…»

И опять кашляющий смех Гостя:

— Значит, мой давний друг Петр Захарович пообещал девиц? Нет, не расстрельщикам… тут священник просто не понял — своей лихой братве — верх-исетской дружине пообещал… И, конечно, умиравший в рязанском городе Сапожек не был из цареубийц, он был из ермаковского отряда. Ермаковцы только присутствовали при захоронении трупов, но гордо причисляли себя к убийцам… Я с этим сталкивался. Ну а что касается самой идеи: пообещать изнасилование перед расстрелом — это бывало в те годы… об этом написано и у Мельгунова в «Красном терроре»… кстати, у белых это тоже практиковалось… здесь ничего нового. Ну а то, что Ермаков был пьян… в этом я никогда не сомневался. Именно потому Юровский вынужден был поехать «проконтролировать» погребение трупов… Иначе никогда не посмел бы комендант проверять самого верх-исетского комиссара Ермакова. Вот почему садится Юровский в грузовик везти трупы. И Ермаков с пьяной настойчивостью наверняка тоже в погрузке тел участвовал — ведь это была его работа. Я так понял из бесед с Петром Захаровичем, что он даже на грузовик влез — руководил погрузкой. Но думаю, уже не мог слезть, так и остался в кузове с трупами.

Итак, Петр Захарович в ответственнейший момент революционной истории был, попросту говоря, пьян. Но почему, борясь с ним за честь расстрела, Юровский ни разу не использовал это обстоятельство… даже не намекнул? Щадил честь политкаторжанина? Или что-то ему мешало? Я много раз пытался прощупать самого Ермакова… когда догадываться начал… Но узнать точно ничего не смог. Я про дорогу говорю…

Я никак не мог приноровиться к его манере разговора.

— Я недолго вычислял, где могло что-то случиться с ними обоими: конечно, дорога и грузовик с трупами… Вот тогда и стал я его осторожно расспрашивать про дорогу. А он на самые простые вопросы… Ну, допустим, спрашиваю его: «Стрелки охраны грузовика в кузове ехали или конными?..» Но даже на такой обычный вопрос он каждый раз отвечал по-разному: дескать, ничего не помню, безумный я человек, память пропил… Да, выпить он очень любил. По пивнушкам народ все забавлял рассказами, как он царя убивал. Но и в пивнушке, пьяненький, ни слова про дорогу… Но все же раз… раз… очень он был пьян… Я тогда опять завел свой разговор, а он, как всегда, нес свое: как он всех убил… И, уже уходя, вдруг спросил: «А ты, как я погляжу, не веришь, что они все?..» И ухмыльнулся. А потом добавил: «Все, все погибли!» И вдруг зверем посмотрел.

Перед смертью я его навестил… В мое время в воздухе носилась революционная идея, чтобы к умирающим вместо священника приходил чекист. В конце концов, даже атеистам нужно облегчить свою душу. Но кому же рассказывать, как не учреждению, где положено говорить только правду. Так что в ЧК можно было бы создать специальный корпус — чекистов-священников. Назвать их как-нибудь — «правдособиратели»… Вот в должности «правдособирателя» я побеседовал с Петром Захаровичем… Но — опять ничего!.. Кстати, вы пытались представить ту дорогу и путь грузовика?

Я изучал этот путь. Его пытался восстановить когда-то следователь Соколов

— по следам, оставленным страшным грузовиком на влажной от грозовых дождей земле, и по показаниям свидетелей. Но главное — путь царских трупов к их первой могиле оказался подробно описанным в секретной «Записке» коменданта Юровского.

И наконец, два энтузиаста из Свердловска, изучавших историю расстрела, прислали мне карту пути грузовика…

Так соединились все свидетельства… И я увидел…

ГРУЗОВИК С ТРУПАМИ