Читать книгу "The Show Must Go On. Жизнь, смерть и наследие Фредди Меркьюри - Лэнгторн Марк"

В октябре Фредди нанял частный самолет и отправился в Монтре с Джимом Хаттоном и Джо Фанелли. Его зрение ухудшалось (всего несколько недель назад он споткнулся на какой-то лестнице во время одной из своих редких поездок с Питером Фристоуном), и он почти не мог ходить. Он проводил большую часть времени, уютно свернувшись на диване, просматривая фильмы, в частности, один фильм: он называется «Имитация жизни». Он был снят в 1959 году. Главную роль исполняет Лана Тернер. Это слезливая мелодрама о пробивающей себе путь к славе актрисе с шестилетней дочерью, которая живет вместе с бездомной чернокожой вдовой и ее светлокожей восьмилетней дочерью, которая отвергает свою мать, пытаясь выдавать себя за белую. Дешевая мыльная опера, замаскированная под изысканную драму; красочная, глянцевая и безнадежно старомодная. Фильм стилистически перегибает палку во всех отношениях – своими яркими цветами, размашистым музыкальным сопровождением, чрезмерно драматической игрой актеров и историями эмоциональных мучений, неудачными любовными отношениями, безответными чувствами и угрожающими жизни ситуациями. Он также задевает нашу врожденную склонность непреднамеренно отталкивать от нас тех, кого мы любим больше всего.

Мелодрама была близка Фредди, как и слащавая игра звезды Ланы Тернер, и зачастую игривый и напыщенный сценарий находил отклик у его немного женственного Я. «Это просто радость для женственной натуры», – говорил Фредди о фильме. Назвать «Имитацию жизни» женственным не является чем-то новым, но важно еще и другое: само название «Имитация жизни», ведь в фильме все основные герои подражают жизни друг друга. У всех кризис идентичности: все постоянно буквально глядят на самих себя в зеркало.

«Зеркало – это подражание жизни, – сказал режиссер Дуглас Сирк. – Что примечательно в зеркале, так это то, что оно не показывает вас такими, какими вы являетесь. Оно показывает вам вашу противоположность»[771].

Возможно, Фредди находил себя в этом эффекте подражания. В начале 1970-х он имитировал гетеросексуала. В 1980-х годах он стал имитацией имитации гетеросексуала. И чем успешнее он становился, тем более отчужденным он становился самому себе.

Если он не лежал на диване в Монтре, то был прикован к своей спальне, а Джим и Джо по очереди за ним присматривали. Он больше не гулял вдоль берега озера, он больше не навещал своих лебедей – «моих лебедей» – и он больше не желал бороться со своей болезнью. Во время этой поездки в Швейцарию Джим наконец сообщил Фредди, что он тоже был заражен ВИЧ-инфекцией.

„Ублюдки”, – сказал на это Фредди, возможно, имея в виду того, кто передал болезнь Джиму, и того, кто передал болезнь этому человеку, и т. д. по бесконечной цепочке», – писал Джим Хаттон[772].

Но они были лишь маленькими песчинками в той волне, которая пришла в Северную Америку из Гаити, а в Гаити попала через зараженного инфекцией рабочего, возвращающегося из Западной Африки. А там все началось с шимпанзе и охотника в темных глубинах джунглей Конго. Теперь это длинное путешествие заканчивалось здесь, потратив более 80 лет на то, чтобы добраться до Фредди и Джима, которые сидели в доме с видом на Женевское озеро и размышляли о том, как недолго им осталось прожить вместе.

Пока Фредди был в Швейцарии, EMI выпустила следующий сингл Queen, „The Show Must Go On”. Поскольку песня поднялась до 16-го места в британских чартах, пресса и поклонники вскоре начали размышлять о словах и скрытом в них смысле песни. Две недели спустя, 28 октября, Queen выпустили альбом „Greatest Hits II”, – альбом с 17 синглами – от „Under Pressure” 1981 года до „The Show Must Go On” спустя десятилетие. Он сразу попал на первое место в британских чартах альбомов и оставался на первом месте в течение пяти недель. Было продано более 23 млн экземпляров альбома по всему миру, что немного не дотянуло до уровня альбома „Greatest Hits”, который был продан в количестве 25 млн экземпляров с момента его выпуска в 1981 году. К концу года у Queen появится еще один сингл номер один, а также „Greatest Hits” и „Greatest Hits II” вернутся в список 20 лучших британских чартов.

Но к этому времени Фредди уже не будет в живых.

В Швейцарии он принял решение, о котором он давно размышлял: окончательно прекратить прием лекарств, которые поддерживали его жизнь. Он по-прежнему принимал болеутоляющие средства, которые были необходимы, чтобы снять сильную боль, но такие препараты, как ганцикловир и септрин, были исключены. Фредди прожил жизнь по-своему и во всей ее полноте.

Если он уже не мог делать музыку, ради чего ему тогда было жить?

«Фредди окончательно решил покончить со всем. Он выбрал время, чтобы умереть, – вспоминает Мэри Остин, его бывшая возлюбленная и одна из тех, кто оставался с ним до самого конца. – Он знал, что это произойдет. Качество его жизни изменилось очень резко, и каждый день он испытывал сильную боль. Он терял зрение. Его тело ослабло, поскольку он страдал от припадков. Было мучительно наблюдать, как его здоровье ухудшалось. Однажды он решил, что с него довольно, и отказался от всех медицинских препаратов, которые поддерживали его жизнь. Меня просто обескураживало то, как удивительно храбро он себя вел. Глядя смерти в лицо, он сказал: «Хорошо, я согласен – я ухожу»[773].

В воскресенье, 10 ноября 1991 года, приняв нужные для прохождения таможенного контроля меры в Швейцарии и Англии, Фредди Меркьюри посадили в частный самолет, на котором он вернулся в Лондон. Это была его последняя поездка в Швейцарию.

Его желанию провести Рождество в Монтре не суждено было исполниться.

И здесь мы вернулись к тому, с чего начали.

Глава 49

Итак, мы вплотную приблизились к белому свету в конце тоннеля.

Воскресенье, 10 ноября 1991 года, когда Фредди Меркьюри на частном самолете вернулся в Великобританию, было приятным, но серым днем, окутанным пеленой дождя.

Фредди знал, что он возвращается домой теперь уже навсегда. Пока машина везла его по Лондону, он сквозь затемненные окна смотрел на улицы столицы, а его мысли, вероятно, были заполнены смесью воспоминаний и чувством облегчения. В этот день ворота Гарден Лодж закрылись за ним в последний раз, словно завершая обряд его расставания с поклонниками и обществом. Он был закрыт в пространстве, в котором внешний мир уже не мог его побеспокоить. И вся его свобода теперь состояла в возможности свободно перемещаться по дому и иногда – по саду.

Фредди прожил на два-три года дольше, чем среднестатистический больной СПИДом; среди них он мог бы считаться долгожителем. Стоя у окна его спальни, можно было представить себе, как он смотрел отсюда на свой сад, на стену; эта исхудавшая фигура, смотрящая сквозь проволоку. А когда он лежал в постели, смерть тихо ждала неподалеку. Она все время была в комнате, выглядывая из самых темных уголков, и в такие моменты человек мог легко почувствовать себя маленьким ребенком, который боится темноты.