Читать книгу "Замок Орла - Ксавье Монтепен"

Тогда-то Антиду де Монтегю и пришло в голову устроить засаду на косогоре в долине, о чем нам уже известно, и одним метким выстрелом из мушкета избавиться от самого опасного своего врага.

Место для засады он выбрал очень удачно. Укрывшись за скалами в гуще ельника, он оставался совершенно незаметным и мог спокойно прицелиться в Лакюзона, а после так же скрытно выбраться на вершину плоскогорья, где его должны были ждать слуги с лошадьми. Таким образом, он мог не беспокоиться, что горцы его обнаружат и пустятся за ним в погоню.

Но тут, как мы знаем, на вершине склона нежданно-негаданно объявился Гарба – он-то и сорвал коварный план. Тревожный окрик ординарца-горниста спугнул Антида де Монтегю, у которого были настолько верный глаз и твердая рука, что он мог одним выстрелом подбить орла в небе. Граф потерял хладнокровие и не смог прицелиться быстро и точно, чтобы попасть, как говорится, в яблочко.

И тем не менее, как мы знаем, его пуля лишь самую малость отклонилась от цели.

Промахнувшись и затем уклонившись от двух выстрелов ординарца Лакюзона, Монтегю, который перед тем как засесть в засаду надел из осторожности черную маску, поспешил скрыться с глаз Гарба. Он добрался до места, где его поджидали слуги с лошадьми, вскочил в седло, пришпорил коня и помчался во весь опор по узкой, но достаточно проторенной дороге, что вела в Монетрю-ан-Жу, а оттуда – прямиком в Замок Орла.

XXVIII. В замке Орла

Лакюзон, отрядив Гарба в Гангонову пещеру, рассчитывал, что, сколь бы проворным ни был его ординарец, полковник Варроз и Тристан де Шан-д’Ивер успеют подойти к Со-Жирару лишь через час после того, как он прибудет туда сам вместе с преподобным Маркизом и остальными горцами.

Каково же было его удивление, когда Варроз, не заставив себя ждать, первым оказался в условленном месте.

– Это чудо, да и только!.. – воскликнул он. – Или, может, Гарба примчался к вам на крыльях ветра?

– Гарба так и не добрался до Гангоновой пещеры, – ответил Варроз, – он встретил нас прямо здесь…

– Но как это могло быть?

– Нас предупредили.

– Предупредили… – повторил Лакюзон. – Но кто?

– Я, капитан, – вдруг выступив вперед, сказала Маги.

И тут же продолжала:

– Давеча я издали следила за вашими горцами – шла за ними до самого леса, у Блетрана, где они устроили засаду, и, когда удостоверилась, что замок и кардинал в ваших руках, сразу поспешила обратно – сообщить эту счастливую весть полковнику и господину Тристану. Милостивый Господь дал мне сил. Я шла всю ночь, не останавливаясь, сокращала путь, продираясь только мне одной ведомыми тропинками – и наконец, незадолго до рассвета, добралась до Гангоновой пещеры. Можете себе представить, капитан, с какой радостью меня встретили.

Лакюзон горячо обнял старуху.

– И тогда, – снова заговорил Варроз, – поскольку мой обратный путь лежал через Со-Жирар и поскольку, как мы догадывались, ты непременно захочешь штурмовать Замок Орла, меж нами было решено дождаться тебя здесь. И Гарба, которого ты послал ко мне, подтвердил наши догадки.

– Благодарю вас за прозорливость, полковник, – сказал Лакюзон.

– Я думал сообщить тебе новую весть, – продолжал Варроз, – но Горба сказал, ты и так все знаешь…

– Что еще за весть, полковник?

– Антид де Монтегю вернулся.

– Верно, – усмехнулся капитан, показывая Варрозу свою простреленную шляпу. Черная Маска позаботился о том, чтобы собственной рукой обозначить свое присутствие, вот я и думаю вскорости отплатить ему за учтивость той же монетой… А теперь, полковник, давайте говорить о вещах серьезных.

– О штурме замка, так?

– Да.

– И что ты решил?

– Скоро все увидим. У сеньора де Монтегю много людей?

– Да, помимо гарнизонных есть еще шайка серых, человек двести пятьдесят, – подоспели нынче утром.

– Вы точно знаете?

– Точнее некуда. После того как ты ушел, я велел четверым нашим переодеться в крестьян и послал их понаблюдать за крепостью, а по возвращении доложить о малейших подозрительных перемещениях…

– То, что к нему пожаловали серые, подтверждает одно: Антид де Монтегю насторожился. Подкрепление из двух с половиной сотен человек, да еще в такой товердыне, как Замок Орла, который охраняет сама природа, равносильно двум тысячам солдат в чистом поле.

– Точно.

– А значит, надо собрать все наши лучшие силы.

– На это уйдет время.

– Неважно. Отправим гонцов во все стороны. И сегодня же вечером у нас будет тысяча двести – полторы тысячи человек.

– А этого хватит?

– Надеюсь. Тысяча с лишним горцев стоит больше, чем три тысячи серых и шведов.

– Когда идем на штурм?

– Когда стемнеет. Дождемся подкрепления, да и наши пусть отдохнут после давешних вечерней и ночной вылазок, а то совсем выбились из сил…

Приказы были отданы без промедления, и два десятка горцев разошлись по всей округе с охотничьими рожками – их пронзительные звуки, повторенные на разные лады, служили всем повстанцам сигналом «к оружию!».

Близ Со-Жирара разбили временный лагерь. Развели костры, чтобы готовить снедь, которую люди полковника доставили из Гангоновой пещеры. Расставили часовых – предупредить всякую неожиданность. И, наскоро перекусив, горцы завернулись в свои плащи и улеглись под покровом скал и елей, набираясь сил перед новыми трудными испытаниями.

* * *

Наступила ночь.

Постепенно подоспело отовсюду и долгожданное подкрепление. Таким образом, в Илайской долине собралось около полутора тысяч повстанцев. Все, начиная с троих предводителей и заканчивая последним солдатом, пребывали во власти беспощадной ненависти и неутолимой жажды мести. Все понимали – предстоит не заурядная вылазка, не обычный налет, к каким они давно привыкли, а великий бой за торжество справедливости и возмездие, и, если кто из них погибнет в этом бою, тот падет не случайной жертвой, а станет мучеником, отдавшим жизнь за святое дело.

Преподобный Маркиз весь день исповедовал горцев и отпускал им грехи, подобно тому, как позднее поступало большинство капелланов на полях сражений в Вандее[74].

Когда прозвучал сигнал к отходу, Маркиз, в своей неизменной красной мантии, взобрался на обломок скалы и, возвысившись над небольшим войском, обратился с последним напутствием к своим сподвижникам и благословил всех, кто собрался вокруг него, поскольку многие из них шли на смерть.

Потом Лакюзон крикнул: