Читать книгу "Ольга, княгиня воинской удачи - Елизавета Дворецкая"

– Где они? – Она слегка повернула голову, хотя и так знала, что в избе никого нет, кроме них с Утой и Совки.

И сознание, что она лежит на постели одна, когда муж вчера вернулся, усиливало ощущение сломанного мира.

– В Малфридиной избе ночевали.

Эльга помолчала, глядя на пустую половину постели. В первую ночь после возвращения мужа из похода… Он ночевал в Малфридиной избе… С другой женой. А она здесь одна… Как вдова… Как отвергнутая…

Не таким она представляла себе его возвращение. И теперь казалось, что не Ингвар вчера вернулся домой, а она, Эльга, перенеслась из своей жизни в какой-то дурной сон, где все иначе. И вот она проснулась, а сон все длится.

Казалось, воздух в избе сейчас ее раздавит. Эльга с усилием вдыхала, и каждый раз это было почти так же трудно, как поднять корову.

– Думай о том, что Ингвар жив, – тихо посоветовала Ута. – Он ведь мог погибнуть. С тысячу человек погибло, и его Фасти едва вытащил. Или мог задержаться… Еще невесть на сколько. Не вернуться в этом году совсем.

Эльга посмотрела на нее. Ясно, почему сестра так думает. Потому что ее собственный муж… может не вернуться до следующего года. Да и тогда вернется ли?

Дыхание перехватило. По привычке Эльга взялась за грудь, но «костяного ящера» там не было. А, ну да. Одеваясь, чтобы встречать Ингвара, она сняла его и спрятала в ларь.

И тут Эльге захотелось заплакать. Долгожданный день прихода вестей, возвращения мужа и дружины вместо законной радости принес ей унижение, разочарование… Новую тревогу. Но она держалась, понимая: стоит ей сейчас дать волю слезам, и она выплачет всю свою силу, все глаза, все дыхание, потому что беде не видно конца.

Будет ли эта боль утолена? Отныне у нее, княгини киевской, начинается совсем другая жизнь. Жизнь, в которой ей принадлежит только половина мужа… Все равно что половина прежней себя. Можно ли с этим свыкнуться, или эта мучительная резь в груди – теперь навсегда?

Эльга постаралась вдохнуть поглубже. Чтобы жить дальше, надо дышать. Пока это было все, на что у нее хватало сил.

* * *

Стратиг фемы Армениак, Варда Фока, в последний раз окинул взглядом выстроенные для боя войска. Десять тысяч копий и щитов стояли на выжженном солнцем поле ровными квадратами. За ними волновалась туча фемной конницы: пять тысяч стратиотов. Достаточно, чтобы внушить почтение наглым скифам, но слишком мало, чтобы заставить их отступить без боя. Дерзость и дикая храбрость северных варваров, увы, хорошо известны. Именно на этом строил расчет патрикий Иоанн Куркуас, и Варда согласился с ним. Пока он не мог снять значительных сил с сирийской границы, все местные военачальники Вифинии и Пафлагонии получили приказ не ввязываться в драку с превосходящим числом противником, а сберегать войска. Уже не первый век, со времен Маврикия августа, оставившего потомкам наставления по воинскому искусству, сбережение войск считалось первой обязанностью всякого полководца. «Не следует постоянно стремиться вступить в бой с неприятелем, даже если бы счастье благоприятствовало, – писал он. – Потому что и удачные бои причиняют большие потери, если происходят часто»[58].

Сейчас ромеи наконец располагали значительными силами: кроме самого патрикия Иоанна и Варды Фоки, из Фракии подошел стратиг Феодор. Вместе они имели под началом более сорока тысяч войска. Часть, конечно, пришлось оставить в пограничных крепостях, но все же было достигнуто почти троекратное превосходство над скифами. Пришло время с Божьей помощью избавиться от этих хищников.

Варда Фока был стар – ему перевалило за шестьдесят. Происходя из знатного рода, что уже не первое поколение стоял вблизи трона, он был искушен как в военных, так и в придворных сражениях. Брат его, Лев Фока, после смерти василевса Льва боролся за высшее влияние при юном наследнике, но проиграл Роману из Лакапы. Варда Фока помнил, как скифы-русы приходили в прошлый раз: когда обложили Великий Город и в конце концов василевсы Лев и Александр выплатили им неплохой выкуп. Но тогда держава ромеев была вынуждена тратить силы на затяжную войну с болгарами. Теперь, слава Господу, на болгарской границе уже четырнадцать лет мир, и северные скифы наконец получат то, что им причитается.

Однако, как писал мудрый василевс Маврикий, «сражаться в открытую против мужественных, храбрых и отважных народов очень опасно. Поэтому в войне с подобными народами лучше действовать с помощью военного искусства, благора-зумия, посредством тайных ухищрений, хитрости и обмана, а не явно, открытой силой».

Патрикий Иоанн был полководцем как отважным, так и искусным. Пехота и конница, что сейчас была выстроена перед стратигом Вардой, составляла лишь половину того, что на самом деле было собрано для битвы. Недаром патрикий Иоанн выжидал, скрипя зубами, пока варвары выжигали плодородные области Вифинии и Пафлагонии. Сегодня настал час спросить с язычников сразу за все, во славу Христа! Лишь бы ничто не выдало ловушки, иначе скифы попросту засядут в Гераклее, а там и сбегут, увозя всю добычу. А удача похода наверняка подтолкнет их через год-другой его повторить.

Войско было выстроено на равнине, ограниченной справа невысокими холмами, а слева садами и виноградниками. Там и пряталась остальная часть. Равнину пополам перерезало русло реки Лик – иначе Ахерон, реки царства мертвых, как верили древние. Патрикий Варда всей душой надеялся, что милостью Божьей Ахерон переправит скифов прямо в ад, где им самое место. Сам он готов был охотно исполнить должность Харона. В весеннее время полноводная, сейчас, после окончания жатвы, река превратилась в ручеек, текущий по каменистому дну. Берега, довольно пологие, тем не менее не позволяли коннице наступать с разгона. Дальше, на расстоянии трех стадиев, виднелись стены Гераклеи.

Глядя через русло, патрикий Варда видел готовых к битве скифов. Те стояли тремя фалангами по десять рядов в глубину, на вид – по три тысячи человек в каждой. За ними, на расстоянии полета стрелы, построилась еще одна фаланга, поменьше. Над ней развевался алый стяг скифского архонта – того, что принял его вызов. Как там его зовут? Но это не сам архонт Ингер, какой-то его брат или родич. Ингер уже получил свое, еще два месяца назад в Босфоре. Кто бы мог подумать, что толстяк протовестиарий окажется таким ловким и удачливым флотоводцем! И смелым, насколько это оправдывали обстоятельства. Даром что скопец – похоже, не у всех мужество содержится в яйцах… А Ингер уже отправился с позором домой, зализывать раны. Вот бы дьявол забрал его по дороге! Тогда скифы надолго занялись бы дележом власти, и им стало бы не до грабежей.

Впрочем, этот скифский архонт хитер: не меньше трети войска оставил в городе, охранять стены, корабли и добычу. И если не удастся ворваться в Гераклею на плечах отступающих, со стенами какое-то время придется повозиться. Доместик Иоанн уже послал гонца в Константинополь: если Феофан приведет сюда хотя бы те десять огненосных хеландий, что у него есть, остатки скифов можно запереть в бухте Гераклеи, обложить со стороны суши и просто ждать, пока сами не сдадутся. Правда, едва ли Феофан успеет подойти. Не хуже будет и встретить скифов по пути к устью Босфора – итог выйдет почти тот же.